Граф Воронцов. Книга I

— Понимаю, — улыбнулся я. — Парнишка и не понимал, какую драгоценность держит в руках.

— Именно, — старик облокотился на спинку кресла. — Эти самые сверх макры могут тебе помочь освоиться в мире, наладить связи и, возможно, изменить направление в бизнесе твоего покойного отца. Однако…

— Что?

— Я верю в то, что ты — взрослый, расторопный и аккуратный взрослый мужчина, но в тебе, все остальные, видят именно бездумного говнюка. И чтобы как-то подняться, тебе придется давить оппонента всеми способами. Грязными, по большей части.

Я хотел было возмутиться, но дедушка Женя сразу же отрицательно покачал головой, мол, молчи.

— Даже, если тебе это все не нравится, выбора нет. Просто так из бизнеса тебе не выйти, ты это и сам понимаешь.

— Понял-принял, — сухо ответил.

— Все же я был правой рукой твоего отца, и могу тебе сказать только одно: кроме меня, у тебя никого нет здесь. И не будет. Любую информацию дели на два и обдумывай каждую часть. Любого «нового» человека тщательно проверяй, если не хочешь погибнуть от рук другой группировки.

Собственно говоря, гибнуть я не собирался, и на этом информативный разговор закончился. Постучала Виктория — домработница.

Она что-то прошептала на ухо Евгению Михайловичу, и тот, нахмурив брови, встал из-за стола. Меня же оставили совершенно одного в пустом кабинете.

Спустя пару десятков минут, когда мне надоело разглядывать бесчисленное количество книг, за мной зашла Елена.

Блондинка, казалось, словно снизошла до моей персоны. Ибо с убийственным выражением лица сказать: «За мной!» — это еще надо уметь.

Она не отвечала на вопросы, не разговаривала и, кажется, считала меня полным дерьмом.

Выйдя на улицу, обнаружил самую настоящую карету, запряжённую лошадьми. А вот у самой кареты стояли два сотрудника полиции, мой старик и какая-то статная женщина.

Ни тебе — привет, ни тебе — добрый вечер, мне просто указали направление. И захлопнули за мной дверцу.

В полумраке кареты я лишь видел два тлеющих уголька от солдатиков смерти, запах которых заполонил все скромное помещение.

— Воронцов, мне кажется, вы не поняли меня в прошлый раз? — вдруг зазвучал женский голос в темноте. — Никаких посторонних связей, никаких гостей. Сидишь тише воды — ниже травы до моего распоряжения.

Такая манера общения пришлась мне не по душе. Но мне даже слово вставить не дали — неприятный осадочек в виде кулака под дых, чуть поубавил мое желание говорить.

— Тебе слово не давали, шавка, — продолжила она. — Анна, откуда она появилась?

Это было разрешение начать говорить? Я промолчал от греха подальше. Все-таки тело этого юнца было слишком слабеньким, чтобы тягаться с кем-либо.

И да, переулок — не в счет.

Однако, в темноте мне надавили на ногу, и пришлось отвечать.

— Понятия не имею, кто она такая. И с какого перепугу стреляла в меня — тоже.

По карете эхом разнесся смех. И не только женщины.

Второй обладатель тлеющего уголька, который не принимал раннее участие в разговоре, кашлянул и заговорил:

— Дим, хоть я и пообещал твоему отцу помогать тебе, но ты… — он вновь кашлянул. — Как будто специально ищешь пути — чтобы случайно быть убитым. То похищение, следы которого так и не нашли, то в тебя стреляют в собственном доме… Ничего не хочешь рассказать?

«Ага. Значит… это один из братьев моего покойного папашки? Что-то мне помнится, они меня не особо переносят».

Мне вновь наступили на ногу, но на сей раз мужик меня защитил:

— Алла, хватит, — голос был довольно-таки грубым. — Что у тебя за мания делать ему больно?

— Вань, я… — зазвучал виноватый голос, но и давление на ногу прекратилось.

«Получается, младший дядя. Понятно-понятно…»

— Зачем вы помогаете мне? И куда, собственно говоря, мы едем? — решил испытать удачу и задать свои вопросы.

