Двойник короля 14

Глава 1

Звук был странным в этой мёртвой тишине. Он не отражался от поверхностей, не имел эха. Просто материализовался в пространстве вокруг меня, обволакивая со всех сторон.

— Мой мальчик… — продолжила появившаяся собеседница. — И куда ты собрался?

Она появилась постепенно, словно кто-то прорисовывал её контуры невидимой кистью. Сначала возник силуэт — высокий, изящный, женственный, потом проступили детали.

Чёрное платье облегало фигуру, как вторая кожа. Материал дорогой — шёлк с едва заметным блеском. Вырез декольте был откровенно глубоким, почти вызывающим. Разрез на бедре доходил почти до талии. Выглядывала стройная нога в чёрном чулке. Резинка чулка была видна — тонкая полоска кружева на бледной коже. Каблуки упёрлись в пол салона.

Лицо… Высокие скулы, прямой нос, изящная линия подбородка. Но кожа была фарфоровой, слишком гладкой и белой. Словно восковая кукла, а не живая женщина.

Губы накрашены ярко-красной помадой — цвет свежей крови. Они изгибались в улыбке, которая должна была быть тёплой и материнской, но что-то в этой улыбке казалось неправильным. Слишком широкая. Слишком хищная.

И куда же Василиса так вырядилась?

— Чего тебе? — спросил я, стараясь, чтобы голос звучал ровно.

В горле пересохло. Не от страха — от ярости. Вот же сука какая! Я думал, у меня будет чуть больше времени и эта тварь отвалит, но она появилась именно сейчас. Создала замкнутое пространство.

— Ты почему такой грубый? — надула губки женщина.

Интонация была капризной, словно у обиженного ребёнка. А в глазах плясали совсем не детские огоньки. Она наслаждалась моим дискомфортом.

Меня тут же сковало. Магическое давление обрушилось на плечи, словно положили гирю весом в несколько тонн. Сила одиннадцатого ранга — полубога магии — придавила к сиденью. Дышать стало трудно, каждый вдох требовал колоссальных усилий.

Руки не слушались, ноги онемели. Даже заларак, который до этого послушно лежал в ладони, стал неподъёмно тяжёлым. Артефакт выскользнул из пальцев и упал на пол салона.

Я выдавил из себя улыбку, когда тёплые руки потрогали моё лицо. Пальцы были нежными, почти невесомыми. Они скользили по щекам, очерчивали линию скул, касались губ. Прикосновения должны были быть материнскими, заботливыми. Но в них чувствовалась какая-то болезненная жадность. Словно она не гладила, а ощупывала. Изучала. Присваивала.

— Мальчики такие мальчики… — хмыкнула Василиса, рассматривая моё лицо пристальным взглядом. — Вечно вам не сидится на месте.

Её дыхание коснулось моей щеки. Пахло дорогими духами — что-то восточное, пряное, с нотками сандала и мускуса. Но под этим роскошным ароматом улавливался другой запах — металлический, резкий. Запах крови.

Я попытался отстраниться, вот только магическое принуждение держало крепче стальных оков. Василиса это заметила и усмехнулась.

— Я повторяю вопрос: чего тебе надо? — произнёс холодным голосом.

Слова давались с трудом. Язык плохо слушался, горло сжималось от магического давления.

— Может быть, я соскучилась? — хихикнула она своим словам, и звук этого смеха заставил мурашки пробежать по коже.

Смех был мелодичным, почти музыкальным, но в нём слышались странные обертоны — что-то металлическое, нечеловеческое. Словно смеялся не живой человек, а искусно сделанная кукла.

— Сыночек постоянно в опасности, вот недавно чуть жизни не лишился, — она провела пальцем по моей щеке, и я почувствовал, как ноготь слегка царапает кожу. — Я переживала, между прочим. Знаешь? А ты разбиваешь материнское сердечко.

Театрально схватилась за свою грудь, прижав ладонь к сердцу. Движение было преувеличенно драматичным, как в дешёвой мелодраме, но при этом её пальцы легли точно на вырез платья, подчёркивая округлость груди.

