Шаг третий. Призовой

Место действия: больница Сеульского университета

Время действия: 19 октября, 19:20.

Наконец-то я одна лежу вся такая в белом в отдельной палате. Из плюсов: от меня все отстали. Это главное. Главный минус — всё лицо саднит. Только что пришлось стерпеть небольшую косметическую операцию. Заретушировать, — не знаю, как называют медики, художники говорят так, — не сильно большую, но глубокую царапину на лице. Полагаю, при ударе ногтем задели. Хотя могли и ногой кожу рассадить.

Врачи сказали, что намного лучше сразу раной заняться, пока соединительная ткань шрам не сформировала. Мне нужны на лице шрамы? Однозначно нет.

Переломов нет, зубы целы, немедленно сделанная микрооперация на лице не даст появиться шраму — это тоже плюсы. Ещё хорошо, что били меня ногами не в тяжёлых берцах, а в мягких кроссовках. Не будет костных мозолей в месте ударов. Ноги-то у меня тоже изрядно побиты. Да всё тело в синяках, не только лицо.

А если отвлечься от болевых ощущений, какие минусы? Что-то я их не нахожу. Мы с хальмони планировали визит к директору Ю по поводу моего провала на соревнованиях. Ну и что? Теперь он сам придёт, а я ещё подумаю, хе-хе, принимать его или нет. У больных, знаете ли, свои привилегии.

На уроки не смогу ходить? Да пропади они пропадом!

Не смогу с ребятами поработать? Это почему? К воскресенью синяки должны сойти, так что можно будет выписываться.

Услуги медицинские нынче дороги и аппе придётся раскошелиться? Ха, ха, и еще раз ха! Фирма, то есть, школа Сонхва башляет. Так-то я бы полежала сутки, да домой убежала на амбулаторное лечение. В целях экономии. А чужие деньги можно не беречь.

С родными не могу общаться? Не смогу, да. Зато отдохну от них, в больших дозах они вредны для моей нежной психики.

Кажется, сглазила! Слышу голоса в коридоре, знакомые голоса. И даже, не побоюсь этого слова, родные голоса. Дверь распахивается.

— Десять минут! Больше нельзя! — Объявляет доктор. Пакпао пробует возмутиться, харабоджи её одёргивает.

— Ёбо, не надо спорить с доктором.

— Лалиса! — Бросается ко мне СонМи и хватает за руку. Вот этого я и боялась больше всего.

— Отпусти… отпусти немедленно… пабу (дура), мне же больно, — начинаю шипеть, но мало того, что растерянно хлопающая глазами сестрица продолжает держать меня за руку, она вцепляется изо всех сил, не давая вырваться. Слёзы брызжут из глаз фонтаном.

— Да отпусти же ты меня, онни! — кричу так, что начинает болеть лицо. О небеса! Если ещё и швы разойдутся, хотя не совсем швы, и они там как-то хитро склеены. От резких слов лопается зажившая короста на губе, кажется, кровь сочится.

Полный корейский писец. СонМи, полупарализованную моей реакцией, кое-как, что-то нашёптывая в ухо, отрывает от меня доктор. И тут же начинает всех вытеснять из палаты.

— Доктор, — мой голос еле шелестит, говорить больно, — пусть мужчины останутся.

Просьбе моей внимает, выставляет только женскую половину.

— Мы дома с ней поговорим, — обещает кары для моей онни ДжеУк, — но, Лалиса, так тоже нельзя. Зачем ты таким нехорошим словом сестру обругала?

— Я сначала нормально попросила, но она же продолжала, — и чего я оправдываюсь? — Аппа, как ты не понимаешь, она ко мне пытку применила. Начала давить на больное место.

Поднимаю рукав больничной пижамы, показываю пострадавшую конечность. Я ею от ударов ногами защищалась. Отца и дедушку сиренево-фиолетовая гематома, почти полностью испятнавшая предплечье, очень впечатляет. Замечаю чувство облегчения в их глазах, когда осторожно возвращаю рукав на место.

— Передайте ей, что как выйду из больницы я ей по голове настучу. Всё равно она пустая.

Много ещё чего хочется сказать, но трудно и больно.

