Миллион поцелуев в твоей жизни

Я беспомощна, совершенно не контролирую себя, и он сжимает мои бедра, прижимая меня к себе, продолжая свою восхитительную атаку.

Как будто я нахожусь в полном свободном падении. У меня нет чувства контроля над своим телом. Я дрожу, втягиваю воздух большими глотками, мое сердце бьется так сильно, что, кажется, оно может выскочить из груди.

Я пытаюсь оттолкнуть его, моя кожа настолько чувствительна, что его внимание почти причиняет боль, и он делает то, о чем я молча прошу, отстраняясь от меня. Я смотрю вниз, чтобы увидеть, как Крю потирает рукой лицо, и когда он опускает ее, я вижу, что его кожа и рот блестят.

Из-за меня.

Он ловит мой взгляд, его глаза сузились, пока он изучает меня. Я все еще дрожу, мое дыхание прерывистое, сердце бешено колотится. Я бы хотела, чтобы он что-нибудь сказал.

Что-нибудь. Просто что-нибудь.

Он передвигается и ложится рядом со мной, его рука на моем бедре, притягивает меня к себе. Я диваюсь, все еще чувствуя себя ватной, когда он прижимает меня к своему телу. Его губы у моего лба, его пальцы в моих волосах, когда он шепчет “Ты в порядке?”

Я киваю, прижимаясь к нему, прижимаясь щекой к его груди. Мне нужно, чтобы он обнял меня. Чтобы сказал правильные вещи. Чтобы убедил меня, что со мной все будет в порядке.

Я не очень хорошо себя чувствую. Я чувствую, что вылезаю из своей кожи. Как будто мир все это время закрывал передо мной свои двери, и я наконец-то заглянула внутрь.

Нашла все, о чем когда-либо могла желать.

28. Крю

Я отворачиваюсь, чтобы оказаться лицом к своему комоду, мое отражение смотрит на меня в зеркале, которое висит прямо над ним. Я должен был оставить Рен наедине, чтобы она могла снова одеться, но я не могу не смотреть, как она одевается. Вся эта кремовая гладкая кожа на виду, эти идеальные сиськи с розовыми сосками, которые, вероятно, все еще липкие от того, что я втирал в них леденец.

Не могу поверить, что я это сделал. Или что я трахнул ее леденцом на палочке.

Но ей это нравилось.

Ей это очень понравилось.

Я дал ей то, что она хотела, опустившись на нее, точно так же, как она упомянула мне о порно, которое смотрела, и о том, что это была ее любимая часть.

Взглянув на себя, я понимаю, что мой стояк все еще пульсирует, и я перестраиваюсь. Пытаюсь думать о других вещах. Холодная температура снаружи. Как я разозлился на Фиг раньше.

Напряжение немного спадает, и я делаю глубокий вдох, тянусь за своей толстовкой и натягиваю ее обратно через голову.

“Мне, наверное, пора идти”. Я смотрю на Рен, отмечая, как неуверенно она выглядит, ее взгляд опущен вниз, румянец от оргазма все еще покрывает ее кожу. “Мы не закончили просмотр фильма”, - продолжает она, обращаясь к полу.

“Может быть, тебе стоит прийти завтра, и тогда мы сможем закончить”, - предлагаю я, вообще не говоря о фильме.

Ее губы изгибаются в легкой улыбке, и она посылает мне быстрый взгляд, сжимая руки перед собой. “Может быть”.

Я удивлен, что она согласилась. “Тебе определенно следует это сделать”.

“Который час?” — спрашивает она, прежде чем подойти к тумбочке и взять свой телефон с того места, где она его оставила. "Уже девять сорок пять."

“Тогда лучше проводить тебя обратно”.

Ее глаза расширяются, когда она засовывает телефон в карман толстовки.

“Я могу вернуться сама”.

Я медленно качаю головой, приближаясь к ней. “Я ни за что не позволю тебе возвращаться в общежитие в это время ночи одной”.

“Там никого не будет”.

“Ты этого не знаешь”.

“Со мной все будет в порядке”. Она делает паузу. “Что, если кто-нибудь увидит нас вместе?”

