Ангел для Дьявола

Глава 44

Челси

— Как видишь жив здоров, в отличие от тебя! — смеётся Леон отвечая на мой вопрос.

— Да, что-то я совсем раскисла, — опустила взгляд на своё тело, остановив на сомкнутых вместе руках и стекающей по ним крови.

Я растерялась и отдёрнула резко свою руку из его ладони.

— Мы провели… — хотел было объясниться Леон, но внезапно вмешался Огастин.

— Челси! — просочился сквозь толпу Огастин, нагло оттолкнув в сторону Леона, обращая всё моё внимание на себя.

Сердце затрепетало от волнения. Словно мы стояли перед пропастью, а я возьми и прыгни не распуская крыльев, намереваясь разбиться на смерть, но он меня поймал в тот момент когда я коснулась земли краем платья. Только зачем я так поступила? Наверное, потому что он вознёс меня до небес, дал мне свободу, дал мне дышать, дал мне любовь, позволяя, считать себя особенной. Потом резко забрал всё это, а я пропала без воздуха, пропала не ощущая почву под ногами. Меня без него не существовало, я есть он. Я — продолжение него. Без него меня нет, без него я умру. Мне нельзя не ощущать его любовь, потому как без него я не я.

Растерявшись, широко улыбаясь, вымолвил скромное:

— Привет.

— Привет, — со смешком в ответ ответила я.

Он выглядел как смущённый мальчишка, школьник, перед понравившейся ему девочкой, одноклассницей.

— Оставьте нас наедине! — воскликнул он ожидая немедленного выполнения. Заставив меня неожиданно встрепенуться, потому как я только заметила цепи на Леоне и меня это мало говоря поразило! Его повели за дверь, а я поспешила возразить.

— Почему Леон весь в цепях и куда его ведут?

Лицо Огастина исказилось, небесные глаза вспыхнули в возмущении, словно он съел кислый лимон и пытается держаться, дабы не скривиться. Я поняла, вражда между братьями продолжается, однако я не намерена отступать и решительно собираюсь их помирить. Ведь сколько уже можно? Их войне не будет конца и края, с ещё долгим продолжением, с бесконечной, ожесточённой борьбой, но оба так и не познают братские чувства. Только я уверена, познав их они назовут себя глупцами, оттого что были к себе несправедливы, лишая себя самого наилучшего. В борьбе жить куда проще, чем переступить черту вражды и жить в понимании.

Он проводил взглядом магов за двери и подождал, когда она за ними захлопнется:

— Челси, тебе не о чём беспокоиться, — натянул улыбку, хотя я видела его плохо скрываемые чувства насквозь.

Видно, насколько он устал от всех этих проблем, лишь печаль невзгод, скорбей сошли с его лица и морщины разгладились, он был, как всегда, невероятно красив. Я понимаю, я легла ношей на его плечи и мне очень жаль, что так получилось. Моей благодарности нет предела за всё, что он для меня сделал.

— Я не могу не беспокоиться. Леон спас мне жизнь не меньше твоего. Не злись, но его надо выпустить из цепей, не стоит забывать о том, что он твой брат. Разве поступать, так с братьями правильно? — наседаю на него и чувствую рассекающую меня слабость на пополам.

Надо непременно взять себя в руки, иначе я снова рискую слечь с этим злосчастным недугом. А меня ждут дети. Им нужна здоровая и счастливая мать.

— Тебе плохо? — забеспокоился Огастин, наверное заметив моё помутнение на лице. — Челси, если я сниму с него цепи, то это может плохо закончиться. Он тип из не простых, решит мешаться под ногами, но тогда ему точно не жить! Давай поговорим об этом позже, когда тебе станет лучше. Сейчас надо набираться сил, думая только о себе, потом уже обо всех остальных.

— Хорошо, хорошо, — поникшим тоном согласилась, пытаясь поправить подушку под головой, чтобы лечь в удобное положение.

Время шло. Два дня нахождения в этой комнате оказались вечностью, наконец-то я вышла из давящих на меня четырёх стен, поспешив в комнату малышей.