Вот же дура помешанная! Играет в любящую мать, а сама источает опасность, как змея перед броском.

— А оно у тебя есть? — улыбнулся, несмотря на магическое принуждение.

Если Василиса хочет играть в словесные игры, то получит по полной.

— Конечно… — облизнула губы.

Кончик розового языка медленно прошёлся по нижней губе, оставляя влажный след на красной помаде. Она делала это неспешно, смакуя каждое мгновение, словно дегустировала вкус предстоящего разговора.

— Я же тебя носила под ним, — её голос стал ниже, интимнее. — Рожала, мучилась. Мечтала, строила планы…

Рука скользнула с моего лица на шею, пальцы легко коснулись пульсирующей артерии. Прикосновение было нежным, почти ласковым.

— Постой! — выдавил из себя, борясь с нарастающим отвращением. — Если ты продолжишь, то я не сдержусь и заплачу…

Эта тварь играла со мной, как кошка с мышью.

— Павлуша… — снова потрогала моё лицо.

Пальцы очертили линию скул, коснулись висков, провели по лбу. Она изучала каждую черту, словно пыталась запомнить или найти что-то конкретное.

— Ты так похож на меня.

В её голосе зазвучала странная нотка — что-то между гордостью и собственничеством. Словно Василиса рассматривала не сына, а своё отражение в зеркале.

— Я? — поднял брови, стараясь вложить в голос максимум недоумения. — Не, ты меня с кем-то путаешь!

Но в глубине души понимал, что она права. Черты лица, линия подбородка, даже форма глаз — всё это досталось мне от неё.

— Мой мальчик отправляется на суд. — Василиса вдруг оживилась, словно вспомнила что-то приятное. — Решение уже принято, я могу его озвучить. Тебе интересно?

Женщина наклонилась ближе, и я почувствовал её дыхание на своём лице.

— Скажи? Ну, конечно же, интересно, — её губы растянулись в улыбке, открывая белоснежные зубы.

— Не, — кое-как помотал головой.

— Магинские как род перестают существовать, — она произнесла это с таким удовольствием, словно декламировала любимое стихотворение. — Твои земли отходят императору. Земельные аристократы не против.

Каждое слово смаковала, растягивала гласные, наслаждалась звучанием смертного приговора. В её глазах плясали весёлые огоньки.

— Ты, мой дорогой, отправляешься на рудники, и там тебя убьют, — последние слова она почти пропела, как колыбельную.

Засмеялся, отчего женщина замерла и уставилась на меня. Смех получился громким, искренним.

— Удивила. — шмыгнул носом, продолжая смеяться. — Я-то думал, ты знаешь что-то новое…

Реакция была неожиданной: Василиса нахмурилась, её довольная улыбка слегка поблёкла. Она явно рассчитывала на другой эффект — страх, отчаяние, мольбы о пощаде. А получила насмешку.

Василиса посмотрела на меня с новым интересом и склонила голову. В её взгляде появилось что-то оценивающее, словно она пересматривала свою стратегию.

— Но я могу тебя спасти, — улыбнулась тварь вслед за мной.

Дама отстранилась, и я смог лучше рассмотреть её фигуру. Платье подчёркивало каждый изгиб тела. Тонкая талия, округлые бёдра, высокая грудь — всё было идеально, словно вылеплено скульптором.

— Сегодня же все земельные аристократы решат, что ты не виноват, — она начала расправлять складки на платье. — От тебя отстанут, император больше не будет тебе мешать. И даже больше… — остановилась и посмотрела мне в глаза. — Ты получишь городок, то, о чём так мечтаешь.

Больная женщина…

— Станешь графом с Енисейском и будешь себе жить тихо, — голос был мурлыкающим, почти гипнотическим. — Драть своих монстров, кушать сладко, спать крепко до самой старости.