Раздражение вспыхивает во мне, заставляя мою эрекцию сдуться в одно мгновение. Меня беспокоит, что она не хочет, чтобы кто-нибудь знал, чем мы занимаемся. Хотя что именно мы делаем? Я еще не уверен. “Я не буду провожать тебя до самой двери”.

“Я не знаю…”

“Я провожу тебя до твоего здания. Прекрати спорить.” Я подхожу к шкафу и хватаю ботинки, падая на стул за столом, чтобы натянуть их, несмотря на то, что на мне нет носков.

Рен наблюдает за мной, выражение ее лица печальное. “Я разозлила тебя”.

“Я просто пытаюсь убедиться, что с тобой все в порядке. Я не знаю, почему ты должна спорить со мной об этом.”

“Все всегда заботятся обо мне. Учителя. Мои родители. Особенно мой отец. Он хуже всех.” Она вздергивает подбородок. “Я пытаюсь научиться заботиться о себе”.

Я откидываюсь на спинку стула, сразу чувствуя себя ослом, но стараюсь не обращать на это внимания. “Что, если с тобой что-нибудь случится на обратном пути? Я никогда себе этого не прощу."

Она изучает меня, засовывая руки в карманы толстовки. ”Ты сильно изменился за последние несколько недель".

“Что ты имеешь в виду?” Я хмурюсь.

“Ты стал намного милее”.

Я встаю и подхожу к ней, притягивая ее в свои объятия. “А ты намного злее”.

Прежде чем она успевает пожаловаться, я целую ее, бормоча слова одобрения, когда она без колебаний открывается мне. Черт возьми, эта девушка такая чертовски сексуальная. Мы делаем все правильные шаги, и все это ведет именно к тому, чего я хочу. Я предсказываю, что лишу ее девственности до начала зимних каникул.

С той скоростью, с которой мы движемся, будет легко заставить ее заняться со мной сексом. И что потом? Что будет дальше? Я совсем забуду о ней, как и о других девушках до нее?

Я не знаю, смогу ли я сделать это с Рен. Она остается со мной. Внутри меня.

Все время.

Я не могу перестать думать о ней. И это после того, что только что произошло между нами? Забудь это. Она поглотит меня. Я знаю, что она это сделает.

Она уже это делает.

Когда она отрывается от меня, ее губы распухли, дыхание сбилось. “Нам нужно идти”.

”Да". Я целую ее в последний раз, затем отпускаю, хватая свое пальто, пока она надевает ту черную пуховую куртку, которую надела поверх. Она надевает пару потрепанных угг, а затем мы выходим за дверь, покидаем здание и оказываемся на улице, где стоит пронизывающе холодная ночь.

Я притягиваю ее ближе к себе, обнимая за плечи, пока мы идем по обледенелым тротуарам, ступая осторожно, чтобы не поскользнуться. Мы почти не разговариваем, наше дыхание образует маленькие облачка, когда мы выдыхаем, и она дрожит рядом со мной, несмотря на то, что я прижимаю ее к себе.

Когда в поле зрения появляется здание ее общежития, мне приходится сдерживать ее, чтобы она не вырвалась от меня.

“Мне нужно попасть внутрь”, - говорит она мне, когда я хватаю ее за капюшон и не отпускаю. “Уже почти десять. Я не хочу попасть в беду.”

Умоляющий взгляд, который она бросает в мою сторону, заставляет меня отпустить ее капюшон, но она не убегает.

Вместо этого она бросается ко мне, ее руки проскальзывают под мое пальто, чтобы обнять меня, меховой шарик на ее шляпе бьет меня по губам. “Мне было весело”, - бормочет она.

Весело. Это один из способов описать то, что мы сделали сегодня вечером. Она откидывает голову назад, ее взгляд встречается с моим. “Пожалуйста, не делай это странным между нами завтра”.

“Я должен быть тем, кто говорит тебе это.” Я быстро целую ее, затем мягко выталкиваю ее из своих объятий. “Иди. Пока ты не опоздала.”

