Нелицеприятный. Том 1

Глава 1

— Мы ещё встретимся!

Шипящий тихий голос ещё звенит в ушах, а я уже открываю глаза и прихожу в сознание.

Голова раскалывается, а мир перед глазами двоится.

Ошарашено мотая головой, пытаюсь прийти в себя. Где я?

От резкого движения все тело пронзает боль, которая начинается от рук и молнией проносится по всему телу.

Стараясь не двигаться, я медленно прихожу в себя. Неожиданно в голове возникает тревожная мысль, постепенно перерастающая в панику.

А кто я то такой? Ладно где… но кто? Мурашки пробегают по телу, а голова с ещё большей болью начинает звенеть. Твою то...

Что за голос это был? Обещание встретиться явно была угрозой.

Лежу на кровати. Немного успокоившись, я все же нахожу в себе силы оглядеться.

В противоположном углу комнаты массивный гардеробный шкаф, почти от потолка до пола, на нарезных ножках. Рядом с кроватью, с двух сторон стоят прикроватные тумбочки.

Накатывает слабость и я откидываюсь обратно на подушку.

Уперев взгляд в потолок, в странном медитативном состоянии, я рассматриваю его.

Массивная люстра, подвешенная в центре комнаты. Половина лампочек в ней не горят и от их тусклого света я всё глубже погружаюсь в бездумное созерцание этой самой люстры.

Я встряхиваюсь. Откуда-то в голове появляется навязчивая мысль, что нельзя снова терять сознание.

Чтобы хоть как-то отвлечься, я поднимаю взгляд и запрокидываю голову. Сзади меня окно, на нём толстые шторы, которые почти не пропускают дневной свет.

Я в каком-то коттедже. Тут же ловлю себя на мысли, что не знаю значения этого слова. И снова меня захватывает непонятная паника.

Сморщившись от головной боли, я опускаю глаза вниз и присматриваюсь к своим рукам, которые продолжают болеть. Еле поднимаю правую. Она вся в бинтах. Смотрю на левую. Картина не меняется.

Кто я черт подери такой? И что со мной вообще?

Мои мысли прерывает внезапный стук в дверь.

— Илья, наконец то! — нежный женский голос доносится из распахнутой двери.

Я автоматически мгновенно оцениваю её, осматривая с головы до ног.

Статная женщина, лет сорока, но выглядит на все тридцать. Лишь морщинки вокруг глаз выдают её возраст. Но в остальном, подтянутое лицо, хорошая фигура и ни грамма макияжа. Волосы чуть ниже плеч. Черные. Шелковистые. Они слегка отражают тусклый искусственный комнатный свет. Голубые глаза, цвета чистого океана поблёскивают где-то в глубине. Одежда домашняя, очень простая. Белые тапочки и скромный чёрный халат с пуговицами.

Кто она? Моя жена? Сестра? Мать? Если мать, то сколько мне лет? Сколько же у меня вопросов...

Голова снова разрывается болью от потока мыслей и совершено невольно я издаю почти заериный рык.

— Аарххх!

— Больно? Больно, мой хороший? — женщина быстро подходит к моей кровати и садится на её край, — что у тебя болит, Илюша?

Илюша. Меня так зовут? Илья?

— А вы, — я делаю паузу, превозмогая снова накатывающую боль во всём теле, — простите, кто?

Глаза женщины округляются и она начинает учащённо хлопать ресницами от удивления. Она меня точно знает и очень хорошо, раз так реагирует.

— Илья, — произносит она более строгим, теперь уже не таким мягким, как раньше, голосом, — не пугай меня.

— Извините, но я ничего не помню, — я прямо отвечаю ей.

Да и как солгать? Я даже придумать ничего не могу в таком состоянии. Понимаю, что это может быть какая-то западня. Возможно, меня похитили, огрели чем-то, что-то вкололи для амнезии и вот, я тут. Лежу и страдаю от боли. Только кто похитил и зачем?

От этих мыслей как будто бы организм мобилизуется, словно готовясь к драке. Боль немного уходит на задний план.

— Ох, — женщина протяжно охает и встаёт с кровати, — я сейчас, — быстрыми шагами она уходит из комнаты и закрывает за собой дверь.

