Джек и бобовое зернышко 2.0

Глава 1

– Папа, куда ты уходишь? Останься, я прошу тебя!

Слезы душат, дышать невозможно совершенно. Рукав отцовского бушлата в капканах крохотных ручишек, его лицо, искаженное призмой слез и страшной мукой. Огромные твердые ладони нежно, но настойчиво убирают руки сына. Голос отца, всегда такой уверенный и полный скрытой силы, сейчас дрожит, как и его пальцы.

– Я должен идти, сынок. Должен. Если не я, то и никто. И что случится тогда?

– Подлые марсианские предатели победят… – тяжелый вздох, мокрые ладошки не справляются с потоками влаги. – Но ты же можешь один не ходить, и никто-никто не заметит! Нужно просто спрятаться где-нибудь, в шкафу, или на чердаке. А если придут марсиане, мы им ничего не скажем про тебя! А если…

– Сынок, если бы я только мог, если бы мы все могли, но подлый враг не дремлет. И если марсиане вдруг постучат в нашу дверь, значит, мы проиграли. И что тогда будет?

– Враг пройдет по нашим землям, сея разорение и смерть. Он не знает пощады, и единственное, что способен понять – это язык силы. Мы правы, на нашей стороне сила, победа придет. – Голос мальчика зазвучал механически, без интонаций. На мгновение в его глазах блеснуло недоброе, но тут же пропало – мнемоническая агитация не рассчитана на детей. Но уж по взрослым она била в полную силу… Правда, мальчик этого не знает, как и его отец, и, возможно, не узнает никогда.

– Молодец. И никогда не забывай об этом. А сейчас…

Мужчина пододвинул тяжелый дорожный рюкзак. Неприметная сенсорная пластина негромко пиликнула, освобождая шнурок. Запустив руку в рюкзак, отец на секунду замер, щека непроизвольно дернулась. С грустью посмотрев в сторону кухни, где плакала его жена, он вынул тускло блеснувшую старым металлом небольшую шкатулку и торопливо сунул ее в руки сыну. Легкая, почти невесомая, в ней что-то едва слышно шуршало, скорее ощущение, чем звук. Мальчик затих, без интереса вертя ее в руках, затем поднял взгляд:

– Папа, что это?

– Сейчас я не могу сказать. Просто запомни: в тот день, когда вам с мамой станет особенно тяжело или будет угрожать смертельная опасность, вы должны будете отправиться в указанное место… Вот здесь, на этом экране появится карта… Но не раньше! Иначе подлый враг сможет легко вас найти, и мы больше никогда не увидимся! Затем тебе нужно будет найти самую высокую точку, где ты закопаешь шкатулку, и мы опять будем все вместе.

– Папа! – мальчик бросился к отцу, заливаясь слезами.– Я не хочу ждать! Не уходи!

Мужчина с усилием отстранил хрупкое тельце, держа его на вытянутых руках, пристально посмотрел в заплаканные глаза.

– Пообещай мне, что сделаешь все, как я велел.

– Обещаю…

Мужчина бросил быстрый взгляд назад, туда, где плакала жена. Лицо стало тверже.

– А еще пообещай ничего не рассказывать матери.

– Папа…

– Пообещай. Я не могу объяснить всего. Просто знай, что рассказывать нельзя никому. Даже матери. Иначе вам будет угрожать смертельная опасность. Запомни, сын: никому!

Отец опустил мальчика на пол и, закинув рюкзак на плечо, поспешил к двери. Щелкнул замок, ребенок лег на пол и замер, сжавшись в комок. А с кухни донесся тихий, полный боли и отчаяния вой…

***

«Марсианские агрессоры в который раз саботировали мирные переговоры. Посол Колоний на Земле отказывается давать какие-либо комментарии. А тем временем объединенные силы союзных государств с трудом, но удерживают позиции в границах орбит марсианских лун. Со слов уполномоченного…».

