Доброе дело

Прихватив Храмцову, мы поехали осматривать дом Букриной. Особых успехов осмотр не принёс, за тем лишь исключением, что Шаболдин не нашёл в доме ценных бумаг, кои Букрина показывала ему в прошлый раз. Установить, что и сколько взяла она с собой из одежды и иных вещей, пристав не смог. Неприятно, конечно, но приходилось признать, что Фёдор Гуров нас тут переиграл — вряд ли идея на время исчезнуть пришла бы в голову самой Букриной. Впрочем, хорошо ещё, если и правда на время, на примере истории с несчастными Антониной Ташлиной и Викентием Данилевичем я имел представление, чем могут обернуться такие внезапные отъезды[36].

…Со следующего дня розыск пошёл своим чередом, прямо на ходу набирая обороты. Сначала я вытащил в Елоховскую губную управу Андрея Василькова, чтобы тот снял у мёртвой Ольги Гуровой отпечатки пальцев, затем Шаболдин под расписку выдал ему склянку, с которой уже закончил работать губной прозектор, взявший смывы для исследования яда. Потом прозектор занялся самим телом, а Курков продолжал искать, через кого могли утечь из конторы присяжного поверенного Манькова сведения о тех самых облигациях. Такая работа не могла не дать результатов, и уже скоро они последовали.

Первым доложился прозектор, выдав заключение о том, что в склянке из будуара Ольги Гуровой содержалась аква-тофана, приготовленная по точно такой же рецептуре, как и использованная при отравлении её свёкра. Он же подтвердил отравление аква-тофаной самой Гуровой и установил, что умерла она никак не позже трёх-четырёх часов пополуночи. Впрочем, выводы эти для нас с Шаболдиным были ожидаемыми и лишь подтверждали наши умозаключения.

Единственный пока в этом мире эксперт-дактилоскопист Васильков тоже ничего особо неожиданного нам не преподнёс. На склянке он обнаружил отпечатки пальцев шести человек, отпечатки четырёх из них готов был при необходимости сличить с взятыми у их носителей, по двум другим указал, что полностью срисовать их не смог, поскольку поверх них оставлены более свежие. Но для нас главным смотрелось категорическое утверждение Василькова о том, что пальцевых следов, соответствующих отпечаткам, взятым им с женского трупа в губной прозекторской, на склянке не было. Вот Фёдор Захарович удивится, когда после ареста его подвергнут непонятной и пугающей процедуре, хе-хе… А ведь подвергнут, Шаболдину новшество явственным образом понравилось.

И не только, кстати, Шаболдину. Выслушав Василькова, мы втроём отправились к заведующему Елоховской губной управой, и Андрей Семёнович столь красноречиво и убедительно представлял старшему исправнику Малышеву дактилоскопию в целом и результат исследования склянки в частности, что тот дозволил Шаболдину взять Фёдора Гурова под стражу, как только пристав посчитает это необходимым.

В сообщении присяжного поверенного Друбича о принятии судом к рассмотрению иска Фёдора Гурова о признании Василия Гурова недостойным наследником ожидаемым для нас стал сам факт того принятия, потому как благодаря тому же Друбичу о подаче иска мы с приставом знали заранее.

На фоне всего этого неожиданными оказались только результаты кропотливой работы помощника губного пристава Куркова. За неполную седмицу этот упорный и способный молодой человек со всею дотошностью проверил всех служащих конторы присяжного поверенного Манькова на предмет внезапного и необъяснимого обогащения за месяц до смерти Захара Модестовича Гурова и в течение месяца после оной, ни единого такого случая не обнаружив, а также установил, что уволился за это время из конторы один лишь старший писарь Лютик, да и тот по причине нездоровья. То есть вопрос об утечке от Манькова сведений об облигациях полностью потерял возможность своего прояснения. Если, конечно, Шаболдин каким-то образом не выжмет это из Гурова, коему пребывать на свободе оставалось совсем уже недолго.