Замок двери не щёлкает. Значит, она не закрыла её на замок. Да и когда заходила, я не услышал, что замок проворачивался. Выходит, я здесь точно не пленник?

— Дима! Дима!

По ту сторону двери я слышу голос этой женщины, которая зовет какого-то Диму, пытаясь делать это одновременно и тихо и громко. Я сразу напрягаюсь.

— Ну что там, мать? — еле слышно доносится голос где-то вдалеке, — чего ты так? Что с твоим лицом? Ты словно смерть увидела!

Голос Димы приближается и я всё чётче слышу его слова.

— Да если бы! Хуже! — голос женщины дрогнул и я услышал, как она чуть не заплакала, — иди к нему!

— Да что такое-то? Сдурела совсем? — голос вплотную приблизился к двери и большой, массивный человек, распахнул её, — что тут такое?

Мужчина выглядит так, будто только недавно пришёл с улицы и не успел переодеться. Тёмно-синее лёгкое пальто, серые брюки. Чёрная футболка выглядывает из под верхней одежды. Только тапочки домашние у него такие же белые, как у его… жены?

Головная боль практически сходит на нет и я наконец начинаю нормально анализировать обстановку.

На вид он чуть старше её. Под метр восемьдесят ростом и весом под сто килограмм. Кареглазый, коротко стриженный брюнет. Его лицо украшают большие, массивные, коричневые усы.

— Илья, что ты мать пугаешь? — мужчина бросает в меня ошеломляющий вопрос.

Мать? Она моя мама? Ничего не помню. Ни единого воспоминания.

— Извините, — я сильно напрягаюсь, чтобы говорить громче, — но я не понимаю. Вы что, мои родители?

Брови мужчины улетают на лоб. Он бросает вопросительный взгляд на свою жену, а она почти плачет, прикрыв рот ладонью. Затем, он подходит к окну и распахивает шторы.

Солнечный свет больно бьёт мне в глаза и я жмурюсь от боли.

— Так, если ты сейчас же не признаешься в том, что ты нас разыгрываешь, я тебе обещаю, тебе не поздоровится, парень! — Дима бросает в меня угрозу.

Ну нет. Так не пойдёт. Нужно заставить их в это поверить.

— Слушайте, — я изо всех сил борюсь с болью, приподнимаю корпус и смотрю в глаза этому мужчине, — я вас не знаю! Я вообще ничего не знаю! — последнюю фразу я выбрасываю очень громко и после этого в глазах темнеет. Зря я перенапрягся.

Всё тело пронзает вспышка боли и я отключаюсь.

Мне снится сон.

За мной идёт погоня. Я точно знаю, что попадать в руки врагам нельзя. И дело вовсе не в моей смерти. Если я попаду в плен, то случится нечто страшное, такое, чего нельзя допустить ни при каких обстоятельствах.

Бег по непонятной пересеченной местности, вокруг меня неестественно мечутся тени.

Вдруг, впереди появляется тусклый источник света.

Я приближаюсь к нему и вдруг дорога обрывается. Передо мной обрыв. Дальше пути нет. Толпа сзади почти приблизилась ко мне. Я слышу их странное рычание, вой, выкрики на непонятном языке. Чувствую их ярость.

Ну уж нет! Никогда! Мне нельзя попадать к ним.

Я делаю шаг вперед и падаю в бездну.

От ощущения свободного падения я прихожу в сознание. Не думая ни о чем и все ещё находясь во сне, я вскакиваю с кровати.

Всё тело пронзает болью. Но не такой сильной, как когда я очнулся в прошлый раз. Сейчас это произошло, скорее, от слишком резкого сокращения мышц всего тела.

Тело внезапно начинает неметь и я мешком падаю на пол.

Не знаю сколько я так провалялся, несколько раз сознание угасало. Но в периоды просветления я полз в сторону кровати.

В какой-то момент я осознаю, что уже сижу на кровати, весь в поту и тяжело дышу. Делаю глубокий вдох и выдох. Затем ещё.

Что же происходит?

