Игры патриотов

Глава 10

Давно уже ушёл Алексей, а Николай, пообещавший ему что-нибудь придумать, всё ещё сидел в прихожей и смотрел в большое зеркало на стене, словно надеясь, что его же собственное отражение подскажет ему, что делать. Последние Лёшины слова о предательстве не выходили у него из головы. Он пытался убедить себя в том, что большая глобальная идея важнее жизни одного человека, но ничего не получалось.

Кукушка в часах на стене напомнила: время не ждёт. Он налил большую кружку чая и закатился в гостиную. После того, как съехала жена, он здесь был редко, предпочитая свою маленькую комнату, которая была для него и рабочим кабинетом, и спальной. Коля включил телевизор. Какой-то чиновник с обвисшими щеками и испуганными бегающими глазами рассказывал о том, сколько новых заводов построят в России в ближайшие пять лет.

«А ты не боишься стать таким же лживым клоуном? – спросил Коля сам себя и с тоской посмотрел в окно. – Для чего ты идёшь в губернаторы, если не можешь спасти даже Настю – человека, который тебе поверил больше других? Мечты, идеи ничего не стоят. Человек – это его дела. А ты сидишь и ничего не делаешь, – Коля с такой силой сжал зубы, что они чудом остались целыми. – А если её на самом деле убьют? Как ты будешь жить дальше?»

Он вспомнил, как после одного случая, дал себе клятву никого не подводить. Николай решил, что именно сейчас необходимо вернуться на то место, где тогда в юности всё и произошло. Может быть, там найдутся ответы. Через несколько минут он уже катил по бульвару в сторону реки.

Старый водосброс, еще сохранившийся после недавнего закрытия электростанции, лучше всего был виден с далеко уходящего в реку каменистого мыса, вытянувшегося в пятистах метрах от плотины ниже по течению. Сооружение до сих пор выглядело величественным и помпезным. Отделанный светло-жёлтым гранитом турбинный зал с большими окнами и мощной широкой колоннадой перед входом был похож на дворец. С высоких постаментов смотрели на волжские просторы рабочие разных специальностей. А с другой стороны мыса, защищённый от бурного течения прятался небольшой песчаный пляж, на котором прошло Колино детство.

В тот день ему исполнилось четырнадцать. Было лето и все друзья ждали его здесь, у реки. Выпросив у родителей остатки торта, который пришедшие к нему домой на праздник взрослые родственники почти не тронули, предпочитая крепкие напитки, он примчался сюда. Кто-то из старших ребят угостил его вином. Это был первый алкоголь в его жизни.

С чего начался спор, он уже забыл, но хорошо помнил испуганные глаза ровесников и нагловатый прищуренный взгляд парня, с которым он поспорил.

Коля заявил, что проберётся на плотину и спрыгнет с неё прямо в водосброс, которой в тот год из-за половодья был мощным, напоминая большой водопад. Никто не принял его слов серьёзно. Выжить после такого прыжка было невозможно. Но тот парень сказал, что готов поспорить. В случае своего проигрыша, он пообещал для всей компании купить ящик пива. Ну, а если Николай испугается и не прыгнет, то искать деньги на пиво придётся ему.

Все, кроме этого парня, пытались уговорить Колю не делать глупостей.

– Ты готов рискнуть жизнью ради пива? – презрительно поджав губы, спросила его одноклассница Лена Горшкова. – Значит, не очень сильно ты её ценишь.

Ленка ему нравилась. Может, поэтому он, не отвечая, побежал в сторону плотины.

За несколько минут Коля добежал до электростанции, пролез под забором и оказался на бетонном ограждении водостока. На мгновение, когда он увидел внизу бурлящую лаву и услышал всё заглушающий шум этого водопада, у него появился страх, но в следующую секунду он, сильно оттолкнувшись, уже летел с десятиметровой высоты, стараясь окунуться в реку, как можно дальше от того места, куда падают тонны воды.