— Мы ей сами настучим, — улыбается харабоджи. Вот кого я обожаю. Врёт, конечно, не будет он внучку бить, но всё равно приятно. Опять-таки душу ей точно вынут, а это как бы ни хуже.

— Аппа, принесите мне планшет. Пальцами мне двигать можно.

— Хорошо, дочка. Завтра же…

— Я принесу, — заканчивает мысль харабоджи. — Утром.

Всё правильно. Аппе не очень удобно, работает же мужик.

— Кстати, а где мой телефон. Мне бы друзьям позвонить…

Мужчины переглядываются.

— Разбит твой телефон, кто-то наступил на него, — сообщает аппа и тут же утешает. — Завтра же тебе новый куплю.

— Я куплю, — поправляет харабоджи, — и принесу вместе с планшетом.

— Счёт обязательно возьмите, дедушка, — это обязательно, пусть фирма Сонхва возмещает. Не должны мы чужие грехи из собственного кармана оплачивать.

Там же, в то же время. В коридоре.

— Дочка, ты зачем это сделала? — изумляется ХеМи.

— Потому что она пабу, — бурчит Пакпао и вдруг залепляет внучке подзатыльник. Покорно СонМи покачивается от удара.

— Омма! — протестует ХеМи и вдруг сама с другой стороны прикладывает руку к голове дочки.

Немного подумав, старшие женщины ещё раз одаряют дочь и внучку физическим осуждением её глупого и жестокого поступка.

Место действия: школа Сонхва

Время действия: 20 октября, утро.

Школа гудит с самого утра. От шушукающихся группок учащихся самых разных классов слышатся отдельные слова: «напали», «драка», «Лалиса Ким», «СэГе с подружками», «директор ДжиСоп», «хальмони Лалисы».

Бедной ЧэЁн «повезло» вчера остаться в неведении, молва о кровавой битве не успела разнестись по школе в конце дня. Зато сегодня все перемены были заняты тем, что школьники обменивались видеороликами, которые успели снять самые ушлые до того, как директор ДжиСоп их разогнал. Его приказ держать язык и видеозаписи на привязи все дружно проигнорировали. Есть нечто в человеческой натуре, чему не могут противостоять самые мощные авторитеты. Даже в азиатской культуре с её гипертрофированным культом старших

ЧэЁн растерянно хлопает глазками. Её никто не удосужился снабдить видеозаписями, она знала меньше всех. Да ещё и виноватой остаётся.

— ЧэЁн! — в классе к ней поступают одноклассницы. — Что с Лалисой? Ты ей подруга, ты должна знать.

— Подруга, — потерянно соглашается девушка, — но не знаю. Она на звонки со вчерашнего дня не отвечает.

— Тоже мне, подруга, — пренебрежительно замечает ДаМи.

— Да уж… — соглашаются ЧеРиш и МиЁн. МиЁн озаряет идея.

— У неё же сестра есть! Ей позвони!

Настырные девицы вынуждают ЧэЁн звонить онни Лалисы.

— Аньён, СонМи, это я, ЧэЁн. Онни, ты не знаешь, как там Лалиса? — ЧэЁн недоумённо смотрит на телефон, растерянно говорит. — Отключилась. Не хочет говорить.

— Позвони ещё кому-нибудь, — требуют одноклассницы.

— Кому?

— Маме её позвони. Или ещё кому-нибудь…

— А ну, отстаньте от неё! — ДжонГук не выдерживает сцены беспардонного прессинга. Отгоняет настырных девиц.

— Мы — одноклассники, имеем право знать! — верещат девчонки.

— Имеете, имеете… — ворчит ДжонГук, — а принуждать и голову морочить не имеете.

— А мне вот тоже интересно, — вмешивается СуХён.

— Тебе-то что нужно? — ДаСоль неожиданно встаёт на сторону ДжонГука. — Мы и так всё уже знаем. СэГе с такими же ненормальными подружками напали на Лалису и сильно её избили. Их застукала бабушка Лалисы и отлупила уже их. Лалису увезли в больницу. Ей разбили лицо и наставили тумаков, но она жива. В машину скорой помощи сама шла. Так что думаю, скоро выйдет. Придёт через несколько дней и сама всё расскажет. Что вам ещё надо?