Они часто приходили ко мне во снах будучи взрослыми. Майкл — красивый, светловолосый мальчик, высокого роста. Характером мягкого зефира. Рассудительный и умный не по годам. Голос мелодичный звучал призывая меня немедленно выздороветь и прийти к нему, потому как болезненно переживал моё отсутствие. Скучал по материнскому теплу и ласкам. Габриэла совсем иная, копия отца. Густые, шоколадные волосы. Глаза голубые, небесного цвета, острые скулы, пухлые губки, а ноги, ноги! Длиннющие-е! С необычайной красотой родилась она, чудесная девочка моя! Характер горького шоколада. Только приходя ко мне она ничего не говорила, просто улыбалась и обнимала, обжигая мою кожу своей огненной температурой тела. Мы словно как огонь и вода, лето и зима — не понимаем друг друга, разные. В моих снах, так остро ощущалось наше с ней трудное отношение матери и дочки. Хотелось бы верить, что это только сон, а в жизни всё будет по-другому, лучше. Только интуиция подсказывала другое. Габриэла — дьяволица, не уверена, что будет легко.

Осторожно, не спеша вошла в комнату, где с малышами возились две девушки чёрные ангелы, к горлу подобралась неприятная горечь от ревности. «Это мои дети! Мои!» — хотелось прокричать им, чтобы убрали свои руки, но внутренний, здравый разум напомнил о моей болезни и что надо быть благодарной этим девушкам, претензии нужно выговаривать себе и только себе. Одна девушка стояла у пеленального столика, складывая маленькие вещички. Другая сидя на полу вместе с крошкой Габриэлой играла в игрушки.

Маленькая Габи была не по возрасту большой, уверенно сидела играя в игрушки. Лепетала, так смешно что-то на своём непонятном мне, не умилиться было невозможно.

Подняв свои выразительные голубые глазки на меня, мгновенно засияла, широко открыв ротик засмеялась. Я не удержалась на месте, подбежала и обняла её, поднимая на руки, кружа и целуя в пухленькую щёчку.

— Оставьте меня с моими детьми? — слово «моими» я сказала чётко, выделив его, чтобы они не забывались. А то мало ли?

Когда они ушли я снова поцеловала Габриэлу, посадив на пол, чтобы подойти к кроватке Майкла. На что Крошка протестующе завопила, требуя вернуть её на руки. Конечно же я не устояла и подхватила на руки.

— Как уже умеем добиваться своего? — потрепав ручку, подошла с ней к кроватке.

Майкл сладко сопел в кроватке. Мой ангелочек, растрогал меня. Не могла оторваться от него, любуясь крошечным личиком, ручками. Пока внезапно мне не прилетел маленький кулак в глаз.

— Ай, — смеюсь я, потирая ноющий от боли глаз. — Ты ещё и драчунья! — переключить внимание на себя у дочки прекрасно получилось и я не удержавшись стала щекотать задиру.

Задорный, детский смех разливался по всей комнате. И я почувствовала себя абсолютно счастливой. Какое же прекрасное ощущение я испытываю от материнства! Сердце переполняется любовью к ним, смешавшись с ответственностью и беспокойством, чтобы не ударились, ушиблись, не плакали и ничего у них не болело. Особенно меня переполняло беспокойство за Майкла, потому как он слишком отстаёт от сестры в развитии. Нет, конечно, я понимаю они разные, абсолютно разные. Однако, как их мать я не могу не беспокоиться за это, ведь в дальнейшем между ними может образоваться непонимание и обиды. Но поговорив с Огастином на эту тему, я поняла, что он уже делает всё возможное, дабы Майкл догнал сестру. Маги наполняют его магическую силу заклинанием роста и своей магией, спустя время он почти достиг возраста Габриэлы.

Я старалась не отходить от детей ни на минуту, так как разлука без них даже в пять минут доводила до паники и волнения за их комфорт. Мне казалось что так, как за ними смотрю и ухаживаю я — никто не смотрит и не ухаживает.