Ему не повезло. Инерции не хватило, и он плюхнулся прямо под мощный поток. От тяжелых ударов Коля почти потерял сознание и точно бы утонул. Его прыжок увидел один из рабочих станции. Не снимая одежды, он прыгнул вслед за Николаем. У него получилось пролететь чуть дальше и не попасть под водопад. Но чтобы вытащить Николая, которого крутило под водяной лавиной, ему пришлось подплыть ближе к опасному месту. Колю то выбрасывало на поверхность, где на него обрушивалась вода, то затягивало в водовороты, тянувшие вниз.

Только через несколько минут борьбы с водой спасателю удалось схватить бесчувственное тело за руку и вытянуть из этой адской круговерти. Но нужно было ещё добраться до берега. От плотины начиналось сильное течение, которое подхватило их и понесло по реке. Парень старался, удерживая Колину голову на поверхности, подгрести к каменному мысу. Сил у него хватило, только чтобы передать Николая ребятам, зашедшим глубоко в воду. Сам он не смог ни за кого зацепиться, и река быстро унесла его дальше. Его тело нашли поздно вечером в десяти километрах ниже по течению.

Сейчас Коля сидел у этих камней и думал, что ведь не зря же этот парень дал ему шанс сделать что-то толковое в жизни. Еще недавно ему казалось, что он всё делает правильно, и значит, судьба не зря так часто помогала ему. Но смысл его жизни, который ещё вчера был простым и понятным, опять, как мираж, растворился в воздухе. Он будто потерял что-то очень важное. Какую-то необходимую деталь, которая соединяла всё в единый, хорошо работающий механизм.

Он по себе знал, что значить остаться с бедой один на один. И сам часто повторял, что во все времена в России ради больших целей забывали о маленьком человеке. Но сейчас этот выбор предстояло сделать ему самому.

Не зная, что делать дальше, Николай будто провалился в летаргическое оцепенение. У него перед глазами проплывали давно забытые лица то друзей, то врагов… Они что-то ему говорили, но он не слышал их слов. Он словно опять был один на краю ограждения плотины. Только в этот раз сомнения и страх парализовали его волю и он, как в кошмарном сне, не мог пошевелить даже пальцем.

Его вернула в реальность чья-то рука, опустившаяся на плечо. Он вздрогнул, но через мгновение его окружил чуть уловимый запах духов, которые очень любил. Ему стало страшно повернуть голову и вспугнуть своё счастье.

– Здравствуй, Коля, – услышал он голос жены.

– Как ты меня нашла?

– Почувствовала, что ты здесь.

– Ты мне очень нужна.

– Поэтому я здесь. Пойдем домой?

– Домой? Ты надолго? – спросил он, волнуясь.

– Хотелось бы навсегда, – просто ответила она.

Коля развернул коляску и посмотрел на жену.

Не зря он дрался из-за неё со всеми хулиганами её района. Красивее женщин он не видел. Была в ней та особая притягательность, которую невозможно подделать или чем-то подменить. Трудно было объяснить, из чего она складывалась. Но точно чего в ней не было, так это пустой суеты и ложной высокомерности, которой отталкивают от себя однодневные красотки, сделанные будто по единому лекалу. Её красота была вечной, и она проявлялась не только в форме носа и скул, глаз или губ, в размере груди и бёдер. Её красота исходила изнутри, околдовывая всех, кто был рядом.

У подъезда дома их ждал Анатолий Петрович Скуратов.

– Звоню тебе весь день, а ты не отвечаешь. Начал волноваться. Вот и заехал, – громко поприветствовал генерал Николая. Было видно, что его обрадовало возвращение Наташи. – Подниматься не буду. Но если у вас есть время, то вон в сквере скамейка – уделите старику пять минут.

