Письмо в Лабиринт
- Автор: Дмитрий Печкин
- Жанр: Мистика / Попаданцы
- Дата выхода: 2023
Читать книгу "Письмо в Лабиринт"
Глава 1. Лузеры
1.
На этот раз все началось с разговора в аэрорельсе. Я ехал домой, а они сидели прямо передо мной, сразу за кабиной пилота. С километровой высоты сквозь прерывистую облачную мглу наш город выглядел как стеганое одеяло, из которого душевнобольной или инфантильный местный бог повыдрал клочьями всю вату, приведя его таким образом в совершенную непригодность.
– Мама, а это пуавда, что дядя батюшка ассказывал пуо сад?
– Во-первых, не дядя, а просто батюшка. А во-вторых, какой сад?
Мама была пухленькая, светленькая, усталая. Сыну у нее на коленях было, наверное, около семи.
– Ну сад. Там, где животные, и птицы, и змея, и астет все.
– А! Райский сад? Конечно, правда.
– Да. Сад. А где он?
– Ну, сейчас его уже нет.
Пауза. Вагон плавно покачивается на нити «нерва», за окном рваная сырая мгла.
– А дядя... батюшка говоил, что его просто закуыли.
– Ну, это все равно что нету, – рассеянно отвечает мама.
– Мам, а его откуоют?
– Ну... наверное, когда-нибудь откроют.
– А когда?
– Ну, не скоро.
Снова пауза. Сын размышляет. Он в красной вязаной шапочке и пухлой куртке, разрисованной покемонами, и картавит он совершенно как русский инсургент где-нибудь в бельгийской глубинке в начале прошлого века. Я раздумываю, не послушать ли музыку. Симпатичная девчонка в длинном шарфе, стоящая у передней двери, искоса поглядывает на меня, и я незаметно расправляю плечи и принимаю незаинтересованный вид.
– Мам, а это точно не тот сад, где мы гуляем?
– О! Ну конечно, нет.
– А откуда ты знаешь?
Мама даже смеется.
– Ну, там же нет ни всех этих животных, ни яблони, ни змея!
– А может, есть. Мне кажется, есть. Может, они посто пячутся? Я думаю, там где-то есть и эльфы, и гномы, и звейи. И говоиящие деиевья.
– В том саду не было эльфов и гномов, – говорит мама. – А что касается зверей, я бы на твоем месте держалась от них подальше.
– Станция Королева, – объявляет над нами мелодичный голос. Девочка на передней площадке выходит.
– Осторожно, двери закрываются. Следующая станция – Машиностроительная.
– Все это сказки, – говорит гладкая бритая макушка рядом с мамой и сыном. – Никакого рая нет. И ада тоже нет.
Что это у вас, чего ни хватишься, ничего нет, думаю я и прислоняю висок к холодному стеклу. Шпиль станции стремительно удаляется назад, за окном снова только сырая мгла облака.
– На самом деле это просто миф, – говорит бритый кумпол.
– Пап, а что такое миф? – спрашивает малыш.
– Сказка, неправда, – отвечает бритый.
– А... этого сада на самом деле нету?
– Нету.
– А... дядя батюшка все вуал?
– Ну почему врал, – спохватилась мама. – Просто этого сада не видно, пока туда не попадешь.
– Ага, и это очень удобно, потому что оттуда еще никто не возвращался, – хмыкнув, говорит папа.
– А вот я же возвуащаюсь, – неуверенно говорит малыш.
– Что это вообще за прогулки в одиночку? – спрашивает мама.
– Никаких прогулок нет, все он выдумывает, – рассеянно отпирается отец.
– Ничего я не пуидумываю! – напряженно говорит малыш. – Там была доуожка, и я... а еще там учей, и мостик, и он деиевянный! И там на деиевьях такие листья, такие, с туемя концами! Тяжелые! И блестящие! И я там почти видел эльфа! А еще деиевья там звенят!
Я улыбаюсь, закрыв глаза.
– Ну вот видишь, – говорит папа маме.
Все эти разговоры похожи один на другой. Взять хоть мои собственные разговоры с отцом. Глядя на драное лоскутное одеяло земли под нитью аэрорельса, я впервые подумал: а интересно, вел ли мой отец сам в детстве подобные разговоры со своими родителями?..
2.
