Астарта. Предназначение. Книга 3

* * *

Яков резко обернулся ко мне и, прищурившись, начал меня разглядывать так, будто я только что испортил ему важную часть спектакля.

— Я? А ты как тут оказался? Где мой подсудимый? — возмутился он, оглядываясь по сторонам.

— Без понятия! Что тут вообще происходит? — спросил я, упорно пытаясь добиться хоть какого-то объяснения.

— А что не так? Почему ты возмущаешься? — спросил Яков, нахмурившись.

— Хочу понять, как я тут оказался, — настойчиво повторил я.

— Да где «тут»-то? — Яков развел руками.

— Откуда я знаю! — взорвался я. — Ну хотя бы скажите, почему я тут с вами!

— Так, стоп. Просыпаемся! Быстро. Напугай меня, Богдаша! — скомандовал он.

— Угу, сейчас съем вас, — недовольно проворчал я, оскалившись больше для вида, чем от желания выполнить его просьбу.

— Это какой-то странный сон. Почему я тут размышляю? Такое ощущение, что я управляю своим сном, — пробормотал он себе под нос. — Как будто сплю в поверхностной фазе, когда можно влиять на события.

Я огляделся по сторонам. Судебный зал, который так шумел минуту назад, вдруг замер. Все вокруг будто застыло: люди, присяжные, даже судья. Все молчали, устремив взгляды куда-то вдаль, словно время остановилось.

— Я что, заморозил этот зал? — удивленно пробормотал я. — И что это значит?

Ответа, как оказалось, пришлось ждать довольно долго. Яков, похоже, совсем потерял связь с реальностью.

— Проснись! — повторял он, хлопая себя по лбу. — Проснии-ись!

Он начал бегать по залу, выкрикивая эту фразу, словно пытаясь разбудить не только себя, но и весь окружающий мир. Потом он снова подбежал ко мне и задал совершенно странный вопрос:

— Где ты был перед тем, как лечь спать?

— В городе Чоси, — ответил я, сбитый с толку.

— Что? Ой, да неважно! Какой сегодня день?

— Пятница.

— Что ты делаешь в моем сне? Уходи! Брысь! ВОН! — закричал он с такой агрессией, что я невольно шагнул назад.

— Вы с дуба рухнули? — не выдержал я и легонько стукнул его по лбу.

— Ай, это больно! — закричал Яков, хватаясь за голову, и тут же бросил на меня грозный взгляд. — Почему я всегда от тебя по голове получаю? Как мы вообще тут общаемся⁈ Сон, заканчивайся! — добавил он уже слезно, словно умоляя невидимого режиссера прекратить этот абсурд.

— Не знаю, к чему вы ведете, но поторопитесь, — сказал я, прищурившись. — Иначе я вас точно прихлопну.

— Давай! Я должен проснуться! — истерично крикнул он, его голос дрожал от напряжения. Затем, подняв глаза к потолку, словно обращаясь к высшим силам, он продолжил: — Почему я вообще с тобой связался? Опять втянули меня в какую-то ерунду! То ослом был, то тупым деревом в мире иллюзий Бабы Яги! Я на это не подписывался!

— Идите вы… лесом и вдоль по Питерской, а потом направо, — пробурчал я, недовольно отвернувшись.

Прошло больше трех часов, прежде чем этот «дятел» наконец сдался и сел рядом со мной.

— Сон не может длиться так долго, это невозможно, — начал он, словно рассуждая вслух. — Обычно за ночь человек видит около четырех снов, которые возникают в фазе быстрого сна. Они могут сильно различаться по сюжету и настроению в зависимости от уровня гормонов, стресса и прочих факторов.

Он сделал паузу, и я решил не перебивать, наблюдая, как он продолжает свои умозаключения.

— Что касается продолжительности, — продолжил Яков, — обычно мы видим сны от одного до двух часов, как стандартный фильм. А тут прошло уже три часа, а я все еще в первом сне и в той же локации! Это возможно только в одном случае… если я я… провалился в пустоту.

Он замолчал, глядя куда-то в пространство, а я только закатил глаза.

— В какую еще пустоту? — настороженно спросил я.

