Правда персонального формата

Эльза тщательно прожевала мясо, проглотила, запила водой. И, поставив стакан на место, склонилась к Стасу.

— Да! Да, если тебе так интересно! Я хотела, чтобы эта жадная старая сука подохла! Сидела, как Кащей Бессмертный на своих сундуках с добром. И только Арсюше своему и помогала. Я в тот вечер приехала к ней с добрыми намерениями. Мне нужно было поддержать фирму. У меня образовалась огромная финансовая брешь. Мне ее следовало немедленно залатать. А она что?

— Что? — Стас ежился от ее ледяных глаз и шипящего голоса.

— А она сказала, стоя передо мной с фонариком: ты взрослая девочка, Эльза. Сама разберешься. И все! Этот кудрявый засранец просирал ее деньги проект за проектом, она все равно ему их давала. А мне — хрена! И я принялась с ней скандалить. И толкнула ее. И когда она упала неудачно, только этому обрадовалась. Не шевелится — и ладно. Хрен с ней. Зашла в ее спальню, а там — на туалетном столике — колье в футляре. Наверное, примеряла бриллианты, старая коза. Я его и взяла. А почему нет?

— А потом ты подумала, перепугалась и позвонила мне, — закончил за нее Стас. — Чтобы я ее в петле пристроил.

— Все так. Но ты же приехал. А мог бы не приезжать.

— Я не мог оставить тебя в беде…

— Ай, брось! — перебила она его, сморщившись. — Мы оба знаем, что ты хотел долю от продажи украшения. Какое на хрен благородство, Стасик?

— Самое настоящее. Только по отношению к себе, не к вам, безмозглым. — Он вдруг расстегнул две верхние пуговицы на льняной рубашке лимонного цвета, потянул за какой-то шнурок и громко проговорил: — Надеюсь, вы все записали, господа полицейские?

Словно из ниоткуда за спиной Эльзы возникли двое.

— Все записали, — подтвердил один из них, хватая Эльзу за локоток и поднимая с диванчика. — Гражданка Илюхина, вы подозреваетесь в убийстве своей тети — Илюхиной Зои Григорьевны. И в краже у нее дорогостоящего украшения. Вам придется проехать с нами. Вы имеете право хранить молчание до приезда вашего адвоката.

— Ах ты, сволочь! — ахнула Эльза в сторону Стаса, съежившегося на диванчике так, словно у него разболелись все внутренности. — Ты…

— У меня не было другого выхода. Только сотрудничество. Иначе — пожизненное. — Он кисло улыбнулся ей. — Прости… Я обязан был защитить себя. Проявить благородство, но только по отношению к себе. Я устал вас спасать, девочки…