Лекарь Его Величества

Глава 1

— Время смерти — шестнадцать часов тридцать девять минут, — констатировал наш куратор, Юрий Олегович, с сожалением поднимаясь от очередного пострадавшего. — Ему уже не помочь.

И с этого начнётся моя первая настоящая практика в медицинской академии? Да ни за что!

— Юрий Олегович, разрешите, я его просканирую? — попросил я у куратора.

— Аверин, он умер, — покачал тот головой. — Зачем вам это? Вы не почувствуете ни одного из жизненных потоков. Уж если я не смог…

— Всё равно разрешите, я попробую, — настоял я на своём. — Вы уже с ночи трудитесь на месте аварии, вполне могли устать и не заметить что-то.

— Ладно, можете посмотреть, — вздохнул Юрий Олегович. — Хуже от этого ему не станет.

Куратор и правда устал, раз не продолжил со мной спорить, ведь по факту я подверг сомнению его решение, а обычно он такое не приветствовал.

Я склонился над мужчиной и выставил вперёд правую руку.

Каждый живой человек излучает импульсы, которые лекарь может ощутить. При отсутствии заболеваний их количество минимально, а при наличии болезней увеличивается в разы. Различие видов импульсов мы ещё не изучали. Но если пациент жив, должно почувствоваться хоть какое-то колебание энергии.

Так, надо сосредоточиться…

Первые пару мгновений я ничего не чувствовал и почти успел убедиться, что пострадавший погиб. Но затем ощутил неуловимое, совсем незначительное колебание энергии.

Сложно было понять, на что оно похоже. Как будто до руки кто-то быстро дотронулся и тут же отпрянул.

Я резко открыл глаза и осмотрелся по сторонам. Однокурсники стояли в паре шагов, это явно не они. Да и зачем это кому-то делать? Значит, это действительно был жизненный поток, исходящий от пациента. Вывод напрашивался один — пациент жив!

— Юрий Олегович! — позвал я куратора. — Я почувствовал магический поток. Слабый, но он есть. Его ещё можно спасти!

— Николай, — покачал куратор головой. — Я понимаю, что это первая смерть в вашей практике, но надо держать себя в руках. Ему уже не помочь, я тщательно просканировал всё тело несколько раз.

— Я только что почувствовал это собственными руками, Юрий Олегович. Рано хоронить пострадавшего, — ответил я.

Куратор тяжело вздохнул и снова выставил вперёд свою правую руку. Затем недоумённо поморщился и медленно провёл ею вдоль тела пострадавшего.

— Аверин, вы правы, что-то наблюдаю, — наконец согласился он. — Только как такое возможно?

— Об этом подумаем после, а сейчас нужно оказать ему помощь, — ответил я, оглядываясь по сторонам.

Мы находились на месте аварии завода «Авангард», куда нас отправили как дополнительную лекарскую помощь. Вокруг места аварии был развёрнут настоящий лагерь спасения. Были расставлены палатки для оказания помощи, куда спасатели беспрерывно приносили новых пострадавших. В них работали медицинские бригады, состоящие из лекарей Гатчинской больницы.

— Господа, двое из вас пусть доложат о ситуации любой свободной бригаде, может, кто-то сможет прийти на помощь, — начал распоряжаться я. — Остальные встаньте за нами с Юрием Олеговичем и передавайте нам по необходимости свои силы, чтобы нас подпитывать.

Этим навыком они должны владеть, не зря же мы последние дни отрабатывали его на практике.

Юрий Олегович кивнул, подтверждая мои слова, и однокурсники бросились выполнять распоряжения.

Краем глаза я заметил, что среди них почему-то не было моего лучшего друга Владимира. Куда это он уже успел убежать? Но об этом подумаю позже, сейчас есть более важные задачи… Нет, не так. Для лекаря нет ничего важнее жизни пациента — этому нас учили в первую очередь.

Сам же я склонился рядом с Юрием Олеговичем над пациентом для разработки дальнейшего плана действий.

— Какие именно потоки вы уловили? — уточнил я, попутно осматривая тело пострадавшего.

— Не могу понять, — растерянно ответил куратор, всё ещё держа правую руку над пациентом — он был уставшим, оттого и мыслил немного рассеянно. — Я не понимаю, Николай. У него должна быть серьёзная патология. Но в таком случае потоков должно быть гораздо больше. Я же чувствую совсем слабое колебание энергии. Даже от здорового человека исходят более сильные потоки… Не могу определить патологию. Возможно, это просто какая-то аномалия?

Юрий Олегович заметно нервничал. Работа в маленьком городке обычно течёт без происшествий, и ему вряд ли приходилось бывать на таких масштабных спасательных операциях.

— Юрий Олегович, если вы не чувствуете магических колебаний или не можете их распознать, зайдём со стороны теории? — предложил я.

— О чём вы? — непонимающе взглянул на меня куратор.

— О признаках клинической смерти, — ответил я. — Четыре основных признака: отсутствие сознания, отсутствие дыхания, отсутствие пульса на магистральных артериях и отсутствие безусловных рефлексов.

— Он без сознания, — постепенно приходя в себя, ответил куратор. — Но остальное мы не проверяли.

Стандартная история. С практикой вся теория, основанная не на магических потоках, постепенно забывается. Да и зачем её помнить лекарям, если можно просто провести рукой над пациентом и тут же узнать, чем он болеет? Вот и забывают опытные лекари всё то, чему учат первые два года в академии.

Мы разделились, Юрий Олегович занялся проверкой дыхания, а я — проверял пульс на сонных артериях. Это самые доступные артерии главного сосудистого пучка человека. Заодно проверил пульс и на артериях конечностей для полноты картины. Он отсутствовал.