С первого дня, как я встала на ноги и пришла в комнату своих детей, то по их потребности кормлю грудью. Так наша связь с ними укрепляется в разы эффективней, природа делает своё дело за нас. С моим молоком они спят куда лучше, чем с приходящей кормилицей, которая кормила их в моё отсутствие, хотя возможно я себя так утешаю. Сейчас конечно, молоко служит дополнению к прикорму, которое не так давно мы ввели в их рацион. В моей жизни появились очень приятные хлопоты!

Дети уснули сладким сном. Я зевнула, понимая, что утомилась вслед за детьми и нужно принять душ, да ложиться спать. Огастин не разу ко мне прикоснулся, вот уже семь месяцев как. Меня это дико расстраивало. Нянчиться со мной как с хрустальной куклой, словно боится, что от прикосновений разобьюсь на мелкие осколки. Или может, он так ведёт себя, чтобы я не поняла, что он меня больше не хочет? Совсем не знаю, что уже и думать. Так хочется ощутить на себе его прикосновения, словно горло стягивает жгут, который не даёт дышать без этой дозы счастья.

Выходя с душа, оборачиваю себя в полотенце. Подхожу к шкафу, решительно настроившись, выбрать наряд по соблазнительней. Я никогда ранее не делала подобных смелых шагов, намереваясь удивить его по полной. Полагаю, он и сам ждёт моего первого шага, устав самому тянуть наши отношения, мириться с моими тараканами, а ему может уже надоело быть завоевателем. Пора дать ему понять о том, что для меня он привлекателен, для меня он соблазнителен, и да — я правда его хочу.

Мой выбор пал на красное прозрачное, кружевное бельё, красное коктейльное, обтягивающее платье и бежевые, на высоком каблуке туфли. Выбрать из такого большого количества одежды что-то действительно подходящее — было сложно, но надеюсь он оценит мои старания по достоинству. Высушила волос, завив в большие локоны и заколов с одной стороны, заколкой с жемчужинами. Нанесла лёгкий макияж, заколола серёжки с жемчугом и надела жемчужное ожерелье. Последний штрих — лёгкие, фруктовые духи. И тут же напал оторопелый страх. Внутренний голос метался то отговаривая, то заставлял идти. Набрав воздуха в грудь делаю шаг, а там следующий и уже не остановиться. Тело дрожало как лепесток дерева, кажется, я сейчас вот-вот упаду от волнения. Цокая каблуками с каждым шагом приближалась к двери его комнаты и с каждым приближением появлялась всё большая уверенность, что я делаю всё правильно, но предательская дрожь не отпускала. Вдох выдох, я отворяю дверь и вхожу в логово зверя. Внос мгновенно ударил запах сигарет и алкоголя.

В его комнате покоилась тишина, только у прикроватных тумбочках стояли канделябры с почти перегоревшими свечами, они издавали мелкий, еле слышный треск. Я сделала ещё шаг, чтобы посмотреть, где же находиться сам Огастин, но его нигде не было видно. Кровать не тронута, застелена аккуратно чёрным шёлковым постельным.

— Ты очень красивая, — голос Огастина из-за спины застал меня врасплох, что я невольно дёрнулась не смея обернуться. Жар его тела я ощущала спиной.

В нос ударил запах, запах моего мужчины, по которому я неистово истосковалась.

— Если ты нарядилась для меня, то я оценил, — хмыкнул в наглой усмешке, обдавая мою шею горячим дыханием, отчего в животе сладко заныло. — А там под платьем, так же круто, как и снаружи? Хотя я уверен, там сногсшибательно!

— А ты убедись! — ответила, бросая вызов, сглотнув подступивший ком.

Он снова хмыкнул, приблизившись к шее, поцеловав горячими губами, одновременно, медленно, словно растягивая удовольствие, расстёгивает молнию на платье. Стянув с меня платье его губы по-хозяйски блуждали от шеи к спине. Возбуждение бурно нарастало! Я развернулась к нему, чего он точно не ожидал от меня, жадно притянув его за шею прильнула к губам утоляя жажду, заполняя пустоту его долгого отсутствия в моей жизни. Словно я вдыхаю глоток свежего воздуха.