Дверь в квартиру я открыл виртуозно, абсолютно бесшумно, и очень себя за это похвалил. Я не знал, чем именно сегодня занимается Настюша, но опыт показывал, что на первых порах лучше не производить никаких звуков. Настюша могла сейчас, к примеру, сочинять музыку. Или медитировать, или смотреть «Игру в кальмара» на самом интересном месте. Или участвовать в ритрите по зуму (последний вариант требовал особенно безукоризненной тишины в квартире). Девушка моего друга была чрезвычайно разносторонней натурой.
Однако на кухне бормотал телевизор, показывающий явно не «Игру в кальмара». Я скинул пальто и – на всякий случай на цыпочках – прокрался по коридору.
Мой друг, Денис Моргунов по прозвищу Капитан Морган, сидел носом в закопченную дымящуюся кружку и хандрил. Я остановился на пороге и залюбовался. Морган хандрил крайне редко – можно сказать, никогда не хандрил – так что зрелище стоило того. Хандрящий Морган, с его бицепсами, белесым десантским ёжиком и квадратной челюстью, был похож на забуксовавший в болоте танк.
– Пельмени в морозилке, – не поднимая глаз от ребристой кружки и не понижая голоса, сообщил Морган. Юный ударник бюрократического труда в телевизоре, чем-то неуловимо напоминающий тюленя, бормотал что-то про эмбарго, финансовую диктатуру и демократический тоталитаризм.
Я зажег газ под кастрюлей, вытащил из холодильника пельмени, и мы некоторое время слушали юного ударника.
– Представляешь, – наконец сказал я, – что будет, если он однажды откроет словарь и выяснит значение слова «тоталитаризм».
– Я вообще не понимаю, чего они делают по жизни, – проворчал Морган.
– Посмотришь, и перекреститься хочется. А взрослые, вроде, люди. Вот ты мне можешь сказать, вот этот шкет – он юродивый или уголовник? Что они хотят? Во что они верят?
Телевизор мигнул, выключаясь.
– А я сегодня клиента потерял, – сообщил я и высыпал в кастрюлю пельмени.
– Ну? – Капитан поднял на меня красные глаза.
– Угу. Главное, такая девчушка приятная. Не то чтобы редкая, но приятная. Поступать готовится. Вчера решаем задачу из пределов. И понадобилась нам производная тангенса, а они дифференцирование проходили черт-те-когда. И вот я говорю в порядке воспитания: «Ну, наверное, глупо предполагать, что ты помнишь наизусть производную тангенса?» – «Единица на косинус квадрат, – отвечает, – разве нет?» И я, не поверишь, так обрадовался, что аж с собой не совладал. «Ты такая клевая, – говорю. – Милые глазки, – говорю, – не редкость. А редкость, когда в них еще и интеллект просматривается». И тут мать мимо проходит, и я прямо вижу, как ее перекосило. Ну, а сегодня звоню в агентство, а там говорят: всё, от ваших услуг отказались.
– Неудачник, – пробурчал Морган в кружку.
– Ну так что? – спросил я, перемешивая кипящие пельмени. – Почему мы сегодня не осчастливлены лицезрением единственного светлого пятна в нашей неудавшейся жизни? Настюша теперь не будет по вечерам украшать собой нашу квартиру?
– Настюша решила заняться хоровым джазовым пением, – вздохнув, объявил Морган. – Наша квартира, как выяснилось, прекрасно подходит для репетиционной базы. Поскольку это было единственное место, предложенное для таковой. Да и акустика здесь, как ты знаешь, отличная.
Я вдруг почувствовал, что окружающая меня тишина мне очень нравится.
– И вот я говорю ей: «Дорогая, а сколько человек в вашем будущем хоре?» – «Не волнуйся, – отвечает она, – джаз не требует многочисленности, и к тому же сейчас нам, к сожалению, не собрать большой состав. Будет человек десять, максимум пятнадцать». – «Вот как, – говорю я, – а ведь у вас должен быть и руководитель?» Меня очень занимал вопрос о профессионализме музыкантов, если ты понимаешь, о чем я, – пояснил Капитан. – «Да, – отвечает она, воодушевившись, – это один очень перспективный молодой дирижер. Вообще он учится в семинарии, но область его интересов очень широка! И знаешь, я думаю, что нам стоит убрать со стены вот эту твою коллекцию. Я думаю, тебе лучше не позорить меня всей этой патриотической ура-впередной стилистикой».
