Зарево

Мальчиков с погонами предали

Мальчиков с погонами предали.
Вот уже остались без погон.
Зря они присягу соблюдали,
Выполнив приказы и закон.
Так всегда, когда идут бараны,
Стадом львов отважных управлять.
Тех же, что вели вперед майданы,
Будут чуть попозже предавать.
Будут слёзы с кровью течь рекою,
Барана на троне сменит лев.
И жестокой сильною рукою,
Он баранов всех загонит в хлев.

Март 2014

В политике всегда нюансы тонки

В политике всегда нюансы тонки,
Политики ведь разные бывают,
Встречаются отпетые подонки,
А остальные просто негодяи.
Всегда есть откровенные уроды,
А прочие трещат, как попугаи,
И очень повезло тому народу,
Которым управляют негодяи.

Девять граммов свинца

Коль ты на баррикаде пал,
С оружием в руках,
Героем и иконой стал,
Твой подвиг жив в веках.
Но если выжил ты в бою,
То тот, кто вёл вперёд,
Судьбу нелегкую твою
Навек перевернёт.
Я прошлое не забывал,
Примеров в нем не счесть.
Кто за тирана воевал,
Познал тирана месть.
А тех, кто за него страдал,
Кто был и храбр и лих,
Тиран с дороги убирал,
Врагами сделав их.
Не важно кто из них смелей,
И преданней был там.
Герой злодея тяжелей
Всего на девять грамм.

Обращение к Крыму

Крым, ты же вышел уже из пелёнок,
Что бы на глупый вопрос отвечать.
Разве способен ответить ребёнок,
Кто ему ближе отец, или мать?
Может быть, брак и напрасно распался.
Брак — это путь добровольных оков.
Сын их достаточно силы набрался,
Чтоб из родителей сделать врагов.
Сорить родителей — глупое дело.
Если ты взрослый решил выбрать путь.
Стань же ты зрелым, и мудрым, и смелым.
Камнем раздора меж ними не будь.
Путь твой наверно звезда озарила,
С нею живи, за неё и умри.
Если природа тебя одарила,
Будь же мужчиной и их помири.

Победа это пораженье

Победа — это пораженье,
И это вовсе не софизм,
Ведь убивают не лишенья,
А гонор, спесь и эгоизм.
А это спутники немые
Тех, кто сегодня победил,
В победных оргиях остынет
Его победный бравый пыл.
Ведь тот, кто нынче на коленях,
Мечтая спину разогнуть,
Крепчает в этих устремленьях,
Свою фортуну повернуть.
Наступит миг, придется сдаться,
И о победе позабыть,
Зачем же воевать, сражаться,
Коль невозможно победить.

Былые люди

В прошлом были неплохие люди,
А до нас дошли одни тираны,
И хотя историки их судят,
Прошлое земли в рубцах и ранах.
И меня совсем не удивляет,
Мир — мгновенье между двух сражений,
Люди плохо мир запоминают,
Да и сколько было тех мгновений.
Но зато подонков и злодеев,
Люди очень долго вспоминают.
Подлецов, лжецов и лицедеев,
Крайне редко люди забывают.
Не хочу от лозунгов охрипнуть,
Честных предков люди плохо знают,
Не хочу в историю я влипнуть,
А попасть, подавно не желаю.

Крым как корабль домой воротился

Крым как корабль домой воротился.
Флаг заменили, спущен брезент.
С красочной речью к нему обратился
Красноречивый наш президент.
Шесть дестилетий он где-то шатался.
Где-то болталось это судно.
Но, наконец-то с морями расстался.
Якорь навечно ляжет на дно.
Больше не выйдет в синее море,
В борт не ударит кит и волна.
Штормы не нужны, забудет о горе,
Да и команда ему не нужна.
Нету страданий, закончились муки.
Кончился глупый вольный полет.
Отдан конец и задраены люки.
Вечная слава, вечный почет.
Больше не видеть ему океана,
Как у «Авроры», только земля.
В вечность попасть, можно только в ней канув.
Вечная гавань — смерть корабля.

В колонне

Забудь себя, коль хочешь встать в колонну,
Толпа несет, хоть ноги поднимай,
Она живет по собственным законам,
И ты своей толпе не изменяй.
Ты не пытайся влево, или вправо,
Забудь, что можно повернуться вспять,
Расскажешь про закон ей и про право,
Когда она начнет тебя топтать.
А если попытаешься возглавить,
Частицею оравы станешь ты,
Толпа умеет личность обезглавить,
Потом попробуй вырваться с толпы.
Пусть суждено сорваться и разбиться,
Ты песнь толпы не слушай и не пой,
Есть путь один чего-нибудь добиться —
Подняться над бушующей толпой.

Для чего предназначены руки

Для чего предназначены руки?
Чтоб нажать на холодный курок?
Чтоб обречь чье-то тело на муки,
Увеличив страдания срок?
Много ль доблести нужно в час боя,
Чью-то жизнь навсегда оборвать?
Велика ли заслуга героя,
Если слезы прольет чья-то мать?
Сколько лет мать растила мужчину,
Слезы, душу и руки вложив.
И она не поверит в кончину,
Для нее он всегда будет жив.
Сердце матери не заживает,
И пусть помнит любой человек.
Кто стрелять, убивать посылает,
Будет матерью проклят навек.

