Лекарство от Мозгошмыгов

Пальцы на его коже замирают, а потом Луна фыркает и падает обратно на свое сидение.

- Ладно, поняла. –

Взор уткнут в книгу, однако мысли плавают в диаметрально противоположном измерении. Надо что-то делать с мимикой. Эмоции не обязательны, если научиться виртуозно владеть масками. Проблема лишь в том, что у Луны довольно подвижное живое лицо и точно копировать все предыдущие его выражения будет несколько проблематично. Но, хочешь жить – умей вертеться, так что придется учиться, а в идеале – начать прямо сейчас.

Когда в купе возвращаются Драко и Дафна, то Лу откладывает книгу и, собравшись с мыслями, мягко и почти привычно улыбается. Она видит боковым зрением, что Теодор неотрывно следит за ней, однако мышцы лица не подводят – улыбка хоть и выходит какой-то уставшей, но вполне живой и милой. Прогресс!

Что что-то не так она замечает далеко не сразу. Малфой выглядит бледным и уставшим, и скорее походит на себя на шестом курсе из франшизы, чем на себя настоящего. Осанка Драко как всегда безупречна, движения плавные и точеные, но взгляд у него потухший и болезненно ломкий. Что Дафна, что Теодор заметили это практически сразу и теперь сосредоточенно думали, пытаясь вывести друга на светскую беседу. Однако слизеринец закрыт. Малфой отвечает односложно и коротко, бросаясь рубленными фразами. Гринграсс прикусывает губу и кидает короткий взгляд на подругу. Луна – вот кто мог бы растормошить павлиныша и выяснить в чем же причина такого поведения.

Однако Лавгуд отвернулась, смотрит в окно, безразлично скользя глазами по мрачным туманным пейзажам. Малфой чувствует себя не в своей тарелке. Он твердо решил, что обо всем расскажет друзьям при встрече, но сейчас же не может, не знает как начать. И чем дальше Хогвартс-экспресс уносит их от Англии, тем больше крепнет понимание – не здесь и не сейчас.

- Может хватит? – нарушает неловкую тишину холодный голос. Подростки слегка удивленно косятся на Лавгуд, которая откладывает книгу и пересаживается на кресло напротив Малфоя, беря его руки в свои. Серо-голубые льдистые глаза глядят прямо и жестко. Драко рвано выдыхает, хмурится.

- Что именно произошло и чего нам ждать? – давит она, продолжая рисовать успокаивающие узоры на бледных пальцах друга. – Не хочешь говорить – напиши, не хочешь писать – передай эмпатически. Не важно. –

- Отец… Отец написал мне письмо, когда мы все были во Франции. – наконец сдавленно начинает Драко, негнущимися пальцами доставая помятый конверт из внутреннего кармана.

Пергамент тут же перекочевывает к Лавгуд. Она безжалостно разворачивает мятые изгибы, быстро пробегается взором по написанному. Драко следит за ее выражением лица с рвущимся на части сердцем. Вот сейчас испуганно взметнутся брови, исказится в отчаянном всхлипе рот, как у него самого, как у матери. Но…

Ничего.

Луна еще раз перечитывает злополучные четыре строчки и передает листок Нотту под удивленным взором Малфоя.

- Ясно. Зря тянул, надо было написать нам сразу же. – жмет плечами, вновь отворачивается.

В оглушительной тишине купе Теодор вчитывается в послание. «Вернулся». Что-то внутри ёкает, обрывается, воет. Перед затуманенным взором изможденное лицо отца, грязная тюремная роба. Парень привык к своей игре, но сейчас удержать маску на лице становится проблемой, поэтому он поступает так же, как Лавгуд секундами ранее – просто отдает письмо Дафне и отворачивается.

- Что нам делать? – дрожащий голосок Гринграсс заставляет ребят вынырнуть из сонного оцепенения, – Как нам защитить наших родных? –

- Подростки, запертые в школе-пансионате на 10 месяцев. Что же ты предлагаешь нам сделать? – горько бормочет Малфой.

