Старое поместье Батлера

Глава 3

Доктор Смит оказался деликатным человеком, не став озвучивать диагноз при мне. Но я всё равно узнала, что у меня за болезнь. Амнезия. Ожидаемо, я на это и рассчитывала. И добавил, что, возможно, память ко мне не вернётся никогда, поскольку я даже свою внешность не узнала. Обо всём этом мне вечером рассказала Сара, та самая горничная, что присматривала за мной.

Леди Мэделин заходила пару раз и грустно на меня глядела, вздыхала, гладила по волосам, шептала что-то успокаивающее и уходила. Понять её чувства было несложно, хоть мне и не выпало счастья познать материнство. Сожаление, бессилие, вина — всё это и их тонкие оттенки, ощущала бедная женщина.

Когда она ко мне зашла перед сном, пожелать доброй ночи, я не выдержала и просипела:

- Всё будет хо-ро-шо... Не грус-ти...

- Ох, милая моя! - улыбнулась Маэделин, в прекрасных голубых глазах показались слёзы. - Ты права, мы непременно со всем справимся...

Ей не дали договорить, в приоткрытую дверь спальни долетели странные звуки: кто-то громко возмущённо кричал, а потом что-то смачно, вдребезги разбилось. Я удивлённо посмотрела на леди. Узкие плечи моей новой мамы вдруг напряглись, и без того прямая спина стала ещё ровнее; её щёки покрылись некрасивыми алыми пятнами, а руки судорожно смяли ткань муслинового платья.

- Грейс, я отправлю к тебе Сару. Ни о чём не волнуйся. Ты сейчас ничего не помнишь и оттого не понимаешь, но твой отец, граф Джон, неплохой человек. Просто знай это, - и, подобрав подол, быстро прошла на выход, плотно притворив за собой дверную створку.

Я снова осталась одна и растерянно глядела прямо перед собой. Выходит, "батюшка" любит побуянить? И он неплохой? Шестерёнки со скрипом завертелись, анализируя услышанное, увиденное и сказанное. Напрашивался очевидный вывод: в данный момент некий граф Джон, биологический отец моего нового тела, пьян. Вопрос только, как часто он прикладывается к бутылке: время от времени или на постоянной основе?

В дверь тихо, дробно постучали и тут же, не дожидаясь позволения войти, внутрь скользнула Сара. Тёмные глаза девушки взволнованно блестели. В руках она держала небольшой таз.

- Что там... проис-ходит? - выдавила я.

- Господин пришёл, - служанка подошла и поставила свою ношу на прикроватную тумбочку. - Позвольте, я обработаю вашу рану на голове и перетяну повязку на рёбрах. Давайте, помогу вам лечь набок.

- Как... мама... - последнее слово вырвалось с трудом, давно я его не произносила.

- Госпожа справится. Только она одна может его успокоить, использовав всего несколько слов.

Принять другую позицию оказалось совсем непросто. Я охала, ахала от боли в рёбрах, даже перед глазами мушки заплясали от испытываемых неприятных ощущений.

- Я ею восхищаюсь, - вдруг добавила Сара. — Вот та-ак, хорошо. Как вы?

- Тер-пи-мо, - выдохнула сквозь зубы, плотно прикрыв веки.

Послышались звуки выжимаемой тряпицы, потом какое-то шуршание, и к моему затылку аккуратно прижали что-то влажное. Я тихо зашипела.

- Потерпите, мисс Грейс, - участливо проговорила горничная. - Нужно нанести микстуру, доктор Смит сказал, чтобы я так делала утром и вечером. А ещё вам её надо каждый час принимать внутрь.

Её слова заставили поморщиться - несъедобная вязкая жижа, называемая целебной микстурой, воняла и была горькой, просто отвратительной на вкус. Я даже боялась спросить, что входит в её состав.

- Всё, готово! - обрадовали меня, и я вернулась в исходную позицию.

- Теперь сменить повязки, - деловито суетилась Сара, а я заподозрила её в любви к подобного рода процедурам.

Пока девушка осторожно снимала бинты, непривычные и слишком широкие из серой плотной ткани, я старалась понять, что происходит в доме. Но было тихо. Мне стало чуточку спокойнее. Мэделин произвела на меня приятное впечатление, и, если бы ей кто-то посмел навредить, я бы по-настоящему встревожилась и расстроилась. Вот вроде и знаю человека всего ничего, а уже переживаю.

Тем временам Сара закончила менять повязки и вернула одеяло на место.

- Давайте подушку переложим, чтобы вам было удобнее спать. Вам не холодно? - заботливо уточнила она.

- Нет. Если можно, не могла бы ты открыть окно?

