Craving for you

Мистер Филлипс стоял, задумавшись.

— Какие интересные мысли, Сара. И что же Вы раньше молчали? Есть у кого что добавить? Может, кто-то хочет согласиться? Или наоборот? У кого-то есть другое мнение?

— Я считаю, — внезапно заговорил Майкл, а мне стоило огромных усилий не перевести на него взгляд, — что Гамлет всё-таки Офелию любил. Сколько ему было во время действия пьесы? Тридцать ведь? Вполне зрелый мужчина. Ключевым моментом является разочарование Гамлета во всём — в мире, в любви, после предательства Офелии. Предательство было словно в нож в спину, от Офелии не ожидал. Гамлет хотел разрушить всё и был жесток с Офелией, потому что месть стала для него, как сказала Сара, главной и единственной мотивацией, движущей силой. Предательство всё в его жизни перечеркнуло. Он запутался, потерян, и его единственный смысл жизни — месть. Правильно, что Шекспир убил этого персонажа, потому что иначе Гамлет бы тоже сошёл с ума.

— Великолепно! Спасибо, Майкл! Какой глубокий анализ. Это ведь всё — как психологический тест. — Учитель проходился между нашими стульями. — Каждый видит что-то своё, через призму собственного жизненного опыта. Сара вот, например, увидела использование неопытной молодой девушки, Майкл — потерянного Гамлета, который разочаровался в любви и людях, мире в целом. Это может относится к вам самим, а может и нет, но размышлять просто необходимо…

Мистер Филлипс ещё что-то говорил, а я уже не слушала. А ведь верно, он прав. Я считаю, что мужчины используют девушек, и именно это я и увидела в пьесе. Увидела жертву, такую же, как и я. А с Майклом что? Какое разочарование? Потерянность? Он что, много думает? Да не похоже.

— А насчёт Офелии я думаю. — Я резко услышала голос Майкла и даже содрогнулась. Из своих мыслей пришлось вылезти. — Что её подавили в семье, причём сделал это её отец. Поэтому она кажется такой безвольной марионеткой на протяжении всей пьесы. Гамлета она любит, но ещё она жертва тирана — своего отца.

Я впервые за всё время посмотрела на него. Почему он вдруг так подумал? С чем связаны у него ассоциации?

Что, ему тоже знакомо тиранство?

— Я вас умоляю, что вы ищите в этой пьесе такого необычного? Книги писать вам надо, — заговорила Адель, при этом посмеиваясь. — Офелия — просто чувствительная слабая девочка. Гамлет поиграл с ней, как хотел, влюбился, а потом его предали. Бумеранг.

Обсуждения продолжились более бурно. Теперь уже другие высказывали своё мнение. Мне удалось посидеть молча.

— Мы вообще можем представить героев в абсолютно других образах. Кто там видел в Офелии стерву? — продолжал мистер Филлипс после того, как все выговорились.

Несколько мальчиков подняли руки, на что я хмыкнула.

— Только пока я вижу Офелию лишь в Саре. Сара, подумайте всё-таки над моим предложением. — Преподаватель повернулся ко мне, а я вздрогнула. Кинула взгляд на Адель — она явно гневалась. Только не это! Пускай играет Офелию, пускай будет с Майклом, только не трогает меня! Мне не за что здесь бороться, да и незачем.

Настойчивость учителя уже начинала раздражать. Как будто он уверен, что нам с Майклом нужно больше проводить времени рядом… Бред какой-то.

После репетиции меня остановила Адель. Происходило то, чего я боялась. Моринг заговорила с серьёзным лицом:

— Сара, давай подойдём к мистеру Филлипсу, и ты откажешься от роли Офелии.

— Да почему Офелия тебе так нравится?

— Это главная женская роль! — Она топнула ногой. Ученики продолжали покидать актовый зал, мне было неловко.

— Ну… есть ещё мать Гамлета, — нерешительно напомнила я, а затем пожала плечами. — Адель, я тебе не соперница. Пойми это, пожалуйста. Ни в личной жизни, ни на сцене.