Джек вздохнул, смахнув экран. Голограмма отлетела в сторону от кровати, моментально исчезла. В голове шумело, как всегда после просмотра новостей. На центральных порталах без перерыва крутили хвалебную чушь, да кто сейчас смотрит федералов? Свободные блогеры давали более правдивую информацию с мест. И ничего утешительного с их слов не выходило. Тянущийся уже десять лет, конфликт с переменным успехом то шел к логическому завершению, а то вдруг срывался в пике. Какой-то важный и всеми уважаемый человек внезапно усматривал в словах оппонента угрозу или оскорбление, конфликт снова набирал обороты, обе стороны трясли знаменами, лилась кровь… А потом все снова замирало на долгие месяцы.

Забывший, что можно жить мирно, народ привык к постоянной агитации в сети, к несущейся отовсюду патриотической чуши. Даже Джек, у которого война отобрала отца, давно считал, что правительство Объединенной Земли не так уж и не право, отстаивая свои права на марсианские колонии. В конце концов, ведь именно Земля создала инфраструктуру на красном шарике.

Джек босиком прошлепал на кухню, вяло потыкал в меню автоповара. Усевшись за кухонный стол, развернул на его поверхности новостной канал. Он не мог не смотреть, странная, неприятная тяга, невозможно оторваться. В сети периодически появлялись панические сообщения, что людей тотально зомбируют, но Джек относился к ним спокойно. Мало ли фриков на свете? Сторонников теории заговора в сети всегда полно.

«Президент марсианских колоний выступил с объяснением причин, по которым были отложены запланированные на сегодня мирные переговоры. По его словам, в непосредственной близости от Марса были запеленгованы орбитальные бомбардировщики. Но экипажа на них не оказалось, а бортовой ИИ уничтожен, так что доказать серьезность намерений не представляется возможным…».

На столешницу опустились тарелки с завтраком и стакан тоника. Джек недовольно поднял изображение, вывесив его перед собой, чтобы не мешалось.

Послышались шаги. В кухню прошаркала мать, заспанная, перед ней новостной экран. Джек через домашнюю сеть просканировал изображение. Ага, судя по скорости и прерывистости воспроизведения – поисковые программы на отсев лиц. Снова ищет отца. Вон и его фото в верхнем левом углу: высокий, широкоплечий. Черты лица грубоваты, но для мужчины – в самый раз. Острый, слегка усталый взгляд. Не от работы, у отца он всегда был таким, даже слегка скучающим, что ли… Мать говорила, что они очень похожи. Те же темные глаза, щетинистые жесткие волосы, та же улыбка.

Мать круглые сутки гоняет домашний ИИ. Пользуясь фотографией десятилетней давности, выискивает в сети всех, кто хоть немного похож. Казалось бы – настрой ты его на поиск конкретного человека! Но мать уверена, что за прошедшие годы могло произойти всякое. Отец мог получить ожоги, ранение, сделать пластику по приказу командования… И Джек был с ней абсолютно согласен.

– Мам, опять перепроверяешь за ИИ? – Джек глядел на нее через голограмму. Забавно – с этого ракурса голова ведущей точно подходила по размеру его матери.

– Ты же знаешь, я ему не доверяю.

– Надеешься, «сердце подскажет»? – заметив, как напряглось лицо матери, он продолжил чуть мягче: – Мам, я тоже верю, что он еще живой, но… Слушай, ты только больнее себе делаешь. Может, хватит?

– А, может, хватит указывать, что мне делать? – мать произнесла это дежурно спокойно. Этот разговор повторялся с небольшими вариациями ежедневно уже полгода. – И вообще, хватит новостей за столом, желудок испортишь!

– Все, все, убираю! – Джек свернул экран, ведущая замолкла на полуслове. Вряд ли что-то глобальное случится в ближайшие полчаса, а он подключится по дороге в школу. – Ты-то свой уже испортила, да?

– Поехидничай с матерью!