- Да, конечно. Но прошёл дождь, и вы замёрзнете, - засомневалась девушка.

- Не волнуйся, распахни хотя бы немного, мне жизненно необходим свежий воздух, - я вяло улыбнулась и прикрыла веки.

- Задуть свечи?

- Будь добра, - апатично пробормотала я.

День прошёл быстро и всё время в полусне, но я так устала, будто разгружала вагоны с углём.

- Доброй ночи! - напоследок пожелала помощница и я услышала, как она тихо притворила за собой дверь.

Сон лечит, в этом не было никаких сомнений. И я, с трудом выбросив лишние мысли из гудящей головы, в итоге всё же уплыла в объятия Морфея...

- Грейс! - кто-то потряс меня за плечо, сначала не сильно, а потом, видать, не дождавшись реакции, как тряхнул, мои зубы громко противно клацнули, и я резко распахнула глаза. Мне ещё раз крепко сжали плечо, впиваясь стальными пальцами в плоть, и боль волной прокатилась к и без того ноющему затылку и прострелила в рёбрах. Я тихо застонала, но быстро уняв дыхание, рявкнула:

- Руки убери! - и вышло вполне чётко. На адреналине даже села, стряхивая с себя ненавистную лапу.

И зло уставилась на сидевшего на моей кровати мужчину.

Это пробуждение было гораздо неприятнее предыдущего, самого первого в новом мире.

- Ишь, раскричалась. Сейчас свечу запалю. Чего в потёмках-то сидеть, - сухо ответили мне. Незнакомец потянулся к шандалу, стоявшему на прикроватной тумбе, - грубишь отцу, вот до чего докатились.

Так это мой новый папенька, от которого за версту несло отвратительным перегаром. И ещё чем-то кислым. Давно не мытым телом? Фу-у!

В свете занимающегося рассвета рассмотреть его лицо не представлялось возможном, к тому же он сидел спиной к окну. Мужчина ловко зажёг фитилёк свечи, и комната озарилась приятным, тёплым светом, и вот я рассматриваю правильные черты лица человека лет пятидесяти. Осунувшееся, с многодневной щетиной, которая вот-вот и станет клочковатой неопрятной бородкой. Крупный орлиный нос, высокие скулы и тяжёлый квадратный подбородок. Карие глаза лихорадочно блестят, щёки впалые. Рубаха помятая и навыпуск. Брюки с какими-то жирными пятнами. Светлые волосы.

Отмыть, причесать, побрить - и вполне симпатичный мужчина выйдет. Оба родителя на редкость хороши собой, логично, что и ребёнок в таком браке получился просто очаровательным.

- Мне сказали, что ты участвовала в гонках на двуколках. Это очень опрометчиво, безответственно, Грейс. Ты расстраиваешь мать. Что скажут люди? Ты подумала об этом, а? Тебе нужно выйти замуж за серьёзного, богатого лорда, за маркиза - не меньше! Но если о тебе расползутся непотребные слухи, на тебя самый захудалый баронишка даже не посмотрит! Так как сына у меня нет, то наследницей доброго имени Лерой, являешься ты. Будь добра, не запятнай!

Отец девушки говорил, сурово хмуря брови и недовольно поджимая губы. Он наседал на меня, стараясь подавить. Мне категорически не нравилось его такое отношение к собственному ребёнку.

- Что вы забыли в моей комнате? - стараясь не прерываться на каждом слове, холодно поинтересовалась, напуская металла в голос.

- Да как ты смеешь так говорить с отцом! - и замахнулся, чтобы ударить. Я зажмурила глаза, приготовившись защитить лицо руками, сделать что-то иное в нынешнем состоянии всё равно бы не смогла. Противостоять человеку, похожему на потрёпанного полупьяного медведя, сейчас была не в силах.

Но пощёчины не последовало.

- Остановись! - ледяной голос леди Лерой раздался со стороны двери и мужчина замер с занесённой ладонью, так и не опустив её на мою многострадальную голову. - Джон, твоя дочь потеряла память. Все мы для неё чужие люди. Не смей бить ребёнка! - Женщина гордо вплыла в комнату и быстро подошла к моей кровати. - Милый, пожалуйста. Ты её пугаешь!

- Я так хотел сына, - вдруг как-то скукожился граф, - назвал бы его Грей, научил бы всему. Что мне эта девчонка, а теперь ещё и больная? Ну почему, любимая моя, ты больше не можешь иметь детей?

А я смотрела на Мэделин и видела в её прекрасных очах страх, который она испытывала, то ли к нему, то ли испугалась за меня. А ещё сожаление и не потому, что не смогла подарить этому человеку сына, а потому, что вышла за него замуж.