В огне страсти

Бросив рубашку к пледу, Джинни провела руками по его плечам, по спине, по груди, вспоминая каждую выпуклость, каждую мышцу. Он стоял перед ней, полностью обнаженный и такой желанный, великолепный. Мускулы словно вылеплены скульптором, тело совершенно.

Он стоял неподвижно, но по его тяжелому прерывистому дыханию Джинни могла сказать, что ее прикосновения превратились для Дункана в сладкую пытку.

Она оторвала взгляд от его груди и посмотрела ему в глаза.

— Ты так сильно изменился. — Джинни произнесла это тихо, не в силах скрыть волнение в голосе. Юноша превратился в мужчину. Ее пальцы нежно поглаживали шрамы — следы битв, о которых она ничего не знала.

— Надеюсь, к лучшему? — небрежно отозвался Дункан, взяв ее за подбородок и заставив посмотреть себе в глаза. А потом голос его посерьезнел. — У нас пока есть время, Джинни. Еще не поздно.

Сердце ее сжалось. Она так надеялась на это! Сомнение затуманило сознание, но тут Дункан запечатлел на ее губах нежный поцелуй. Поцелуй, быстро ставший настойчивым. Требовательным. Стирающим любые мысли о ждущих их сложностях, возвращающим ее к этой, и только к этой ми нуте.

Она обвила руки вокруг его шеи и прижалась к его телу — к телу, которое воспламеняла своим прикосновением. Она чувствовала, как в ее жилах бушует пламя, готовое поглотить ее. Остро ощущая его наготу и то, что лишь тонкая ткань ее ночной рубашки разделяет их, Джинни прильнула к Дункану, скользнув немного вниз, чтобы он оказался у нее между ног.

Дункан отпрянул и покачал головой. Глаза его потемнели от страсти и сверкнули хищным блеском.

— Сейчас моя очередь.

От чувственного обещания в его голосе у Джинни участился пульс. Она настороженно посмотрела на Дункана. Пусть она уже не девушка, но и назвать себя искушенной в искусстве любви Джинни тоже не могла. Она снова подавила укол вины за то, что не смогла полюбить мужа, а только исполняла супружеский долг и спокойно принимала его ласки.

С Дунканом ей не приходилось притворяться, все получалось само собой. С ним она забывала обо всем. Никогда не ощущала неловкости. Ей казалось, что заниматься с ним любовью — самая замечательная вещь на свете.

Джинни все еще стояла перед ним на кровати и вдруг поняла, что ее груди находятся прямо на уровне его глаз. Он медленно развязал завязки на ее ночной рубашке, задевая набухшие соски. Джинни не видела его глаз, зато чувствовала на себе его взгляд, жарко ласкающий ее.

Когда он ладонями обхватил ее груди и приподнял их к лицу, колени Джинни подогнулись. Дункан обводил большими пальцами ее соски, потирая их через ткань, и Джинни задрожала, тело ее напряглось и изогнулось.

Счастье только начиналось.