На ее губах появляется улыбка, глаза сверкают, когда она делает шаг назад. Потом еще один. Она оступается, выражение ее лица становится совершенно комичным, и я собираюсь подхватить ее, но, в конце концов, она остается на ногах.

“Будь осторожна”, - шиплю я на нее, а она только смеется.

Такой красивый звук.

Она поворачивается и бежит — осторожно — к своему зданию, исчезая за двойными дверями. Я начинаю возвращаться в свою комнату, замедляя шаг, когда замечаю вспышку автомобильных фар, въезжающих на парковку.

Странно. Уже поздно. Никому не разрешается покидать кампус в будние дни, если у них нет специального разрешения.

Забыв о возвращении в свою комнату, не обращая внимания на холод, я подкрадываюсь ближе к парковке, пока машина не появляется полностью в поле зрения. Седан "Ниссан" последней модели стоит там на холостом ходу, внутри сидят два человека. Я могу разглядеть их головы, то, как они наклонены близко друг к другу, но не их черты, хотя я узнаю автомобиль.

Это чертова машина Фигероа.

Я ныряю за куст, медленно наклоняя голову, чтобы посмотреть, кто может выскочить из пассажирской двери. Думаю, что извращенец мог увезти девушку из кампуса в будний вечер. Не может даже контролировать себя и дождаться выходных, когда правила станут более мягкими. Наверное, это Мэгги. По кампусу ходят слухи, что они встречались весь семестр, и я слышал, что ее парень недавно расстался с ней из-за этого.

Беспорядочный.

Дверь, наконец, распахивается, и я жду, что увижу знакомую темно-русую голову Мэгги.

Но это не Мэгги вылезает из машины Фиг.

Это Натали. Я в замешательстве прячусь за кустом. С каких это пор она ошивается вокруг Фиг? Она никогда не была на его уроках английского — он предпочитает умных. Ранимые девочки, которые тихо отчаянно нуждаются во внимании. Да, Натали всегда ищет внимания, но я бы не назвал ее тихой или отчаявшейся.

Также не обязательно считать ее уязвимой. Девушка добивается того, чего она хочет, когда она этого хочет.

Может быть, именно это она и сделала с Фиг.

И как, черт возьми, этот мудак вообще получает столько девушек? У него должен быть способ словами убедить всех этих девушек так легко раздвигать для него ноги на протяжении многих лет.

Он такой засранец. Если бы я мог, я бы выбил из него все дерьмо за всех девушек, которых он, должно быть, уничтожил за эти годы.

Кусок дерьма.

Натали направляется в мою сторону — ее общежитие находится в том же коридоре, что и у Рен, — и она собирается пройти мимо куста, за которым я прячусь, когда я выхожу, открывая себя.

Она полностью останавливается, ее глаза широко раскрыты. “Крю. Что ты здесь делаешь в такое время ночи?”

“Я должен задать тебе тот же вопрос, Нат.” Я смотрю в сторону теперь пустой парковки, машины Фигероа давно нет.

Он даже не стал ждать, чтобы убедиться, что она благополучно вошла внутрь. “С кем ты улизнула?”

Она становится дерзкой, несмотря на жуткий холод и то, как она закутана. “Разве тебе хочется знать?” Ее тон кокетливый.

“Думаю, я уже знаю”. Она ухмыляется, как будто бросает мне вызов, чтобы я понял это. "Темно-серый “Ниссан"? Альтима, я полагаю? Почти уверен, что есть только один учитель, который водит такую машину. Фигероа?”

Ее ухмылка исчезает, взгляд становится умоляющим. “Ты не можешь никому ничего говорить”.

“Ты серьезно связываешься с этим куском дерьма?”

Она оглядывается на здание своего общежития, совершенно напуганная, когда снова сталкивается со мной. “Говори тише”.

“Нас никто не слышит. Я не могу тебе поверить. Ты же знаешь, что он был с Мэгги весь семестр," — говорю я ей.

Натали вздрагивает. ”Он поклялся, что они расстались“.

"Ты действительно ему веришь? А как насчет Эзры? Я думал, он тебе нравится”.

“Это все просто для развлечения. Он любит флиртовать.” Она пожимает плечами.