Они прошли в тихий угол старого двора, скрытый нежно-зелёными липами. За деревянными перголами, по которым поднимались вьюнки клематиса с розовыми и белыми цветами, был отгорожен небольшой цветник, обустроенный местными жителями. Несколько клумб окружили альпийскую горку с гранитными валунами, привезёнными с реки. Пёстрые анютины глазки и петунии, ярко-оранжевые бархатцы, тёмно-синие фиалки, красочные бегонии и весёлые ромашки радовали глаз и создавали хорошее настроение. Казалось, даже климат в этом месте сменился с северного на средиземноморский.

– Хороший у вас район. Зелени много. Чистенько кругом. Я вчера зашёл по делу к одному приятелю, – вспомнил генерал. – Он живет в двухэтажном доме, который ещё пленные немцы после войны строили. Снаружи домик хорошо выглядит: светленький. Но внутри… – он опустился на маленькую скамейку рядом с клумбами и глубоко с наслаждением втянул носом запах цветов. – Там по две квартиры на этаже и лестница деревянная. Под лестницей какие-то грязные вёдра, старые санки, доски, коляски детские, которыми никто давно не пользуется. Лестницу не красили, наверное, со дня строительства, стены изрисованные… Я спрашиваю приятеля: «Почему бы вам субботник не сделать? Купили бы пару банок краски. На четыре квартиры – это копейки. И за день всё бы в порядок привели. Своё же». А он мне отвечает: «Это не своё, а общественное. Пусть город ремонт делает. Потому что обязан». К чему это я? Сам уже забыл, – Анатолий Петрович рассмеялся. – Ах, да! К тому, что люди, от таксиста и слесаря до министра, привыкли считать, что страна – это дойная корова, которая им всегда обязана. А ведь страна – это мы.

– Люди видят, что происходит вокруг, – возразил Николай. – Как на субботник, так «вся страна – одна семья». А как в Лондон деньги вывозить, так «каждому своё».

– Так-то оно так, – согласился Анатолий Петрович. – Но кто эти деньги ворует? Директор управляющей компании – он откуда? Свой же, местный. Получается, сами у себя воруем. Может, из-за этого мы всегда и были бедными.

– Можно сделать так, чтобы желание что-нибудь украсть никому даже в голову бы не приходило, – тихо, но твердо произнёс Николай. Он сидел весь сжавшись, как пружина. Лишь иногда из-под густых бровей бросая взгляд то на жену, то на Скуратова.

– Так пробовали же. Не одну сотню лет. И ноздри рвали, и руки рубили, и в лагеря сажали. А всё никак не получается.

– Может, надо было попробовать сказать людям правду?

– Правду? – переспросил Анатолий Петрович и с любопытством посмотрел на Николая. – А что в твоём понимании «правда»?

Солнечные лучи, пробиваясь сквозь листву, оставляли на плитке у них под ногами контрастные узоры.

– Как это «в моем понимании»? Правда она и есть правда, – раздражённо ответил Коля.

Наташа, которая до этого стояла чуть в стороне, почувствовала, что муж нервничает, присела на скамейку рядом с ним и положила руку ему на колено.

– А я думаю, никакой правды… такой, чтобы для всех сразу, не существует, – произнес генерал и примирительно улыбнулся. – У зайца в лесу она одна, у волка другая. Мы видим всё вокруг, пропуская через себя, через свой жизненный опыт… А мы разные. Поэтому и правда у всех нас разная, – ему было трудно из-за солнца смотреть на Николая и он передвинулся в тень. – Да и если честно, то не нужна народу никакая правда. Народу, как женщине, нужны комплименты. Проще говоря, сладкая ложь о его величии и исключительности. И тогда народ счастлив. Комплименты кормят людей лучше хлеба. Человек верит в то, во что ему нравится верить, а не в то, что его ждёт на самом деле. Даже в своей неизбежной смерти он сомневается.

– Плохо вы о людях думаете, Анатолий Петрович. Зачем бы люди тогда костьми ложились, защищая свою Родину и свои идеалы?