Не для посторонних глаз…

— Соболезную, — Алекс и правда сожалел, что влез не в своё дело и, возможно, разбередил старую рану у хорошего человека, огорчать которого совсем не хотелось.

— Чего уж там, — отмахнулся старичок. — Да и сын ко мне наведывается. Держусь, нюни не распускаю. Вечерами тока одиноко дуже, погутарить не с кем.

— Вечера — это да, — согласился гендиректор. — Вечером одиночество чувствуется особенно остро. И ночью тоже, если не спится…

— А ты чего это… — оглянулся Михей. — Хлопец в расцвете лет, а такие речи заводишь? Неужто у тебя и супружницы нет? Один живёшь, что ли?

— Почему один? С сестрой. Я её с двенадцати лет воспитываю. Мне тогда восемнадцать было…

— Сестра — это хорошо, — закивал дедок, и Алекс был рад, что тот не стал развивать тему и спрашивать, что же произошло «тогда».

— Да, мне с ней повезло, она замечательная, — с теплотой в голосе сказал он. — Только… за вечерним столом уже нет былого веселья и шума.

— Ничего. Ещё появится! — бодро откликнулся Михей. — Вот жонку себе заведёшь, детишек настрогаете — и будет так весело, што заскучаешь за энтими спокойными вечерами.

— Надеюсь, так и будет, — усмехнулся Алекс.

Остальной путь они преодолели в молчании, но молчание это было каким-то спокойным и правильным. И гендиректору вдруг вспомнилась чья-то фраза, что «настоящий друг — это тот, с кем можно спокойно помолчать».

Лесницкое оказалось селением на двенадцать домов, большая часть из которых пустовала. Как сказал Михей, люди постепенно перебираются в город, и Лесницкое, возможно, скоро вовсе исчезнет. Всеми административными вопросами занимался староста, дом которого, как водится, был самым большим и ухоженным, да ещё немаленькое хозяйство имелось и целый десяток лошадей от мала до велика. Церквушка и школа находились в соседнем Хорошеве, куда Михей и собирался везти Алекса на упряжке.

Когда они подошли к промасленному, но некрашенному деревянному забору, их встретило странное рычание.

— Что, Джай, почуял гостя? — весело сказал старичок. — Ты не шуми, не шуми, это человек хороший, зла не сделает.

Он открыл калитку, и Алекс встретился взглядом с бледно-голубыми глазами чёрно-белого хаски.

— Фу, нельзя! — скомандовал Михей, и пёс уткнулся мордой в подставленную ладонь хозяина, а потом снова посмотрел на нежданного гостя.

— Ты хороший, Джай, хороший, — мягко сказал гендиректор, спокойно позволяя собаке себя обнюхать. — Я вас не обижу. Пустишь погреться?

Джай рыкнул, слегка повёл хвостом и, очевидно, удовлетворившись «проверкой» чужака, потрусил обратно во двор.

Домишко у нового знакомца оказался небольшой, но уютный. Вопреки ожиданиям, хозяин не подбросил дровишек в печь (хотя она и имелась), а включил обогреватель, который Алекс чуть ли не оседлал, отогревая продрогшее тело и с неохотой раздеваясь. Слава Богу, с руками и ногами всё обошлось, те только немного покраснели.

— Выпьешь чуток, для сугреву? — предложил Михей.

— А что у вас из горячительного?

— Я всё больше по наливкам. Сам делаю.

— И какие есть? Я бы попробовал.

— Так и сливовая имеется, и вишнёвая, и алычовая… — засуетился хозяин дома, шаря по буфету и кухонным шкафчикам. — И закусить чем найдётся, — он выставил на стол провизию и три бутылки.

— Давайте вишнёвую, — решил Алекс. — М-м-м, хороша… — протянул он, наслаждаясь ароматом и теплом, мигом разлившимся по телу.