— После нападения в твоём доме, — начал Иван. — С нами связалась ваша служанка, которая не рискнула звонить напрямую в мой отдел.

«Понял. Оборотень в погонах, или прикрывает бизнес!»

— Собственно говоря, Алла, — уголек резко метнулся в сторону, типа, показывая на сидящую рядом женщину в темноте. — Привела «своих сотрудников» к твоему дому, и нашла для тебя небольшую комнатку на отшибе, но близко к академии.

А вот мы и вернулись к академии. Что-то я припоминаю про поступление, от которого у тела слетела крыша, и что-то про очень важный день. Первое сентября? Завтра?

—… я понимаю, — из-за собственных мыслей не услышал начало фразы, — Что тебе не хочется учиться там, но…

— Хватит с ним любезничать! — пискнула женщина и сразу замолкла.

— Не дерзи, — в голосе Ивана послышались грозные нотки, — Каким бы проблемным ты не был, ты — Воронцов, а значит… тебе придется учиться и придется наращивать свой потенциал. Там ты хотя бы получишь основы и, может быть, хоть капельку поумнеешь.

Собственно говоря, на этом разговор был окончен. Будучи весьма грамотным специалистом в переговорах… прекрасно видел, что отвечать на мои вопросы не станут. Так что я даже и не пытался. Мне придется наладить с Иваном хоть какое-то общение, дабы знать его мысли наперед.

Перечить тоже не было смысла. Придется вживаться в роль по факту. Прикидываться дурачком, добывать информацию о себе и своем окружении. Не хочется, но другого выхода просто нет.

Карета остановилась, и, выглянув на улицу, я увидел лишь тусклый фонарь, убого освещающий мрачную улицу. Провожать меня никто не стал, лишь указали направление.

Но все же, когда карета тронулась, из нее зазвучал голос Аллы:

— Береги себя, крошка.

И это было как-то с издевкой, что ли… В голову пришло несколько образов этой мадам, и все они были не самые хорошие. Специально вредить племяннику? Или же здесь свои умыслы?

Любительница доминировать?

Ой… нахрен!

Огляделся по сторонам, насколько это возможно в темноте, и двинулся под тусклое освещение фонаря, к одноэтажному дому. Скромная с виду халупа еле-еле доживала свой век. Стекла в окне частично отсутствовали, деревянная дверь висела на соплях. Ну а большего и нельзя было увидеть.

Как бы взвешивая все за и против, пришлось свыкнуться с мыслью — что мне тут нужно перекантоваться. Дверь противно скрипнула и распахнулась. В нос ударил затхлый запах сырости и плесени.

Чуть сморщив лицо, шагнул внутрь и с удивлением уставился на свечу, которая горела где-то в дальнем углу комнаты. Только вот горела она не в одиночестве. За столом сидела фигура, которая голоса пока не подавала.

Это и пугало. О гостях меня не предупреждали.

Я хотел было ринуться обратно, на выход, а далее бы разобрался, что и куда идти, но фигура подала голос:

— Долго же ты ехал, Димочка.

«Анна! Сука!»

Единственное, что я успел — это развернуться. А дальше…

А дальше прозвучал выстрел. Плечо пронзило что-то горячее, одарив невыносимой болью. Следующий выстрел уничтожил в прах ухо. И это тоже было убийственно больно…

Когда я упал и скорчился от боли, Анна как-то тихо приблизилась ко мне, надавила каблуком на плечо и процедила:

— Нельзя было отказывать мне, Димочка, ой, нельзя…

Она ногой перевернула меня и присела на корточки, тыча в щеку пистолетом. Дуло обжигало кожу, но по сравнению с пулевыми ранениями, это было ничто.

— Ну, что, скажешь, где рецепт?

Харкнув в ее харю кровью, злобно прошипел:

— Иди к черту, конченная су…!

Ее глаза удивленно расширились, нос дернулся, и следом дуло, наставленное мне в лоб, издало щелчок. Здравствуй, очередная смерть!