— Спасибо, ДаСоль-оппа, — неожиданно благодарит одноклассника ЧэЁн. Почти всё из рассказанного так связно было для неё новостью.

— Пустяки, — отмахивается ДаСоль.

— А бабушка Лалисы откуда взялась? — находит белое пятно в рассказе ДаМи.

— Ой, а про это я знаю, — радуется ЧэЁн тому, что хоть в чём-то может просветить окружающих. Все замолкают.

— Лалиса с бабушкой хотели пойти к директору Ю. Поговорить о результатах соревнований…

К своему стыду ЧэЁн осознаёт по следующим вопросам, что одноклассники про соревнования знают больше неё, лучшей подруги Лалисы. От полного позора её спасает звонок на очередной урок.

Со следующей перемены по школе разносится несколько видеороликов с тех соревнований, где с Лалисой обошлись так несправедливо. Статья никому не известной АсНабен приобретает характер вирусной. Число просмотров превышает пятнадцать тысяч и продолжает стремительно расти. С третьей перемены тема избиения Лалисы уходит на второй план, ноЧэЁн от этого не становится легче. Девочка казнит себя за невнимание к своей лучшей подруге.

Место действия: школа Сонхва, кабинет директора школы

Время действия: 20 октября, время 18.35

Харабоджи Лалисы СунХён.

До двери кабинета директора меня доводит какая-то припозднившаяся ученица. Поразительно, что школьники занимаются настолько допоздна. Вот он — главный секрет процветания страны. Все пашут, как ошпаренные.

— Заходите, — приглашает меня человек сидящий за главным столом. Видимо, это директор Ю.

— Представьтесь, пожалуйста.

— Ким СуХён, дедушка Лалисы Ким, — по приглашению директора сажусь в одно из кресел. Оглядываю присутствующих.

— Господин Пак ДжиСоп, директор по безопасности, — мужчина, сидящий сбоку директора Ю слегка привстаёт и кланяется. Директор Ю представляет ещё одного человека, грузного мужчину с густыми бровями и шевелюрой.

— Чонг ДаХун, отец ученицы СэГе, которая э-э-э… вступила в конфликт с вашей внучкой, — слегка запинается директор Ю.

— Хотите сказать, избила её до полусмерти, — уточняю, признаться не без ехидства. Чернобровый мужчина дёргается.

— Расскажите, как её самочувствие, — просит директор Ю.

— Признаю, что слегка преувеличил, сказав, что она избита до полусмерти, — заставляю себя улыбнуться и взять в руки. — Лежит в бинтах, диагностировано лёгкое сотрясение мозга, гематомы по всему телу. По прибытию в больницу сделана небольшая операция…

Видя, как напрягаются все присутствующие, не отказываю себе в удовольствии сделать небольшую паузу.

— Не волнуйтесь. Всего лишь косметического характера. Небольшая, но неприятная ранка на лице. Сами понимаете, что для девочек испорченное лицо — катастрофа вселенского масштаба, — опять делаю паузу. — Врачи не гарантируют, просто обещают, что должно пройти бесследно. Посмотрим.

— Переломов, тяжёлых повреждений нет? — спрашивает уже господин ДжиСоп.

— Не выявлено. Переломов точно нет. Сейчас проходит полное обследование, но первичный осмотр, как говорят медики, серьёзных, угрожающих жизни травм не обнаружил.

Незаметно все вздыхают с облегчением. Переживают. Но не за внучку, как я, а за своё благополучие. Впрочем, как везде и всегда.

— А как ваша дочь, господин Чонг? С ней всё в порядке, — обращаюсь к чернобровому.

— Сильно избита, но ничего серьёзного…

— За медицинской помощью обращались? — интересуется уже ДжиСоп.

— Нет.

Директора переглядываются. Я их понимаю. Если не обращались к врачам, значит, пострадала не так сильно, как Лалиса. Моя любимая женщина плохо старалась. Надо сделать ей выговор, — еле справляюсь с улыбкой. Кажется, никто не заметил.

— Нам надо обсудить происшествие и принять решение, — веско говорит директор Ю. — Господин Чонг, вы наверняка говорили с вашей дочерью. Как она объяснила своё поведение.