«Кажется, жизнь потихоньку налаживается…»

В общем, одной наливкой дело не обошлость и были испробованы и одобрены все три. Алекс выпил совсем немного, именно «для сугреву»: ему нужна была ясная голова на плечах, да и вообще, это дело он не очень любил, разве что по праздникам или на мероприятиях, но всё равно всегда чётко контролировал количество выпитого. Еда тоже оказалась вкусной и совсем не соответствовала рождественскому посту, которого частенько придерживаются в сёлах. Одна свиная рулька чего стоила.

— А вы пост не соблюдаете? — полюбопытствовал гендиректор.

— Энто мне сын гостинцев к праздникам навёз. Да и стар я, шобы поститься. Ежели мяса не съем, так вапче сил подняться не будет. И обряды все энти я давно перерос. Бог он не где-то там, он туточки, в душе, в сердце, — Михей похлопал себя по груди. — Ну и выдумали нонче! Новый год прежде Рождества празднуют, а потом диву даются, што народ не постится. Хоча я отмечаю и 1-го числа (коли уж так принято), и 14-го.

— Я тоже. Странно, да?

— И ничегошеньки не странно! — возразил старичок, который тоже приложился к наливке. — Как душа твоя чуйствует, так и поступать надо. И я не токмо о праздниках речь веду.

— Да-да, я понял, — кивнул Алекс, а потом вдруг услышал какой-то негромкий странный звук — полурычание-полутявканье. Он посмотрел на Джая, но тот что-то жевал в своей миске и «разговаривать» явно не собирался. Серый с полосками кот Данька мирно свернулся калачиком у обогревателя. — Кто это?

— О, а энто Джаев наследник. Иди сюды, не боись! — позвал Михей.

Из-за приоткрытой двери кухни показалась сначала мордочка, а потом вышел щенок хаски возрастом где-то от полутора месяцев до двух. Окрас малыш имел серо-белый, шерсть была длиннее, чем у родителя, хвостик — лопаткой. Он осторожно глянул на Алекса, затем подошёл к отцу и куснул его за хвост, а потом аккуратно пристроился рядом и тоже сунул нос в миску.

— Мне показалось, или у него… — гендиректор пытался рассмотреть глаза щенка, но тот наклонился слишком низко.

— Не, не показалось, — качнул головой дедок. — Я Джая с соседской Лаймой свёл (ты не думай чего, всё по обоюдному хотению). Она хоть и обычная дворовая, но шибко красивая и мохнатая. Ну, у них получилось трое цуцынят. Вот, остался последний. Одного староста забрал, другую Микитична. А у энтого глазюки разные, брать не захотели. Говорят, бесовское отродье. Так я себе оставил.

«Теперь понятно. Да тут, наверное, дело даже не в смешении крови. Гетерохромия встречается и у чистокровных хаски».

— У него просто в одном глазу меланин есть, а в другом — нет. Генетика сработала. Или дала сбой, точно не скажу, — припомнил свои познания в этом вопросе Алекс. — В общем, все эти «бесовские» россказни — сплошные суеверия и домыслы.

— Ну ежели ты так говоришь… Я тут подумал… Не хочешь себе его взять? Хоча ты, вернее всего, грязнокровного не захочешь…

— Я не помешан на чистоте крови, меня больше волнуют личностные качества. М-да, говорю, как в офисе, — пробормотал гендиректор. — Я хотел сказать, что нормальный у вас пёс, боевой такой. Я его возьму.

— Вот и славно!

— А Джай у вас откуда? — спросил Алекс и немного выставил ногу, позволяя щенку её обнюхать.

— Сын подсобил. Сказал, што друга мне привёз, шоб не так одиноко было. Так я с ним бывает вечорами разговоры вожу. И псиной от него не смердит, и шуму не делает. Хороший пёс.

— Думаю, наследник у него такой же замечательный, — усмехнулся гендиректор и дал щенку вторую ногу на обнюхивание. — Я вернусь завтра на машине и его заберу. У него имя есть?

— Я пока што не давал.

— Хорошо, тогда я сам назову.

— Ага, оно и к лучшему будеть.

Телефон Алекса, который тот поставил на зарядку, когда пришёл (благо захватил из машины зарядное устройство), показывал 86 %, но сигнала сети не было. Алекс глянул в окно: на улице уже смеркалось:

— А мы на автобус не опоздаем? И позвонить бы…

— Не боись, милок. Я тебя к старосте отведу, а покуда ты там балакать будешь, Марийку запрягу.

