Ты думал, что я слабая…

Верующим Захар себя тоже никогда не считал, но основные заповеди соблюдал. Наверное, кроме одной «не убий». Если это в целях безопасности и выбора нет… Работа требовала, и иногда по-другому просто не выходило. Прослужив в органах внутренних дел не один год, он понял насколько жизнь хрупкая штука. А ведь сам не один раз становился мишенью, причём целых два — хирург вытаскивал его с того света, выцарапывая его жизнь у старухи с косой.

Надоело. Бросил всё, ушёл, хотя всё естество иногда просится назад, кричит и зовёт. Хватило с лихвой. Особенно когда его, не ходящего и немощного, мужики таскали по Якутии в поисках чудо-шамана. Долгая история, да и вспоминать он об этом не любил. Неудивительно, что за тринадцать лет нажил себе врагов по самое горло, неудивительно, что и друзей было не меньше.

Он сидел на диване и просто разглядывал потолок, который сверкал в утренних лучах глянцем. Как там? Натяжной? Да, точно! Как-то было неспокойно на душе. Зря он отпустил Алиску, зря.

Он помнил ее угловатой девушкой с огромными уставшими глазами на тот период, пока сажал ее молодого человека. Он тогда не придал значения, не обратил особого внимания, но запомнил эти глаза. Вернее вспомнил, когда увидел ее в Италии. А как она улыбалась… Ммм! Захар думал, что она вспомнит его, но нет. А может это и к лучшему? Она ведь может не простить. Хотя в чём его вина? Был дан приказ сверху брать живым, а в остальные детали попросили вежливо не соваться. Вот и все!

Ещё сказал, что будет ждать. А вернется ли она вообще? Он как нормальный мужик должен был брать ее в охапку и тащить сюда, окольцевать, а потом уже давать право выбора, когда его просто не должно было остаться. В комнате на кровати лежали вещи, которые она не стала брать с собой на ралли, да и в свою другую жизнь тоже. Она сказала, что любит… Наверное, любит. А может быть и нет. Черт поймешь этих женщин, что у них там на уме? Замуж за одного, сплю и люблю другого. И как-то нехорошо отзываться о ней язык не поворачивается. Она просто настоящая женщина, а это уже оправдание многим ее поступкам. Просто рядом с ней не тот, раз не может ее удержать от глупостей.

Из глубоких раздумий вывел его телефонный звонок. Трубка отчаянно просилась к уху из коридора, где был брошен рюкзак. Желание общаться с кем-то не было, но пришлось вставать. А вдруг что-то важное. Номер на дисплее высветился совсем уж незнакомый. Проведя пальцем по зеленой иконке, ответил.

— Ольшанский, слушаю!

— Хм, привычки так и не изменились, — голос на том конце был так же незнаком, как и номер, но явно принадлежал мужчине.

— Это хорошо, что вы меня знаете, но ответного восторга не ощущаю, — и так настроение было хреновастенькое, а эта напускная загадочность вообще бесила.

— Не узнал, значит. Буду жить долго и счастливо. Мамонтов моя фамилия, помнишь такого?

— Еще бы не помнить, — даже оживился немного. — Чем обязан?

— Всем, Захар Георгиевич. И убитым братом, и умершей женой, и десятью потерянными в тюрьме годами, — выговаривал каждое слово Мамонт.

— И что ты хочешь от меня?

— Тебя, только тебя. У меня твоя девка, хорошенькая такая, — Захар крепко сжал кулаки. — Если ты к вечеру…

— Я найду тебя раньше, и убью, — дослушивать условия он не стал. Играть по чужим правилам? Нет. От него этого и ждут. А тут эффект неожиданности и выигранное время. Если ему не поставят условия, если его не сумеют найти, то значит трогать Алису им нет смысла. Он просто сбросил вызов и отключил телефон вообще, оставив его дома. Так, если он всё ещё соображает, то возле дома должна быть слежка. Окна комнаты выходили как раз во двор, и разглядеть среди соседских автомобилей две незнакомые машины, одна из которых могла быть по его душу, ему не составило труда.

Это не хорошо потому, что уйти незамеченным не получится, если только… Кажется, место и время для маневров можно найти, а там как карта ляжет. Главное, сейчас добраться до Митяя, а там и помощь и информация, ну и конечно, поддержка. Можно и одному, но он понятия не имеет, где они могут держать Алису.

Дверью, когда уходил, хлопать не стал, вдруг, жучки стоят. Дома его не было больше двух недель, а тут хозяйничай — не хочу. Благо, ключ от чердака у него имелся ещё со времён службы. А замок за эти годы так никому и не пришло в голову менять, а там, в третьем подъезде живёт Лидочка, одна из его поклонниц. Она-то уж точно ещё не на работе. Немного обаяния, и он сможет через балкон выбраться на соседский, оттуда и до земли недалеко, всего два этажа. Ничего, и не такое проходили.

Лидочка встретила его с заспанными глазами в откровенном пеньюаре, подчёркивающем ее прелести четвертого размера.

— Захар, ты какими судьбами? — удивилась. Ещё бы! Когда они в последний раз общались? Месяцев эдак …надцать назад.