Из зала вышел мистер Филлипс, который о чём-то разговаривал с Майклом. От Тёрнера я быстро отвела взгляд. Адель подала мне знак, что пора говорить с преподавателем. Она прервала его разговор с Майклом и сообщила, что я отказываюсь от роли Офелии.

— Почему, Сара? — Мистер Филлипс пристально посмотрел на меня.

— Эм… Из Адель лучше актриса, у меня никакого опыта, да и не хочу я главную роль… память у меня плохая, — придумывала я на ходу.

— Или… просто Адель немного надавила. — Учитель нахмурил брови и посмотрел на Моринг. — Адель, давай всё будет честно. Мы как раз разговаривали об этом с Майклом. Просто каждая почитает одни и те же строчки: у кого будет лучше получаться, ту и возьмём на роль Офелии.

Моринг надула губки, но согласилась. Я увидела Кэнди и быстро подошла к ней, чтобы избавиться от не слишком приятной компании.

— Не зря мистер Филлипс по образованию психолог. — Она хихикнула. Мы наблюдали за тем, как Адель плачется Майклу о театре. — Сразу раскусил Адель. Так интересно, почему он ставит на роль Офелии тебя. Как будто захватывающий сериал смотрю! — Кэнди смеялась, а я тяжело выдохнула, поскольку не было весело.

Мне ещё предстояла вечеринка сегодня. Как оказалось, первые часы она пройдёт в школе, где будет всё культурно, а потом все пойдут к Адель и Люку. Он уже позвал меня лично. Я была рада возможности отвлечься от театра и учебных будней.

Мама и Кэнди помогали мне подобрать наряд на вечер. Выбор пал на бургундского цвета платье с декольте. Платье подчёркивало талию и было длинным — что мне нравилось больше всего. Если и буду поздно возвращаться, то ноги не замерзнут. Взяла джинсовую куртку с собой на всякий случай.

Кэнди и Люк зашли за мной. Я не хотела, чтобы у нас с Морингом что-нибудь складывалось в романтическом плане, поэтому вела себя крайне осторожно, в глубине души надеясь, что Кэнди с Люком сойдутся.

В школьном зале гремела музыка. Алкоголя, разумеется, не было, только безалкогольный пунш. Кэнди сразу же куда-то упорхнула. Как я буду её с Люком сводить?! Люк тем временем пригласил меня на танец, и, как назло, заиграла подходящая музыка, а до этого была… Кэти Перри?! Не разбираюсь я в клубной музыке.

— Это ведь Лана Дель Рей сейчас? — Я прислушалась.

Люк кивнул и протянул мне руку.

— Что же — «Летняя грусть»? Обожаю. Классная песня, — тараторила я, а Люк улыбался мне, ведя в танце. Я же старалась, очень старалась не наступать ему на ноги. Мы просто качались из стороны в сторону. Болтала, чтобы не делать ситуацию неловкой, а получалось только хуже.

— Но песня не очень романтическая, тут же про грусть. И вообще про лето, а сейчас осень. И поэтому мне грустно, — рассказывала я, не думая. Люк смеялся.

— Весёлая ты, Сара.

— Хороший диджей. Старые песни ставит. Уважаю, — продолжала я болтать, оглядывая зал.

Оказалось, что вокруг так называемого «танцпола» расставили столы и придвинули скамейки. Выглядело достаточно забавно: этакий сельский клуб. Как же здесь места мало! Я всё-таки слишком привыкла к своей прежней школе.

Правда пыталась сохранять позитивный настрой, глазами искала Кэнди, а наткнулась на Адель с подружками за столом. После этого заметила Майкла, который пялился на меня. Я резко выпрямилась. Нет-нет-нет, мне показалось! Я отвернулась, а затем вновь посмотрела на то же место — Тёрнера там не оказалось. Фух. Это была галлюцинация!

Я продолжала болтать с Люком о ерунде; мне даже понравилось, но затем песня кончилась. Мы остановились, неловко замолчав.

— Люк, могу я украсть твою спутницу на один танец? — Позади меня послышался до боли знакомый голос. Я сжала зубы до скрипа. Что же это такое!

— Да, конечно, Майкл. Я пойду пока попробую пунш. — Люк кивнул и удалился. Я повернулась к Тёрнеру с недовольным лицом.