Она рисовала картину идиллической жизни, но в её интонации слышалась насмешка. Словно предлагала игрушку капризному ребёнку, зная, что тот всё равно её сломает.

— Ты так вкусно рассказываешь, аж есть захотелось, — проглотил, изображая голод.

— Отдай мне свою силу, сыночка, — Василиса вдруг стала серьёзной, вся игривость исчезла из её голоса.

Она положила руку на мою голову. Пальцы зарылись в короткие волосы, ногти слегка царапнули кожу. Прикосновение было собственническим, властным.

— Эта сила тебе не нужна, создаёт только проблемы, угрозы, — притянула к себе моё лицо.

Упёрла в свои сиськи и начала гладить, как ребёнка. Грудь была мягкой, тёплой, пахла дорогими духами.

— Мамочке нужнее, — приговаривала она нежным голосом, поглаживая мои волосы.

Её пальцы были удивительно нежными, движения — заботливыми. Любая мать гладила бы так своего ребёнка. Но от этих ласк меня тошнило, в них не было ничего материнского — только жадность, алчность, желание присвоить. И… больная на всю голову тварь. Ну, сука, сама напросилась. Хватит этого театра абсурда!

Выпустил нейтральную энергию затылочника. Серебристые нити потекли по каналам источника, смешиваясь с обычной магией. Вроде как рука одна двигается. Дёрнулся вниз и подхватил артефакт.

Воткнул в Василису заларак, целясь прямо в сердце. Он легко пронзил дорогую ткань платья, а дальше упёрся во что-то твёрдое.

— Ух! — выдохнула женщина, но в её голосе не было боли, только удивление и что-то похожее на восхищение. — Какой напористый мужчина… — она отстранилась и посмотрела на заларак, торчащий из её груди. — Неудивительно, что те сучки сами ноги раздвигают.

В её голосе слышалась откровенная похоть. Она наслаждалась моей агрессией, попыткой убить. Это её возбуждало. Больная сука!

Надавил сильнее и упёрся ей в сердце. Но под остриём артефакта было что-то твёрдое, заларак не мог пробить защиту.

Чего? Там словно кость какая-то. И мой артефакт ни хрена не делает. Где ты, прожорливая скотина? Чего молчишь? Убей тварь! Идеальная возможность. Но он молчал. Его алчное сознание, которое обычно жаждало крови и магической энергии, было неактивным. Словно артефакт не воспринимал Василису как жертву.

Василиса взмахнула рукой небрежно, почти лениво, и охранник на переднем сиденье… Он просто исчез.

Нет, не исчез — распался. Его тело разлетелось на сотни мелких кусочков, словно он был сделан из песка. Кровь, плоть, кости — всё превратилось в серую пыль, которая осела на обивку сидений. Никакого звука, никакой вспышки света. Один момент — там сидит живой человек, в следующий — только пыль на сиденье.

— Раз хочешь повеселиться, то давай! — отпустила она меня, и магическое принуждение ослабло.

Я смог пошевелиться, сделать глубокий вдох.

— Как ты смотришь на то, что все твои люди, которые сейчас едут с тобой, умрут? — в её голосе появились стальные нотки.

Игривость исчезла. Теперь она была серьёзной, деловой. Василиса показывала истинную сущность — хладнокровную убийцу, для которой человеческие жизни не значат ничего.

Я давил рукой на заларак в надежде пробить её сердце. Артефакт входил глубже, но всё равно упирался в какую-то защиту, словно грудная клетка была сделана из стали.

Следом погиб водитель. Тот же небрежный взмах руки, то же мгновенное превращение в пыль. Тварь! Двоих моих людей убила.

Я убрал заларак. Сука! Бесполезно с ней сражаться в лоб.

— Павлуша, не заставляй маму силой забирать твою силу, — покачала головой с притворным сожалением. — Это очень больно… А мамочка не хочет причинять боль своему любимому сынишке.

В её голосе звучала фальшивая забота. Она произносила слова о боли с таким же выражением, с каким обсуждала бы погоду.