— Спасай, Лидок, мне нужен твой балкон, — не спрашивая разрешения, входит в квартиру, оттесняя ее к стене.

— Лида, кто там? — слышится из спальни мужской голос. Мимикой она показывает ему в сторону кухни, чтобы он быстрее скрылся с глаз. Ещё ревнивых мужей не хватало для комплекта.

— Сосед, Васюш, снова клянчил на бутылку, — Лида запахивает поплотнее халат и вталкивает Захара в огромную кухню, где открывает балконную дверь.

— Гони его поганой метлой, — рявкает Васюш из комнаты.

— Уже, милый! Чайник поставить? — в это время, хватает Захара за футболку, чтобы тот остановился.

— Не, я ещё поваляюсь.

Из комнаты доносится звук включенного телевизора, а Лидка притягивает его к себе ближе, впивается в губы, как пиявка, но он и не пытается сопротивляться. Это такая своеобразная оплата за услугу.

— Беги, герой! — шепчет ему и отпускает. Вот так обошлись малой кровью. Теперь ещё до Митяя добраться. По пути попадается Валентина Сергеевна, тоже соседка, но двумя этажами ниже. Бабка сердобольная, но достаточно сообразительная, и любит его безумно.

— Ты куда это в такую рань, Георгич?

— Да, по делам, Сергеевна. Слушай, дай позвонить, а? А то свой забыл дома.

— Снова партизанить?

— Только, чур, как бы ни пытали, ты меня не видела.

— А разве может быть по-другому? — усмехнулась женщина. С этой рассчитаться было проще — сторублевая купюра и никаких проблем.

С Митяем они встретились в сквере, недалеко от управления.

— Что за срочность, Захар? — Митяй, а по паспорту Митрий Павлович, представлял из себя большого дядьку больше похожего на жулика, нежели на мента. Да-да, именно Митрий. То ли паспортистка была бухая или слепая, то ли родители в таком же состоянии, но в документах его имя писалось без пресловутой буквы «Д».

— Срочность настигла меня в виде огромной жирной задницы, — закурил мужчина, присаживаясь на лавочку.

— Баба залетела что ли?

— Да, нет, жопа поменьше такой. Баба, как ты говоришь, залетела, только вот в лапища не кого-нибудь, а самого Мамонта.

— Батюшки, какие люди в городе объявились. Что требуется от меня?

— Прошерстить информационный отдел на информацию, прости за тавтологию.

— А для чего ж он ещё нужен этот отдел? — хихикнула Митяй.

— Я хочу знать о нем все. Мне девчонку искать надо.

— Прикрытие с тыла необходимо?

— А то! И с тыла, и с боку, и на амбразуру, если потребуется.

— Мальчики идут играть в войнушку? Это по мне!

— А я пока доставать оружие.

— Не поверю, что у тебя дома такового не имеется, Георгич.

— Домой нельзя, дома ждут.

— Ого, как серьезно! А что Мамонтенку-то нужно?

— Отмщение, то есть Я во всей своей красе.

— Так дадим дяденьке насладиться предвкушением возмездия.

— Он может позвонить. Если что…

— Не видел, да и вообще не знаю кто такой. Остальных тоже предупрежу.

И так, стратегия вроде вырабатывается, осталось найти место ее реализации. * * *

Как доехали до того места, где я сейчас находилась, я совсем не помнила. Наверное, мне что-то вкололи. Что я могла разглядеть в этом полумраке? Во-первых, здесь было что-то вроде лежака, где я собственно и лежала. Абсолютно голые стены, темные, кажется железные, или ещё из какого-то металла.

Высоту потолков понять не могу, но по эху, которое отражается от стен от моих шевелений, понятно, что помещение большое. Вот только есть ли тут дверь? Встаю с места. Ноги ватные, голова немного кружится, делаю неуверенный шаг, ещё один, ещё. Через несколько достигают одной из стен, начинаю шарить руками вдоль всего периметра. Ничего. Отчаяние захлёстывает меня с невероятной силой. Хочется плакать и кричать. Комок слез подступает к горлу, но я стараюсь держаться. Кричать? А стоит ли? Если я не привязана, если у меня не заклеен рот, значит кричать и звать на помощь бесполезно. Подымаю глаза вверх, голова всё ещё кружится, но замечаю, что наверху есть что-то наподобие люка или точнее решетки. Я не заметила, потому что сейчас, скорее всего, ночь, темная и непроглядная. Боже, Вова… Осознание того, что сюда меня привез Вова, бьёт по голове словно молотком. Сволочь, скотина… Зачем? Для чего?

— Краснослободцев! — кричу я что есть мочи — Краснослободцев! — повторяю еще раз. Нет, слез он от меня не дождется. Решил запугать, пусть. Мне терять нечего. Убить? Ответ тот же самый.

Наверху послышались шаги, тяжёлые, громкие.

— Очухалась? Вовка, иди, тут твоя краля в себя пришла — кричит мужской голос. Снова шаги, эти быстрее… Вот и все! Я готова, я не боюсь, — успокаиваю я себя.