Я хрюкнул над кастрюлей, представив себе чью бы то ни было попытку заставить Моргана убрать со стены коллекцию оружия.
– Ну и?
– Ну и она ушла, – со вздохом констатировал Морган, почесав шрам над бровью. – Какие-то мы, видно, все-таки уроды с тобой, Митька. Не выдерживаем мы доверия клиентов, утонченных девушек и их родителей. А у меня к тому же машина, на которой могут ездить только лузеры. Настюша, правда, выразилась о машине более... энергично.
– Насчет родителей и утонченных девушек согласен, – кивнул я, кидая в рот первый пельмень. И некоторое время жевал, наслаждаясь жизнью. – А насчет машины тем более…
Морган помолчал и сказал в кружку:
– Зная тебя, предположу. Только предположу, заметь, ничего не утверждая. В тяжелый для друга час ты вряд ли стал бы оскорблять привязанность друга к его прекрасной и надежной машине, если бы у тебя не было для него хороших новостей. Для меня, в смысле.
– Новостей о чём?
– Ты знаешь, о чём.
Я почувствовал, как на лицо начинает непроизвольно выползать улыбка. Вообще-то пока я не планировал ничего ему говорить. Нюхом он такие вещи чует, что ли?
– Ну, ты не поверишь, – начал я, – но у меня остался последний адресат. И я как раз несколько дней назад его наконец нашел. Точнее, ее.
– И что? Отправил?
– Не, – я помотал головой, пережевывая пельмень. – Мне надо с ней встретиться. С адресатом.
– Лично?
– Угу.
– И – что? Сегодня?
– Если ты мне поможешь, – весело отвечаю я, – можно и сегодня. Почему бы нет.
Капитан кивнул, поставил кружку на стол. Легко вынул из-под себя стул и ушел в глубину квартиры.
– И где это? – спросил он из-за стены. – Надеюсь, не в Аргентине? – он знает, что напоследок я всегда оставляю самого сложного адресата.
– Ты не поверишь, – повторил я, – но это здесь.
– В смысле? – Морган появился в дверях. Он уже одет в серо-синий камуфляж.
– Ну, прямо здесь. В нашем городе, в В.
Морган постоял неподвижно, потом драматически задрал вверх брови. Эмоции у него редко проявляются сильнее. Подумав, он проговорил:
– Ну ты даешь.
И снова скрылся в квартире.
– Дай мне мой телефон, – закричал я, торопливо заглатывая пельмени. Он-то будет через пять минут подпирать плечом косяк и укоризненно прохаживаться насчет гражданских и их неспешности. А я-то так быстро собираться не умею! – Там, в длинной сумке!
Капитан снова появился на кухне и протянул мне телефон.
– Не торопись, дай поесть, – сказал я ему и нашел нужный контакт в списке.
– Да я и не тороплюсь, ешь, – разрешил он. – Нам что-нибудь понадобится специальное?
– Пиротехника какая-нибудь, – сказал я, слушая гудки. – Фейерверк. Одной ракеты хватит. Ну, две.
– Петардами не обойдемся? – спросил Морган, подумав.
– Нет. Однозначно. Ракету.
– Сигнальную можно?
– Можно и сигнальную. Она шумит при запуске?
– Громко свистит и хлопает.
– Да. Годится.
– Тогда всё просто, – сказал Морган. – Кому ты звонишь?
– Как кому?..
По лицу Капитана прошла скептическая гримаса. Он проворчал:
– Как по мне, так я вообще на этот раз не уверен, что он захочет с нами пойти.
– А мы-то сами точно в этом уверены, Кэп? – я поднял на него глаза, слушая гудки. Что-то в самом деле долго трубку не берут. – Всё опять изменится. Сам знаешь.
Морган невозмутимо пожал квадратными плечами, открыл холодильник и принялся без спешки загружать вещмешок. Застрявший танк выбрался из болота и не собирался останавливаться. Вопрос мой был, конечно, глупым, но без вопроса тоже нельзя, или я как-то не так понимаю свои обязанности. Тут из телефона мне в ухо ударил оглушительный музыкальный вой, гром и скрежет, и я отвлекся.