— Это пространство между реальным миром и миром грез, — начал объяснять Яков, заговорщицки понижая голос. — Оно объединяет настоящее, будущее и прошлое. Рассказывай, где ты был и что делал во всех подробностях. Мне нужно понять всю картину.

Я рассказал, как мы прибыли на летающем корабле в город Чоси, как встретили недовольного Анатолия, как сражались с местными жителями, как устроились в гостинице, и как нас всех трясло — в прямом и переносном смысле.

— Ты думал обо мне перед сном? — неожиданно спросил Яков, прерывая мой рассказ.

Я остолбенел. На мгновение не знал, как реагировать: дать ему снова в лоб или устроить «разъяснительную оплеуху».

— Что? Вы что, с ума сошли? — выпалил я, угрожающе занося руку.

Яков тут же отпрыгнул назад, как испуганный кот.

— Я не в буквальном смысле! — воскликнул он, размахивая руками. — Говорил ли ты обо мне? Упоминал?

— А-а… ну это… как его… да, — протянул я, все еще немного в замешательстве. — Я предлагал вас и Петровича подключить к этому делу. И перед сном размышлял, как убедить Дину связаться с вами.

Я задумался, вспоминая события.

— Потом в комнате появился какой-то резкий запах травы. Я решил, что на улице что-то жгут, и хотел встать, чтобы закрыть окно. Но вдруг мое тело окаменело, глаза сами собой закрылись. А когда я их открыл, то оказался здесь, на этом странном суде.

— Ну вот! Ты вспомнил, — довольно сказал Яков, его лицо сияло от удовлетворения.

— А это действительно важно? — удивленно спросил я.

— Ага. Без вмешательства шамана здесь явно не обошлось, — уверенно произнес он, прищурившись.

— Шамана? — переспросил я, все еще не понимая, к чему он клонит.

— Какой был запах? — резко спросил Яков, сдвинув брови.

— Тошнотворный, — ответил я, морщась от воспоминаний.

— Шаманы используют белый цветок дурмана в своих ритуалах, — начал Яков, глядя куда-то вдаль, словно читал лекцию. — Он обманчиво красив и смертельно опасен, но в малых дозах позволяет войти в астрал, вызвать галлюцинации, призвать демонов или, в твоем случае, переместить человека в «пустоту», заключив его в магическую ловушку.

Я замер, переваривая услышанное.

— То есть, хотите сказать, что какой-то шаман использовал на мне дурман, чтобы затянуть сюда? — спросил я, чувствуя, как у меня начинают сдавать нервы.

— Именно, — подтвердил Яков, кивнув. — Теперь вопрос в том, кто и зачем это сделал.

— Значит, вы — моя галлюцинация? Или часть моего разума, с которой я сейчас разговариваю?

— Боюсь, все сложнее, чем тебе кажется. Я не твоя галлюцинация, как и ты — не моя. Думаю это был ритуал и его цель была в том, чтобы захватить как можно больше твоих знакомых в «пустоту». Ты был один в комнате?

— Да, дети с Клавдией и Диной взяли отдельный номер-люкс.

— Тогда все сходится. Тебя выбрали, потому что ты, скажем прямо, легкая добыча. Ты поддаешься чужому влиянию. Слабовольный.

— Что⁈ — возмутился я.

— Не обижайся. Отвечай. Вам было страшно перед сном?

— Да, нас всех трясло без видимой причины. Дина даже вся дрожала.

— Значит, было внешнее давление или внутреннее. Может что-то в воздухе.

— Тогда почему я встретил здесь вас, а не их? — спросил я, глядя ему прямо в глаза.

— Произошла ошибка. В момент страха и волнения ты думал не о них, не о том, как их спасти, а о своей неудаче. О том, что тебе не удалось убедить Дину в твоем плане подключить меня и Петровича. Ты считал это своей самой большой ошибкой.

— Но сейчас мы думаем о них и обсуждаем это! И где они?

— «Печать» входа в «пустоту» формируется до того, как ты сюда попадаешь. Все, что происходит после, уже не имеет значения.

— И что теперь? — спросил я, широко раскрыв глаза.