— Ты не рада видеть меня, детка Сара? — Он усмехнулся, оглядев меня. Заиграла новая песня. — Потанцуешь со мной?

— С девушкой своей танцуй, — огрызнулась я.

— Какая ты вредная! — Он схватил меня за руку, но совсем не грубо, осторожно касаясь пальцами запястья.

— Один танец и отстанешь?

Майкл кивнул, осторожно улыбаясь. Я взялась использовать ту же тактику болтовни. Только вот с Тёрнером всё становилось намного сложнее. Мне слишком понравился его цитрусовый парфюм, так что у меня на пару секунд рассудок помутился. Его руки на моей талии тоже не приносили спокойствия. Его взгляд на меня— так вообще. Похоже, мне нужна экстренная помощь.

Синий костюм необычайно хорошо сидел на Майкле, и мне силой удавалось не опускать взгляд: а так хотелось получше рассмотреть.

— Это ведь снова Лана Дель Рей? Раньше не слышала эту её песню, — быстро заговорила я. — Какой смысл! «Не понимаю, как ты покоряешь и бросаешь. Таких же опасных, искушенных и порочных, как ты сам», — повторила я вслед песне. Майкл снова как будто не слушал, что я говорила, и смотрел на низ моего лица.

— У Ланы все песни депрессивные, — тихо произнёс он, еле шевеля губами. Поняв, что я немного теряю контроль, решила наступить ему на ногу. — Сара! — Тёрнер рассмеялся. — Ты что, так на меня засмотрелась, что теперь ноги заплетаются?

От злости я закусила губу и, похоже, зря это сделала.

— У тебя фетиш, что ли? — не удержалась я от комментария, заметив его горящий взгляд.

— А у тебя настроение Анастейши Стил? — Майкл посмеялся, прижав ближе к себе. Я чуть не задохнулась от смущения.

Анастейша любила губу закусывать, понятно, почему Тёрнер вспомнил. И с чего он вдруг подумал об этой книжной серии рядом со мной?!

— Фу! Не сравнивай меня с ней никогда больше, — отчётливо и резко проговорила я.

— Хорошие девочки не любят «Пятьдесят оттенков серого»? — Майкл наклонился ко мне.

— Хорошие девочки любят адекватную литературу и красивые постельные сцены, а не это позорище…

Тёрнер расхохотался, а я не понимала, с чего он дал такую реакцию.

— Сара, ты разбираешься в постельных сценах?

Я вспыхнула.

— Ну… немного… разбираюсь, — запиналась я и чувствовала себя максимально неловко. Тёрнер смотрел на меня снисходительно, не смеялся, но по его взгляду я поняла — ему было чрезвычайно смешно сейчас. Слышала, что песня заканчивалась, и обрадовалась этому. — «Испорченный и богатый. Выглядишь на миллион долларов. Почему же моё сердце разбито?» — подпевала я, стараясь избавиться от стеснительности и перевести тему.

— Сара, я бы не разбил тебе сердце. — Майкл вдруг стал серьёзным. Мы остановились.

— Песня закончилась, пока-пока! — Я пыталась отойти, но в итоге Тёрнер сильнее прижал к себе. Так близко его губы к моим были лишь тогда на поляне.

Заиграл другой трек неизвестного мне исполнителя.

— Хочешь, я попрошу поставить ещё депрессивной Ланы? Я бы остаток своей жизни так и танцевал с тобой под неё, — произнёс Майкл, смотря мне в глаза. У меня так громко билось сердце, что я слышала стук в голове.

«Остаток своей жизни». Мозг, пожалуйста, не обрабатывай сейчас эту информацию. Не надо. Мне и без того было плохо: у меня еле-еле воздух поступал в лёгкие.

— Она не депрессивная, — только и смогла пробормотать я. Чувствовала себя в ловушке. Причём Майкл как будто выступал на стороне моей второй я, которая не была травмирована, а наоборот — готова к отношениям. Но доминировала сейчас другая половина меня.

К огромному счастью, Люк позвал меня, и Тёрнеру пришлось меня отпустить. Спасибо, Люк! Когда я отошла от Майкла, то задрожала. Каждая такая встреча с ним — серьёзная нагрузка для моего сердца.