Элегия смерти

– Теперь, когда мы арестовали Цянь Яобиня и возобновили расследование взрыва и пожара, мы действительно можем победить Эвменид. Справедливый суд и будет лучшим способом защитить Цяня. – Фэй повернулся к начальнику. – Вы наверняка тяжело переживали предательство Ханя Хао. Найди он в себе смелость понести наказание за первоначальное преступление, все могло бы закончиться гораздо раньше.

Комиссар Сун опустил голову.

– Некоторые могут думать, что ошибка Цянь Яобиня простительна, – обратился Ло Фэй к зрителям. – Он имел дело с лидером преступной группировки, на руках которого была кровь многих жертв, а от взрыва пострадал лишь один человек, да и то по случайности. Должны ли мы наказывать за маленькую ошибку на пути к благородной цели?

Казалось, многие в зале согласились. Ло Фэй усмехнулся.

– Тогда, если мы судим о действиях людей по их мотивам, то как нам относиться к кровавым судилищам Эвменид? Он рассылает извещения о смерти, желая восстановить справедливость. Так, может, оставить его на свободе?

Этот вопрос вызвал еще больший переполох. Деятельность Эвменид давно вызывала споры: некоторые считали его отвратительным или пугающим, однако другие аплодировали каждому убийству и публиковали ободряющие комментарии в интернете, восхваляя убийцу за отправление «жестокого правосудия».

Ло Фэй подождал, пока стихнет шум, и продолжил:

– Обязанность полиции – защищать закон и наказывать преступников. В этом же видит свою миссию и Эвмениды. Когда Цянь Яобинь замышлял убить Рао Дунхуа, он, конечно, тоже считал себя на стороне справедливости. Что же тогда справедливость? В чем принципиальная разница между нами?

Пока зал осмысливал услышанное, Ло Фэй обратился к Хуа:

– Рао Дунхуа, у меня есть к вам несколько вопросов. Надеюсь на правдивые ответы.

Хуа с готовностью кивнул.

– Убийца, называющий себя Эвменидами… Вы ненавидите его?

– Конечно, – сказал Хуа. – Он убил президента Дэна.

– Если б появилась возможность, вы отомстили бы ему?

– Да! – ответил он без колебаний.

– Что насчет Цянь Яобиня? Вы ненавидите его?

– Да! – Хуа глазами искал в зале Мин-Мин.

Ло Фэй ожидал таких ответов и, глядя Хуа прямо в глаза, задал третий вопрос:

– А меня вы ненавидите?

Хуа замялся.

– Именно я вас арестовал, – напомнил ему капитан. – Для этого я целый год следил за вами и даже пошел на ухищрения, чтобы столкнуть вас лбами с соперником. Вы только что получили смертный приговор. Вы меня ненавидите?

Хуа улыбнулся и искренне произнес:

– Нет. Хотя чувствую досаду, потому что вы меня переиграли, капитан.

Ло Фэй улыбнулся в ответ и спросил:

– А как насчет ваших друзей и семьи? Придут ли они мстить?

Хуа покачал головой.

– Убийство совершил я. Какое вы к нему имеете отношение? Вы лишь выполняете свой долг. На самом деле, если б у меня был шанс, я бы хотел стать вашим другом.

– Но почему? Вы признаете себя виновным, так почему же ненавидите Эвменид и Цянь Яобиня за то, что они хотят вас наказать? А к тому, кто отправил вас в камеру смертников, вы испытываете дружеские чувства?

– Потому что вы работаете ради общественного блага, – отчеканил Хуа. – Их же цели эгоистичны. Я совершал преступления, и закон меня покарал. Претензий у меня нет. Но если на меня посмеет напасть какой-то мститель-одиночка, то, конечно, я буду сопротивляться. Зуб за зуб!