Когда они вышли во двор, густые сумерки сменились темнотой, а на небе зажглись первые звёзды.

Староста оказался представительным мужчиной средних лет. Алекс намётанным глазом увидел, что тот умеет вести дела и с ним можно будет полюбовно договориться. Обсудив с Петром Максимовичем несколько вопросов, гендиректор позвонил личному помощнику:

— Алло, Роман…

— Алексей Викторович, ну наконец-то! Куда же вы пропали? Анжелика Викторовна вся извелась.

— Передай Лике, что со мной всё хорошо и я скоро буду. Пусть эвакуатор заберёт мой внедорожник. Я включил маячок, так что свяжись со службой безопасности: они скажут, куда ехать.

— А как же вы? Я пошлю машину?

— Нет, меня забирать не надо. Давно хотел прокатиться на санях… Доеду до города — позвоню.

Это оказалось даже лучше, чем он себе представлял. Сани мягко скользили за мерно трусящей впереди серой в яблоках лошадкой, легкая метелица совсем не доставляла дискомфорта, а свежий морозный воздух бодрил. Алекс был укутан тёплым пледом и накрыт шкурой какого-то животного, что делало путешествие уютным и весьма комфортным. В общем, поездка удалась и хотелось повторения, неоднократного.

В Хорошеве Михей ждал автобуса вместе с Алексом, отказываясь уезжать, пока «не отправит до города гостя дорогого». Они ещё немного поговорили «за жизнь». Прощался гендиректор со старичком как со старым другом.

Приехав на автостанцию, Алекс вызвал такси: на перекладных добираться не хотелось. Сюда, на окраину, оно приедет не сразу, поэтому гендиректор неторопливо оглядывал окрестности, попутно размышляя о сегодняшнем непростом дне. С той стороны дороги, где он сейчас стоял, были высотки, с другой — частный сектор. Снег весело искрился и кружил в свете фонарей: прекратившаяся было метелица началась снова.

Людей в этот вечерний час было немного. Может, именно поэтому Алекс сразу обратил внимание на голос маленького мальчика, который тянул мать за руку к одному из окон второго этажа, в котором виднелась ёлка, украшенная мерцающей разными цветами гирляндой:

— Мама, мама, смотри! Там в окне ёлочка! Какие огонёчки красивые. Я тоже ёлочку хочу, ма-ам. Почему у нас нет ёлочки?

— Что ты, сынок?! — проговорила та. — Нам её и украсить нечем…

— Я найду, чем украсить, мам. Обещаю! У меня цветная бумага есть. И белая тоже. Нам Марья Павловна показала как снежинки вырезать.

— А где мы её поставим? — мать снова попыталась аккуратно оттащить ребёнка от злополучного окна, которое соблазняло малыша, переливаясь цветными огоньками. — У нас и места нет…

— А если во дворе? Или хотя бы совсем ма-аленькую! Её можно на столе поставить.

— Прости, сынок, но даже самая маленькая стоит слишком дорого, — мать, очевидно, сдалась и решила сообщить сыну истинную причину отсутствия ёлки. — В этом году мы не сможем купить ёлочку. Если бы наш папа не потерял работу… Но мама тебе обещает, что мы с папой будем очень усердно трудиться и в следующем году купим такую ёлку, какую только захочешь! И огоньки тоже.

— Правда? — с надеждой спросил ребёнок.

— Правда-правда.

— Тогда я хочу, чтобы следующий год поскорее наступил!

— Я тоже, дорогой, я тоже, — вздохнула женщина. — А сейчас давай ещё немного посмотрим на ёлочку, а потом проведаем твоего снеговика и пойдём домой греться.

— Хорошо, мама, — покорно протянул малыш.

Гендиректор проследил взглядом, как мать с сыном перешли дорогу, приблизились к маленькому частному домишке с покосившимся забором и скрылись за калиткой. Снеговик, наверное, ждал их во дворе.