Впрыгнув в высокие кроссовки, Джек вихрем пронесся к лифту. Несколько секунд – и он уже бежал к остановке. Зеленый маячок автобуса мерцал уже буквально за углом. Пиликнув на входе сканером, парень прошел в уже наполовину занятый салон. Ребята и девчонки, в основном старшеклассники, с отрешенным видом пялились в окна, на Джека никто не обратил внимания. Только на задней площадке весело гогоча толкались вокруг голограммы трое.

– Опять без меня зарубились? – Джек растолкал играющих. – Устал я, упрашивая…

Смахнув изображение в угол, Джек развернул свое игровое поле.

– Эй, ну ты чего? – вскинулся невысокий белобрысый парень, на тонком запястье которого замигала красным команда отмены.

– Ладно, не гунди, сейчас на четверых зарубимся. – Джек быстро прокручивал список доступных карт. – Кто последний сохранялся? Шмуль, твою запускать?

– Давай. Малек, твою карту позже доиграем, ок? – круглолицый, пухлый Шмуль обладал странно низким для его возраста голосом. Он не говорил, а почти гудел. Всегда немногословный Бобер оттер Шмуля от голограммы, молча потыкал куда-то в списке, подключаясь к игре Джека, поплыли кадры заставки.

– Понеслась! – Шмуль первым опустил руки на зоны управления. Джек и Малек подключились следом. Бобер задержался, что-то изучая на экране браслета, за что тут же получил дружеский но вполне увесистый пинок.

– Бобрина, не тормози! Или опять читы ищешь, змей?

Бобер, хитро улыбаясь, промолчал, но от него слов и не ждали. Все знали, что родители Бобра – религиозные ультраконсерваторы, не приемлющие медицинских вмешательств, поэтому он с младенчества не избавился от сильнейшего заикания. Отключив браслет, он присоединился к игре. По окружности голограммы под звуки бравурного марша проплыло название игры: «Земной десант 2: консервы с Марса».

Грязно-серое здание школы могло вогнать в тоску любого. Самый ярый оптимист при виде потрескавшихся стен впадал в угрюмое раздумье от пяти этажей морально устаревшего, изношенного физически, беспросветного мрака. Захватившая власть в Мировом Совете Консервативная партия избегала что-либо менять в системе образования, при которой оснащенные современными средствами ученики были вынуждены посещать здания школ, на ремонт которых деньги перестали выделяться еще полвека назад. Хорошо хоть, на систему антитеррористической защиты не поскупились.

Беспилотный автобус развернулся у ворот школы, остановившись у рамки сканера. Двойная система идентификации: учащийся отмечался на выходе из транспорта и на входе в здание. Как это должно было помочь в деле антитеррористической безопасности – конечно¸ вопрос, но вот прогулять стало нереально. Прискорбно.

Джек с Бобром и Шмулем проскочили рамку и понеслись на второй этаж. Первым уроком сегодня биология у Джи-Джи. Малек учился классом младше, и сейчас поскакал к своим. В классе никого еще не было, поэтому троица совершенно безнаказанно оккупировала угловые терминалы, где и была поймана двадцать минут спустя за игрой. Джи-Джи, молодящийся седой мужчина в древнем костюме, лишь укоризненно покачал головой, после чего разогнал всех по местам.

Джи-Джи, он же Георгий Громофф, преподавал биологию в этой школе уже тридцать лет. Теперь, когда принципы обучения изменились, учителя начали играть роль чисто декоративную. Просто стало некуда девать прорву людей, способных обучать, но к переобучению совершенно непригодных. Друзья могли смело игнорировать его, как, собственно, и поступали с остальными педагогами, но… поговаривали, что старый биолог – русский. Сейчас, когда весь мир един против марсианской угрозы, они вроде как союзники, но чем черт не шутит…

– Занимаем свои места у терминалов. Тему сегодняшнего урока вы увидите на экране. Как всегда, у вас полчаса на просмотр и тестирование. И помните – я за вами слежу!