– Вы совершенно правы, – подтвердил Ло Фэй. – Я арестовывал вас не из корыстных побуждений. В конечном счете мои действия направляет закон. Только так правосудие может называться правосудием. И только при соблюдении справедливости общество может пользоваться преимуществами закона и принимать от него наказание. Я не могу представить себя Эвменидами, несущим возмездие, основанное исключительно на собственном чувстве добра и зла. К чему бы это привело? Я все еще мог бы утверждать, что стою на страже справедливости, но имеет ли смысл такая справедливость? Пролитая кровь приводит только к ненависти и мести. Мы этого хотим?

Ло Фэй посмотрел на зрителей и сам ответил на свой вопрос:

– Нет, определенно нет! Истинная справедливость должна вести к исцелению и уменьшению ненависти. Цянь Яобинь арестован, и женщина, которая пострадала из-за него, наконец-то обретет покой. Она будет благодарна закону и поверит, что общество все-таки справедливо. Если бы Цяня наказал Эвмениды, что бы она подумала? Благодарила бы линчевателя за акт насилия, порождающий насилие и несправедливость?

Понимая его слова лучше, чем кто-либо другой, Чжэн Цзя не сводила с Ло Фэя глаз. Отравленная шпилька все еще лежала в ее кармане, красноречиво подтверждая аргументы капитана. Мин-Мин посмотрела на Ло Фэя, а затем на Чжэн Цзя.

– Я должна поблагодарить вас обоих, – прошептала она.

Подруга улыбнулась и взяла Мин-Мин за руку. Ее тревога наконец улеглась.

– Возможно, я слишком многословен, однако хочу сказать еще кое-что. – Ло Фэй вскинул голову, его глаза блестели. – Я верю, что Эвмениды слышит меня прямо сейчас.

Публика, едва успокоившись, вновь загудела. Все крутили головами – вдруг на соседнем кресле сидит убийца?

– Надеюсь, он понимает, что закон иногда может быть несовершенен, и есть преступники, которые избегают наказания, однако это не повод презирать правосудие. Наоборот, мы должны работать над улучшением закона. Даже если для этого придется пожертвовать собой.

Где-то раздался взрыв аплодисментов, который распространился по залу. Когда Ло Фэй увидел, что полицейские в первых рядах тоже начинают хлопать, у него камень упал с плеч.

И все же больше всего ему хотелось узнать реакцию

Эвменид.

Капитан знал, что полностью завладел вниманием убийцы, потому что стоял точно на том же месте, где стоял бы Цянь Яобинь. Если Эвмениды действительно планировал произвести смертную казнь на церемонии, то именно там Цянь Яобинь должен был принимать свою награду. Момент был бы идеален. Даже с учетом того, что полицейские ожидали нападения, предотвратить его они вряд ли смогли бы. О планах полиции писали в каждой газете, а что задумал Эвмениды, не знал никто. В зале словно шла шахматная партия, где одному из игроков завязали глаза, что почти гарантировало победу сопернику.

Ло Фэю пришлось сорвать церемонию. Так он мог не только предать огласке истории Цяня, но и помешать Эвменидам. Действия полиции стали такими же непредсказуемыми, шансы уравнялись.

И все же это не конец. Капитану предстояло найти следующий ход: заняв на сцене место Цянь Яобиня и произнося с трибуны длинную речь, он постоянно наблюдал за зрителями и пытался разгадать планы Эвменид. Ло Фэй понятия не имел, как именно убийца рассчитывал нанести удар. Оставалось внимательно следить и, возможно, найти способ самому начать атаку.

Поскольку на сцене находились только представители органов правопорядка, готовые защитить Цянь Яобиня, Эвмениды, скорее всего, был среди зрителей. В такой толпе на безопасность рассчитывать не приходилось. Эвмениды умело менял свою внешность и мог пройти в зал, несмотря на строгие проверки.

Что же он будет делать дальше? Взорвет сцену? Это почти невозможно. Выстрелит из пистолета? Повсюду настороженные полицейские. Даже если удастся выстрелить, преступник раскроет свое местонахождение. Куда он потом побежит? Наверняка он не собирался погибать вместе с Цянь Яобинем.