Владыку как не назовёшь

Владыку как не назовёшь —
Царём, генсеком, королём,
Как правит он, так ты живёшь,
Хоть назови его кролём.
Ты можешь президентом стать,
И каждый день ходить в народ,
А можешь гетманом прозвать,
Народ, как жил, так и живёт.
Настрой на жизнь и на судьбу,
Засел в мозгу на сотни лет.
Он не изменится в гробу,
Как говорят — менталитет.
Никто урок не извлекал,
Из прошлой жизни никогда,
И никогда страстей накал,
Судьбу народа не менял.
Сто революций, тяжких дней,
Народы могут истребить,
И поменяют сто царей,
Но мыслей ход не изменить.
Не поменять судьбу извне.
И президентов хоровод,
Не сможет жизнь сменить в стране —
Кто жил свиньей, в грязи умрет

Скажешь ты мне, будто Сталин был силой

Скажешь ты мне, будто Сталин был силой,
Правил страною железной рукой.
Имя стальное не даром носил он.
Но не позволь, согласится с тобой.
Много ли доблести нужно матросу,
Что б беззащитного в грязь затоптать.
Храбрость, наверно, нужна, что б без спросу,
У малыша погремушку отнять.
Вовсе не надо царю быть злодеем.
Сделает все за него бузотёр.
Просто не стань на пути у халдея,
Сразу захватит страну мародёр.
Кто-то приметил соседскую дачу,
Кто-то чужую жену приглядел.
Не помешай джентльмену удачи,
Ждёт обладателей страшный удел.
В чем он одет — в галифе ли с погоном,
Или в клифте, или галстук надел.
Разве так важно, ведь вместо закона,
Правит страною тогда беспредел.
Слушай внимательно голос молитвы,
И свой народ не давай бросить в грязь.
Если ты в силах спасать беззащитных,
Значит ты истинный царь, или князь

Как правильно и умно мир устроен

Как правильно и умно мир устроен.
Как хорошо, что наш немецкий брат,
Безмерно опечален и расстроен
Судьбой тяжёлой жителей Карпат.
Течёт слеза по пятам в Вашингтоне.
Печально, что «хохол» попал в грозу.
И статуя свободы на Гудзоне,
Пустила крокодилову слезу.
И как же им не плакать демократам.
Опять на доллары пролилась кровь.
Обидно, что боснийцы и хорваты,
Отвергли европейскую любовь.
Но, слава богу, жители Ирака,
Свободу и порядок обрели.
И Ливия отвергла бездну мрака,
Да и другие жители земли.
Бразильцы, греки, сербы, сомалийцы,
Освободились от своих оков.
Не страшно то, что многие сирийцы,
Погибли, или потеряли кров.
Зато идет свобода по планете,
И ей не надо горьки слёзы, лить.
Все правильно устроено на свете.
Чтоб быть свободным, нужно мир спалить.

Слава Богу, батя не дожил

Я вижу часто своего отца,
В дыму пороховом среди тумана.
Он прятался от глупого свинца,
В одном окопе с Глебом и Богданом.
Я вижу, как «наркомовских» сто грамм
Солдаты пьют из фляги перед боем.
Убит был Глеб, и пал в бою Богдан.
Отец частенько вспоминал обоих.
Но, слава богу, батя не дожил,
До наглого, циничного обмана.
И не видал, как Глебов внук убил,
Внучатого племянника Богдана.

Я — воин, я — десантник, я элита

Я — воин, я — десантник, я — элита,
Но я попал на странную войну.
Моё подразделение разбито,
И сам я под замком сижу — в плену.
Украинцы, обычные ребята,
Мне задают один простой вопрос:
— Какая сила занесла солдата
В их край? И это даже не допрос.
По сигарете с ними закурили.
— И, правда, как попал я в эту глушь?
Что мне ответить этому верзиле?
Молчать, или в ответ проблеять чушь.
Так только честь гвардейскую уронишь,
Сказав, что карту я понять не смог,
Что Мариуполь принял за Воронеж.
Не мог найти по компасу восток.
Вопрос задать бы главному герою:
— Зачем течёт у матери слеза?
Но он ведь за высокою стеною,
И вряд ли сможет мне взглянуть в глаза.
Сумеет ли сказать мне, глядя в очи:
— Зачем послал парней он на позор?
Он мой берет с тельняшкой, опорочил,
Двуглавого орла и триколор.
Ведь предо мной не Ганс, не Фриц, не Джонни,
Не Мухамед и не Абдурахман.
Не Карлос, не Хуано и не Тонни.
Такой же, как и я, простой Степан.
Зачем своею самоходной пушкой,
Пшеницу мну и рыщу по лесам.
Был русским мой отец, а мать — хохлушка,
И мне понять не просто — кто я сам.
Я смерти украинцам не желаю,
И думаю о них всегда любя.
Наверное, снаряды, выпуская,
Я убиваю самого себя.

Политика и смерть родные братья

Политика — созвездье Эгоизма.
История планеты — в рваных ранах.
Потоки лжи и наглого цинизма
Ползут нам в души с голубых экранов.
Политики двуличьем не страдают,
Считать их лица просто нет резона.
А истинных их лиц никто не знает,
Они надёжно спрятаны в кальсонах.
Землёю правят чёрные злодеи.
Что им людские слёзы и проклятья?
Амбиции и деньги им важнее.
Политика и ложь — родные братья.
Был раньше светлый образ коммуниста.
А, в сущности — исчадие разврата.
И прячутся они, да и фашисты,
Под модной нынче маской демократа.
Смотрю я с отвращеньем в эти лица,
И из клоаки должен избирать я.
Через болото чистым не пробиться.
Политика и грязь — родные братья.
Подумать, что они во власти беса,
Наверно могут только лицемеры.
На фоне их он озорной повеса,
И сам им служит правдою и верой.
Дай волю им, и всех сживут со света.
Огонь заключит мир в свои объятья.
В крови готовы утопить планету.
Политика и смерть — родные братья.