- Мы не какие-то подростки! – шипит Дафна, – Мы потомки древних магических родов. Мы – будущее магической Британии, все что останется после наших родителей разгребать нам. – холодно и презрительно цедит девушка, вновь превращаясь в прежнюю себя. От парней никакой реакции не следует, поэтому Ледяная принцесса решает надавить на Лавгуд.

- Лу, скажи им. –

- Сказать что? – медленно поворачивает голову слизеринка, – Хотите что-то делать – вывозите свои семьи на континент и бегите подальше от Англии. Делать с Лордом ничего не надо, у нас имеется Избранный одна штука, вот пусть и убивает Темного. Я собираюсь нормально проучиться этот год и идти дальше к своей цели. – мерно постукивает ноготками по кожаному переплету.

Развитию дальнейшего диалога препятствует отъехавшая несмотря на запирающее заклинание дверь и взъерошенный Поттер на пороге.

- Нотт, Малфой, леди Гринграсс. – расшаркивается гриф, буравя нехорошим взглядом одну белобрысую макушку, – Луна, на пару слов. –

- Вспомнишь лучик, вот и солнце. – бормочет Лавгуд, поднимаясь с места и выскальзывая в коридор вслед за парнем.

Поттер без предисловий толкает ее в ближайшее пустое купе и бросает защитный контур. Лавгуд следит за всеми этими махинациями с интересом улитки к навозному жуку.

- Я порылся в библиотеке Поттеров накануне и нашел кучу литературы по некромантии. Чтиво интересное – жуть, но мерзкое и грязное. Не суть, я попробовал найти кое-что по воскрешениям, но там описываются исключительно методы поднятия личей и нежити, а в друг… Эй, какого Мордреда?! – последнее было адресовано Луне, что наставила палочку парню в лицо.

- Лу, ты чег… Эй! –

Девушка толкнула его, он оступился о сидение, упал, чужая палочка уперлась ему в горло. Лавгуд безразлично проследила за трепыханиями грифа, слегка наклонилась. Теперь кончики местами седых прядей щекотали стасовкое лицо. Парень явно хотел сказать что-то возмущенное, но осекся. В пустых глазах не было ни усмешки, ни злости. Палочка уперлась в пульсирующую вену сильнее.

- Я же сказала, – бесцветно вздохнула Лавгуд, – Не лезь в это. Я понимаю, страсть к темной магии, наследие Певереллов и всякое такое. Но с чего ты взял, что МНЕ нужно это, м? Помогать чисто из принципа «ты мне, я тебе» не стоит, это низко. Как и помогать просто потому, что тебе кажется, что ты «должен» помочь. Я надеюсь, мы закрыли этот вопрос, Стас? Не хотелось бы вновь возвращаться к этому. Ты знаешь, сейчас я не могу злиться или как-либо эмоционально реагировать на внешние раздражители, но чтобы пару раз тебя проклясть, для профилактики, меня хватит. –

- На эту тему я тоже нашел литературу! Можно попробовать на Йоль снять блок, если он не спадет раньше. – словно пропустив мимо ушей все ранее сказанное выдал Поттер, усаживаясь на кресле поудобнее.

Лу несколько секунд смотрела на Гарри, как на беспросветного идиота, а потом отвернулась.

- Я не собираюсь повторять в третий раз. Не подходи ко мне больше с этим, прокляну. И я не шучу. – она обернулась на секунду, прежде чем выйти, и Стас был готов поклясться побелевшим и практически затянувшимся шрамом, что глаза девочки всего на миг блеснули холодно-голубым всполохом.

Купе слизеринцев встретило Луну напряженным молчанием. Лавгуд меж тем прошествовала к своему сидению и устало опустилась на атласную обивку.

- И чего же наш золотой Потти хотел от тебя? – надменно и с демонстративным безразличием спросила Дафна.

- О, а тебя это интересует? – дернула уголками губ Луна, но, поймав прищуренный взгляд Теодора, сдалась.