Ло Фэю требовалось время, чтобы проанализировать ситуацию, и поэтому он продолжал говорить. У Эвменид больше не было причин для нападения, и он мог уйти. Если только его не зацепили слова Ло Фэя.

Перебирая свои записи, капитан снова взял микрофон. И тогда он наконец обнаружил кое-что необычное.

Ло Фэй подходил к трибуне в пятый раз. Микрофон был подключен к мультимедийной трибуне, однако слишком короткий шнур ограничивал движения выступающего. Теперь Ло Фэй провел рукой по шнуру и обнаружил, что тот раздваивается. Один провод был подключен к основной плате трибуны, а другой уходил куда-то через отверстие в задней панели, и именно он ограничивал движения.

Бомба на сцене? Едва ли. Перед церемонией сцену проверяли саперы с собаками.

Напряженность момента обостряла чувства, и Ло Фэй ощутил легкий холодок на левой ладони. Опустив взгляд, он увидел на трибуне блестящую металлическую панель, причем на ней практически не было следов от пальцев. Значит, она появилась недавно…

– Опечатайте все выходы на подземную парковку и обыщите диспетчерскую, – велел капитан в беспроводной микрофон, спрятанный в воротнике. – Быстрее.

– Принято! – раздался в наушнике голос Лю Суна.

Полицейские резерва выбежали из фургона и помчались к зданию.

Прошло всего несколько секунд с тех пор, как Ло Фэй дернул шнур микрофона. Никто в зале этого не заметил – все ждали, когда он продолжит речь. Однако заклятый враг Ло Фэя был более наблюдателен. С раннего утра он прятался в диспетчерской и смотрел на происходящее в зале, используя портативный монитор.

Он начал планировать убийство еще полмесяца назад, как только план проведения церемонии был обнародован в СМИ. Зал оснащали в соответствии с пожеланиями организаторов. Когда они запросили мультимедийную трибуну, потребовался поставщик оборудования.

Компания, с которой в итоге заключили договор, отправила техника для установки трибуны. В день начала работ Эвмениды подъехал к офису компании на арендованной машине, назвался представителем заказчика и повез техника в зал. Там он помогал технику, и все решили, что они напарники. Закончив работу, Эвмениды оставил визитки обеим сторонам, поэтому одни приняли его за представителя Дома народных собраний, а другие – за сотрудника компании-поставщика. В результате все общение между двумя сторонами проходило через него.

На следующий день он вернулся в зал один и объяснил, что необходима дополнительная наладка. К микрофону Эвмениды добавил второй шнур, а по краям трибуны прикрепил пару металлических панелей. Поздно вечером он снова пришел в зал, чтобы внести еще несколько изменений. На сей раз добавил еще один электрический контур к установке, чтобы превратить рукоятку микрофона в провод заземления, а металлическую рамку – в провод под напряжением. Они подключались к электросети зрительного зала, которая вела в диспетчерскую в подвале. Оттуда Эвмениды мог включить или выключить ток.

Он также укоротил шнур, чтобы говорящий стоял очень близко к трибуне. Он позаботился о том, чтобы на первый взгляд все выглядело добротно, а на самом деле пользоваться трибуной было неудобно.

Как только Цянь Яобинь вышел бы на сцену, Эвмениды активировал бы новую цепь, так что рукоятка и металлическая окантовка находились бы под напряжением. Цянь Яобинь, одной рукой поправляя микрофон во время речи, другой рукой, естественно, оперся бы на трибуну, замыкая цепь. И получил бы смертельный разряд тока.

Безупречный план!.. За исключением одного: никто не предусмотрел, что на сцену выйдет не Цянь Яобинь, а Ло Фэй.

Когда капитан коснулся микрофона и на мгновение застыл, Эвмениды понял, что его уловка раскрыта. Капитан что-то прошептал в воротник рубашки – еще один тревожный знак. Ни секунды не медля, Эвмениды выскочил из диспетчерской.