Снова осматриваю себя. Вертеть головой уже не так больно и голова не болит от каждой мысли. Что ж, хоть порассуждать я могу без особых страданий. Уже прогресс. Руки всё также в бинтах от кончиков пальцев до самых плеч. Но бинты новые. Будто их перебинтовывали совсем недавно.

Как странно. Ведь когда я проснулся в прошлый раз, я точно видел, что бинты уже слегка посерели. Выходит, что кто-то мне их точно перебинтовал. А если это так, то напрашивается следующий вопрос. Сколько я здесь пролежал?

Опускаю голову вниз и вижу впалый живот. Будто я не ел неделю. На грудине выступают кости. Я явно не тяжеловес и явно не на массе.

Я встаю с кровати и раздвигаю шторы. В глаза бьёт тяжёлый для не привыкших глаз, яркий солнечный свет. Я щурюсь и прикрываю глаза ладонью.

Закрываю глаза и сквозь закрытые веки привыкаю к солнечному свету. Спустя минуту я открываю глаза практически без боли. Откуда я вообще знаю, что так нужно делать, чтобы привыкнуть к свету после долгой темноты? Наверное, рефлексы. Мышечная память. Или работа подсознания. И я также не знаю, откуда в моём мозге эта информация.

Странно, что я не помню абсолютно ничего, но действую инстинктивно правильно, будто точно знаю, как нужно действовать. Очень странное ощущение. Но значит ли это, что где-то глубоко в моём мозгу спрятана вся потерянная информация, но я пока не могу её достать? Кто бы знал…

Я подхожу и рассматриваю картины, висящие повсюду в комнате. Замечаю, что на каждой из них написана фамилия «Гончаров», только имена и даты разные. Выходит, это предки семьи Гончаровых, на много веков назад? Странно, читать я умею, а как меня зовут, забыл.

Муром Гончаров (1120-1288) - написано на одной из картин. Статный мужчина запечатлён на картине лет в сорок. Шикарные усы, квадратный подбородок, зачёсанные на бок короткие волосы, голубые глаза. Взгляд хищный такой.

Иду дальше и хочу найти самую древнюю картину. Нахожу её через несколько минут.

Илья Гончаров (25 д.п. - 125 п.п.) - гласит надпись. Картина вся настолько выцветшая, что черты лица человека, изображённого на ней, еле видны. Краска отслаивается кусками.

Интересно, а какой сейчас год? И что значат эти буквы в его датах рождения и смерти? Д.П. и П.П. Что это? Нужно будет спросить у кого-нибудь.

Иду дальше и ищу самую свежую картину. Павел Гончаров (2222 - 2295). Хм. Если это самая свежая картина, значит сейчас где-то 2300-ый год. Плюс минус.

Ладно, нужно выйти из этой комнаты и разузнать, что к чему. Нет смысла просто сидеть здесь и медленно сходить с ума.

Я отпираю ручку двери. Она со скрипом открывается. Я медленно шагаю, слегка прихрамывая и осматриваюсь. Тёмный дом, посередине большая кухня, коридор налево, справа явно коридор на выход. Ещё лестница на второй этаж начинается с угла комнаты.

Я не успеваю пройти дальше, как слышу, что по лестнице кто-то медленно спускается.

Моему взору потихоньку открывается картина спускающейся женщины преклонных лет. Это ещё кто? Моя бабушка? Женщина переставляет только одну ногу, когда спускается, а на вторую она только опирается, всем своим весом. Чёрное платье клёш, низкие каблуки на замшевых туфлях, седые волосы, собранные в пучок и толстенные линзы на очках. Она держит в руках серую тряпочку и медленно, по мере своего продвижения вниз по лестнице, вытирает пыль с поручня.

Она чуть ли не взвизгивает, когда видит меня.

— Илья! — тряпочка падает у неё из рук, — ой…

— Я подниму, — в любом случае, я дойду быстрее, чем эта пожилая женщина доковыляет до низа.

Подхожу к нижней ступеньке, рядом с которой упала тряпка и поднимаю её, через боль, пронзающую мою поясницу. Думаю, что подниму взгляд наверх и увижу, как бабуля ковыляет вниз, крехтя и вздыхая, но нет. Она уже на второй снизу ступеньке, почти напротив моего лица. Я чуть не испугался. Как это она так?