Князь Рысев 4

— Жаждешь, чтобы, даже издохнув, я купалась в тех же надеждах, что когда-то дарил мне он? Чтобы, когда смерть придет, попросту уйти, бросив меня, как бросил он?

Она безвольно, расслабившись, откинулась на спину, захохотала.

— Перед глазами меркнет. Снова не вижу. А теперь… теперь даже не чувствую, — словно напоследок, пожаловалась она.

Я старался хранить равнодушие на лице. Вспарывал грязную, теневую паутину, словно ножом.

Паук заворочался, зашипел, угрожая укусить, словно был живым. Я продолжал, не обращая на него никакого внимания.

Моего внутреннего демона я отсек от нее сразу же. Он дернулся, будто в новой надежде уйти.

От былого величия осталась лишь капля. Что-то выжгло огнем, что-то удалось отрезать нам с Лиллит. От несчастного остались жалкие ошметки, которые он силился спасти.

Нэя оказалась быстрее, чем я думал. Словно кошка, притаившаяся в засаде, она набросилась на него. Некогда могучий вой обратился едва ли не в мышиный писк. Словно желая во всем подражать своей создательнице, не ведая жалости, она стиснула его промеж крохотных ладошек, перетирая в ничто.

Лежащая передо мной Вита тяжело дышала, сопровождая каждый вдох предсмертным хрипом. Ясночтение было неумолимо — на мой немой вопрос оно ответило, что здесь будут беспомощны даже ангелы.

Мы слишком многое сломали в ней, чтобы она могла вот так запросто взять и выжить.

Первая мысль, тянущаяся через все наше противостояние, зло потрясала кулаками и требовала расправы за…

За что-то.

Я пытался откопать в себе хоть одну причину прикончить Виту и никак не мог ее отыскать. Сюда сунулся сам, за ней в погоню потащился сам. Словно парад никому не нужных приключений.

Или нужных, но только одному.

Сомнения седлали коней — им было на что обрушить всю мощь своих доводов.

И спорить я с ними не спешил. Снова посмотрел на Виту, словно в надежде зацепиться за несущественную, незаметную на первый взгляд, но важную деталь.

Здравый смысл противился — так ли, в самом деле, нужно искать доказательства очевидного. Важно ли?

Мне было важно.

Я облизнул высохшие губы — это уже начало входить в дурную привычку. Паук, еще недавно такой грозный, сжался, боясь сдвинуться с места. Может ли обида испытывать страх? А может ли ненависть познать счастье?

Я не знал, решив оставить столь образные вопросы на растерзание Дельвигу. Но одно знал точно — то, что увижу под этой черной тушей.

Знал, но отчаянно надеялся, что догадки ложны, а совпадения, пусть даже размером с Марианскую впадину, хоть изредка, но случаются.

Не случаются.

Паук вздрогнул, когда я отчекрыжил последние связующие его и Виту нити. Обида, которую она тащила из год в год, наконец, выпустила ее из своих загребущих лап. Из груди девчонки вырвался вздох праведницы, очистившийся от греха.

— Стой, — велел я. Лиллит вздрогнула, подумав, что мой приказ касается ее. Кого ж еще, других-то она здесь попросту не видела…

Я медленно встал с колен, разворачиваясь на одних лишь носках ботинок.

У Биски в этой мгле золотом горели глаза. Опасно раскачивался из стороны в сторону красный хвост. Делившая со мной изо дня в день ложе демоница сменилась на кого-то другую.

Мрачную, нехорошую, злую.

Былую игривость она спрятала где-то глубоко в себе, едва поняла, что обман вскрылся.

Он не мог не вскрыться.

Красная нить тянулась от Виты прямиком к рукам дьяволицы.

Демоница пахла предательством и планами.

Мне надеялось, что она попробует объясниться. Нас вместе тащило от одной беды к другой, должно же было у нее где-то внутри екнуть?

Не екнуло.

Теперь она пыталась подражать равнодушию и крайне в этом преуспела.

— Когда ты догадался?

— Ты появилась раньше, чем успел треснуть красный камень.

Она обходила меня по часовой стрелке, будто в самом деле собираясь напасть. Я же знал, что она не посмеет. Это будет последним мостом, который она сожжет.

— С кем ты… говоришь?

Лиллит не понимала. Пепельноволосая девчонка вертела носиком, пытаясь учуять незримую собеседницу. Врожденный дар помогал ей увидеть лишь скопление чего-то с чем-то. Нечто неясное — откуда ей знать, как тут и что? Она ведь только сегодня впервые поняла, как следует смотреть на этот мир через призму умений.

Я не спешил отвечать девчонке, лишь успокаивающе поднял руку, словно давая понять, что не в конец обезумел.

Демоница показала оскал острых зубов, припала на руки, словно озверевшая кошка. Раскачивался из стороны в сторону пушистый хвостик, огонь вырывался из-под копыт. Нас обоих ждал очень, очень непростой разговор, а я вдруг почувствовал, что смертельно устал.

Права была Катя — можно ужраться той дрянью, что зовется сапфировой настойкой, но организм не железный. Однажды он потребует вернуть все, что ты забрал из его резерва и в самый неподходящий момент.

Сейчас был самый неподходящий момент.

Я выдохнул и бросил на дьяволицу взгляд. Ждал, что сейчас она улыбнется и обязательно разобьет все мои сомнения, скажет, что это была всего лишь глупая, незатейливая игра, а все мои доводы — всего лишь выдумки, основанные на глупости догадок.

Она молчала…