— Внешнее дыхание отсутствует, — с сожалением покачал головой куратор. — Николай, я думаю…

— Ещё безусловные рефлексы, — перебил я его, спешно доставая из кармана фонарик. — Проверим зрачковый.

Зрачковый рефлекс — это изменение диаметра зрачка в зависимости от силы падающего света. При ярком свете зрачок сужается, при слабом же — расширяется. И проверить этот безусловный рефлекс довольно просто.

Я раскрыл веко на одном из глаз потерпевшего и посветил фонариком, который всегда на всякий случай лежал у меня в кармане. И зрачок сузился!

— Рефлекс есть, — прошептал Юрий Олегович. — Он всё-таки жив.

— Надо определить, что случилось, — продолжил рассуждать я. — Раз у вас не получается распознать импульсы — будем работать по теории. Тело я осмотрел, обычных ожогов нет. Электроожоги также отсутствуют, электротравму можно исключить. Вообще, на теле пациента никаких следов внешних воздействий. Значит, патология внутренняя.

— Но так можно долго гадать, — проговорил куратор.

— Идём дальше. Пациенту около шестидесяти лет. Ноги отёчны, губы синюшны. Скорее всего, уже имелись проблемы с сердцем, — продолжил я. — Авария на объекте могла вызвать сильный стресс, что и стало провоцирующим фактором.

— Это уже ваши личные домыслы, — возразил Юрий Олегович. — Мы не можем так просто ставить диагнозы.

— Это логично, — парировал я. — Не язва же в желудке у него от стресса появилась внезапно. Так просто не бывает. Посмотрите на возраст, на внешний вид. Явно же сердечная патология.

— Но это нам всё равно очень мало что даёт. Сердечных патологий колоссальное количество.

— Юрий Олегович, соберитесь. Вы же лекарь с приличным стажем работы. Отсутствие пульса у пациента явно отметает как минимум половину из вариантов, — подвёл я к сути дела.

— Аритмия. Фибрилляция желудочков, — внезапно прошептал куратор. — Ты прав, Аверин. Это сердечная патология. И магический импульс, который я уловил, похож на неё. Это плохо…

Фибрилляция желудочков — это нарушение сердечного ритма, проявляющееся быстрым и нескоординированным сокращением разных отделов сердца. Приводит к ухудшению кровоснабжения органов и тканей.

Это легко объясняет отсутствие пульса на периферических сосудах, то есть на сосудах конечностей — сердце просто не справилось со своей задачей транспортировки крови к ним.

Эта же причина могла привести к потере сознания, а также к нарушению дыхания.

Правда, пульсация на сонных артериях всё равно должна была оставаться, но из-за неправильного ритма сердца почувствовать её было практически невозможно.

Возникло это состояние у пострадавшего, скорее всего, из-за пережитого стресса — он вызвал сильный выброс адреналина и кортизола. В итоге работа проводящей системы сердца была нарушена, и возникло множество беспорядочных волн возбуждения в сердечной мышце, вызвавших саму фибрилляцию желудочков.

Простыми словами — причиной всему стал сильный страх.

— Теперь надо заняться лечением. Диагнозом мы пациенту не поможем, — распорядился я. — Я отправил однокурсников за помощью, но вряд ли они найдут хоть одну свободную бригаду. А помощь, запрошенная из Санкт-Петербурга, ещё не приехала. Так что справимся своими силами.

— Николай, я, правда, очень горжусь и вашими знаниями, и вашим рвением, — мягко проговорил Юрий Олегович, — но это состояние чаще всего приводит к летальному исходу. Понимаете? Нам его уже не спасти. Особенно в этих условиях, учитывая потерянное время, у нас нет другого выхода…

Куратор говорил о внезапной сердечной смерти. Это смерть, вызванная сердечной патологией и возникающая в течение считаных минут. И судя по клинической картине, пациент был уже на полпути к ней…

— Вы предлагаете дать ему умереть? — не веря своим ушам, переспросил я.

— У нас нет другого выхода, — повторил куратор. — Мне жаль, что приходится этому учить вас. Но иногда лекарь должен принимать подобные решения. Этому тоже учат на более старших курсах.

— Я не дам ему умереть, — резко ответил я. — И мне всё равно, чему там и когда учат.

Юрий Олегович покачал головой, но всё-таки полез в сумку с препаратами.

— Надо найти подходящие травы, — засуетился он, копаясь в своей сумке. — Где-то тут у меня всегда был запас листьев мелиссы и корня валерианы.

Стандартные алхимические препараты для восстановления ритма сердца.

Лечить болезни можно было двумя способами. Самый распространённый и простой — это алхимическими препаратами. Этому нас обучали с первого курса. Существовал ещё и второй способ, острые состояния можно было лечить с помощью лекарской магии. Для этого нужно было иметь достаточный объём магического центра.

Чем дольше лекарь практикует своё ремесло, тем больше становится его магический центр — тем сильнее он становится, а значит, сможет вылечить куда больше людей. Но мы простые практиканты… и нас хватит максимум на какую-нибудь простуду.

Я продолжал неотрывно смотреть на пациента. Юрий Олегович просто не сможет вылечить такое сложное состояние лекарской магией, он уже истратил все свои запасы.

Пациент находится на грани жизни и смерти. Но помогут ли здесь препараты?

— Листья мелиссы и корень валерианы у меня есть в жидком виде, — проговорил Юрий Олегович, доставая одну из склянок. — Этот настой нормализует работу сердца, успокоит пульс, нормализует давление.

Надо отметить, что все травы для медицинских препаратов выращиваются магическим образом. А потому эффект от них в десятки, а то и сотни раз сильнее, чем от обычных. Плюс, у селекционеров и алхимиков есть свои секреты, как натуральный продукт делать максимально эффективным и безопасным.