- Ничего особо важного, можете не волноваться. Да и к тому же, неужели я не могу пообщаться с родственником? –

- А…

- На четверть Блэк, если вы об этом. – пожала плечами Лавгуд.

- И почему я вспоминаю об этом только на пятый год учебы. – внезапно повеселевшим голосом проворчал Малфой.

Далее обстановка разряжается, Драко заводит непринужденную дискуссию о министерстве и политике, и Дафна, впрочем, как и Нотт разговор с некоторым воодушевлением поддерживает. Луна решает не отставать. Она активно хмурится, улыбается, делает скучающее выражение лица, даже умудряется весело фыркнуть, поднимает брови в удивлении. Однако такая подвижность, не имеющая эмоциональной подпитки, очень быстро выматывает, так что Лавгуд спешит откинуться головой на спинку сидения и задремать.

Саша сидела на обшарпанной лавочке. Опустевший перрон своей склизкой серостью высасывал все жизненные силы. Пустой целлофановый пакет, пожеванная сигара на асфальте, пустая покосившаяся будка билетёра. Тихо, безжизненно, обреченно. Перрон – довольно символично… Для того, кто не может выбраться из своего мира цикличных проблем.

Девушка опустила взгляд на свои руки.

Узкие ладони с тонкими длинными пальцами, предназначенными по мнению родственников исключительно для игры на фортепиано. Ее руки, не Лавгуд. Александра нехотя встаёт со скрипящий досок, утыканных гвоздями, и медленно идёт вдоль платформы. Тучи на мрачном хмуром небе словно выцвели, окрашивая и все остальное в черно-белые цвета.

Когда прозрачные замусоленные двери хлопают за ее спиной, взгляду предстает такая же грязная и безжизненная улица. Саша бредёт долго, кажется, даже целую вечность можно вместить в это отрезок времени. Вскоре тяжелый воспалённый взор утыкается в вывеску кафе «Интернациональ». Хлопают двери, шарканье кед эхом отражается от некогда пестрых приятных глазу стен. Трифонова усаживается за пыльный столик, роняет голову на локти, тяжело сглатывает.

- Опять сгорбилась? Сама же знаешь, мама не любит, когда ты осанку не держишь! – раздался веселый звонкий голос над Сашкиной головой.

Она словно в прострации отлепилась от стола и на хриплом выдохе осмелилась взглянуть перед собой. Перед ней на стуле сидела Ленка, такой, какой она ее запомнила. Светло русые волосы, смеющиеся зеленые глаза, нежная мягкая улыбка. Лена потянулась к сестре и накрыла ее ладони своими. Саша всхлипнула, цепляясь за прохладные пальцы.

- Ленка… Я так скучаю… Так скучаю по тебе! –

- И я по тебе, глупая маленькая сестренка. – рассмеялась Елена, ласково поглаживая сестру по запястью.

- Я, конечно, тебя не осуждаю, но твой вкус в интерьере все ещё оставляет желать лучшего. Может, сделаем немного посветлее? – задумчиво протянула Лена, брезгливо осматривая кафе.

Саша смогла лишь невразумительно промычать, а в следующую секунду ее щеки обдало тёплым ветерком, и в уши ворвался гомон и смех. Александра удивленно моргала, сгоняя с глаз слезы и осматривалась вокруг. Легкий солнечный свет окрасил яркие стены в золото, безликие посетители за столиками весело переговаривались, слышался стук посуды, с улицы доносился гул автомобилей, шорох ветерка.

- Так то лучше! – довольно покивала Ленка.

- А теперь давай рассказывай, как твоё житьё бытье! –

- Я… –

Дальше Сашу прорвало. Захлебываясь беззвучными слезами, она рассказала и про отца, и про самоубийство, и про волшебный мир, в который попала, и про все свои «подвиги», и про смерть того, кто заменил ей родителей, про все-все-все!

Страхи, переживания, боль – все это лилось с ее уст безудержным потоком, одновременно вскрывая старые раны и даря облегчение. Выговорившись, она со стыдом уткнулась взглядом в стол.