— Будем искать Петровича, — спокойно ответил Яков.

— Упс…

Мы просидели в тишине около часа, ожидая Петровича и надеясь, что он вот-вот появится. Яков был уверен в этом, ведь я тоже думал о нем перед тем, как заснуть. Честно говоря, я мало что понимал. Вокруг нас в зале суда царила мертвая тишина. Никто больше так и не появился. Все присутствующие оставались словно замороженными, будто статуи с застывшими на лицах выражениями.

— Пошли, — вдруг сказал Яков.

Я молча поднялся и пошел за ним.

Мы подошли к двери и попытались ее открыть. Сначала аккуратно, потом изо всех сил. Но дверь оставалась неподвижной. Мы по очереди прикладывали максимум усилий, чтобы выбраться, но результат был тот же.

— Да что за чертовщина! — выругался Яков.

— Мы тут застряли навечно? В этой комнате вдвоем? И Петровича не будет? — взмолился я, глядя на потолок, словно ожидая ответа оттуда.

— Ты его боишься? — неожиданно спросил Яков, взглянув на меня исподлобья.

— Конечно! Он одним взглядом убить может, — честно признался я.

— Такс… значит, ищи что-нибудь вроде коробки или ящика, — сказал он, оглядевшись по сторонам.

Я не понял, к чему он клонит, но решил не спорить. Наверное, потом объяснит. Мы начали обыскивать комнату. Через минут пятнадцать Яков вдруг воскликнул:

— Я нашел его!

Я повернулся и увидел, что он указывает на небольшой черный ящик под столом. Крышка была приоткрыта. Я осторожно подошел ближе. Сначала мне показалось, что внутри просто земля. Но, приглядевшись, я заметил крошечное войско.

На одной стороне стояли миниатюрные солдаты в военной экипировке. Они занимали стратегические позиции, готовясь к атаке. По другую сторону коробки тоже были маленькие фигурки, стоявшие в боевом строю. Я с изумлением наблюдал за микроскопическим сражением, задаваясь вопросом, как эти фигурки двигаются. Они мчались в бой, будто были живыми.

Наклонившись ближе, я вдруг заметил знакомое лицо. В первых рядах, сражаясь в самом эпицентре битвы, стоял Петрович! Он вдруг резко остановился и… посмотрел прямо на меня. Наверное, я заслонил ему свет — моя тень накрыла его, заставив обратить внимание.

От неожиданности я отшатнулся и упал на пол.

Яков засмеялся, наклонился к коробке и, глядя на лилипутов, громко крикнул:

— А вот и Петрович! Привет, присоединяйся к нам.

Я услышал, как Петрович что-то невнятно выкрикнул, но не успел разобрать слова. Яков, нахмурившись, попытался объяснить ему, что происходит, но внезапно Петрович предстал прямо перед нами в полный рост.

Его суровый взгляд как будто прожигал насквозь. Он пристально посмотрел на меня, и холод пробежал по спине. Затем он резко произнес:

— Ты все испортил!

Я с трудом сглотнул, пытаясь унять дрожь. Заикаясь, я выдавил:

— Я не хотел! Я тут с-с-случайно.

— Хотел, хотел! — поддакивал Яков, кивая, словно это было очевидно.

— Ясный, помоги! — вырвалось у меня.

И тут, будто откликнувшись на мои слова, между шкафами возник странный дверной проем. Он светился мягким, но тревожным светом.

— Ура, мы свободны! — воскликнул Яков и рванул к двери.

Он потянул за ручку, но дверь не поддалась. На ее поверхности вдруг засветились слова, будто выжженные огнем.

— Что это? — удивился Яков и зачитал вслух: — «Кто вы такие и почему пытаетесь войти в мое сознание?»

Он замер, озадаченно глядя на текст.

— Кто это написал? И как мы должны ответить?

Прямо перед дверью возникла парящая клавиатура. Она зависла в воздухе и тихо мерцала, будто подначивая нас к действию.

— Хм… что-то интересненькое! — пробормотал Яков, почесывая подбородок.

Петрович, который до этого молчал, нахмурился еще сильнее и произнес:

— Леший, что здесь происходит?