Граф Суворов 7

— Слова истинного мудреца. — проговорил Константин, подняв кверху указательный палец. — Смирись, дружище, жениться тебе все равно придется. А в нашей ситуации — лучше рано, чем поздно.

— Верно. — снова улыбнулась Машка, повернувшись ко мне. — И чем раньше, тем лучше. А я — идеальная кандидатка.

— Кхм. — что-то душно стало. — проговорил я, расстегивая ворот рубахи. Одежку вновь сменил привычный уже набор курсанта-военного.

— Не наседайте на него, ваше сиятельство. — махнул рукой Багратион. — У вас еще будет время. Кроме того, я слышал, что в супруги Александру пророчат еще как минимум трех девиц. В том числе из упомянутого вами рода Вяземских.

— Что ты там говорила по исключению их из моей делегации? — повернувшись к Инге проговорила Мальвина. — Кажется я резко передумала и согласна с тобой.

— Место для торга. — вновь кивнул Багратион. — Жениться все равно придется, но вот выбор невесты, особенно первой, будет очень сложным. Еще есть немаловажный фактор государственного брака. Пока мы рассматриваем лишь наших, российских красавиц, но у императора есть обязательства и во внешнем поле. Да и принцесс на выданье хватает.

— Все, довольно на сейчас. Мне что-то подсказывает что брак до восхождения на трон — плохая идея. — сказал я, поднявшись. — Кроме того, мы обсуждали формат делегаций, а вы все время возвращаетесь к женитьбе.

— Ты предложил, мы согласились. — пожала плечами Мария. — В конце концов, вопрос представителей не так важен, если их возглавляем мы.

— А я предлагаю провести дополнительные переговоры с некоторыми членами других фракций. — произнёс Багратион. — Например с Долгорукими.

— Я с Михаилом с детства знакома, он поддержит мое решение независимо от ситуации. — отмахнулась Мальвина.

— Вот только он не глава рода. — напомнил Константин. — Как и большая часть нашего кружка по интересам. Даже если некоторые из нас готовы сместить родителей, делать этого не следует. И того, в «молодежной» фракции, по самым смелым прикидкам, будет десяток княжеских родов. Мы сумеем оттянуть около двадцати процентов голосов в дворянском собрании. Не мало, но и не слишком много. Нам в любом случае придется договариваться и собирать коалицию.

— Твою ж… к такому жизнь меня не готовила. — проговорил я, подходя к окну.

— Ну… я не говорю привыкать к подобному, но жизнь настоящего правителя, если он, конечно, хороший правитель, на девяносто процентов состоит из бумажной работы, интриг и небольшого количества развлечений. — с грустной улыбкой заметил Багратион. — Ничего веселого или радостного в ней нет. И это одна из причин почему я хочу предложить еще одну вещь для торга.

— И какую же? — оглянувшись посмотрел я на князя.

— Время восхождения на престол. Прости меня, Александр, но ты к этому совершенно не готов. Я дал тебе досье на всех сидящих здесь, на большую часть сената, а ты просмотрел всего несколько документов. — развел руками Багратион. — Независимо от твоего решения я готов поддержать тебя. В любом начинании. Но признание тебя наследником привяжет тебя к одному, максимум двум зданиям в империи. Тебя будут беречь как зеницу ока, и сдувать пылинки.

— И буду жить я долго, но не слишком счастливо и совсем не весело. — усмехнулся я, рухнув обратно в кресло. — От такой жизни и свихнуться можно. Но мне что-то подсказывает ты заботишься в первую очередь не о моем благополучии.

— Ну, скажем так, не только. У империи уже были правители, которые никогда не видели, как живут их граждане. Которые не понимают как устроен мир и знакомы с ним только по сводкам и донесениям. — осторожно проговорил Константин. — И каждый раз их правление ничем хорошим для России не заканчивалось. А есть обратная история, когда, прежде чем стать правителями, государи успевали побыть и путешественниками, и военными, и даже революционерами. Хотя последнее обычно заканчивается плачевно.

— Звучит разумно. — признал я. — Значит предмет для торга?

— Именно. Как и роль княжон Морозовых и Лугуй. — ответил Константин, легко выдержав гневные взгляды девушек. — А еще — роль твоей матери и отца Марии Петровны. У нас не так много сил и возможности влиять на действия других сторон. Есть немного компромата, но он собран тайной полицией, так что в равной степени находится и у моего отца, и у его бывших начальников. Разве что у тебя более актуальная версия.

— Если мы поженимся, у тебя в руках окажется все влияние сильнейшего клана империи. — гордо произнесла Мария, вновь на что-то намекая.

— А… нет. — покачал головой Багратион. — Боюсь, если Александра признают законным наследником Романовых, в ближайшее время Петр Николаевич может вернуть фамилию Морозов. Так что вся власть сосредоточится в его руках. А у вас, княжна, останется лишь место наследницы. С этой точки зрения брак на Меньшиковой или княжне Ляпинской куда более выгоден. Но не с политической, конечно. Тут без вариантов. Союз правителей должен быть скреплен браком.

— Екатерина тоже не откажется от трона просто так. Если вдруг ее брат уйдет с трона, да еще и добровольно, то она как императрица-мать, станет полноправным регентом. — заметила Инга. — И я даже не представляю, что должно произойти, чтобы она отказалась от столь лакомого куска. Еще одно восстание?

— После признания Александра оно станет нелегитимным. Законный наследник Романовых на троне. Нет, крови и сотрясений всем хватило с головой и второй смуты за несколько лет никто не захочет. — снова покачал головой Константин. — А как она правила, мы уже видели. Так что нет, если возникнет такая вероятность — соглашения не будет. А значит и рассчитывать надо из того, что придется искать третий вариант.

— Как все сложно. — проговорил Али, взъерошив короткие волосы.

— Нет, это на самом деле самая простая часть. — улыбнулся Багратион. — После решения о наследнике и правителе будет борьба группировок и сторонников. Каждый будет стараться выторговать для себя самые приятные условия. Для некоторых это более принципиальный вопрос. Вопрос выживания. Для других — менее, но они могут пойти на принцип и потребовать, чтобы их доля соответствовала их статусу.

— Что хотят девушки я знаю, как и то что получит после совершеннолетия Али. — произнёс я, кивнув в сторону парня. — А чего добиваешься ты, Константин.

— Власти, пары новых областей в губернию и притока инвестиций в разработке водных ресурсов. — легко ответил Багратион. — Ну, и признания за мной новых территорий, если я сумею отщипнуть кусочек от Османской империи.

— Не скромно. — заметил я.

— Зато честно и с запасом. — пожал плечами Константин. — На самом деле я мог бы сказать, что обязан тебе жизнью и готов служить тебе бесплатно, и это правда. Но твои новые сторонники должны видеть, что быть с тобой — выгодно.

— Никто не правит в одиночку? — усмехнулся я, прикрыв глаза. — Я тебя понял и услышал. Новые области — только из состава захваченных, земля в личное владение, только в соответствии с долей в добыче и участии твоих родовых гвардейцев. Про инвестиции ничего сказать не могу, я пока в этом не лишком силен.

— Благодарю, как я и сказал, я буду служить и без этого, но приятно. — улыбнулся Константин. — Могу я распространить слухи что это предложение относится ко всем твоим сторонникам?

— Можешь, вот только не все наши земли примыкают к враждебным странам. — заметил я. — Или думаешь жадность переборет разум?

— Ну, земли и власть — хорошие стимулы. Лучше к ним еще добавить деньги, но ими ты распоряжаться не можешь. А вот землями врагов — почему нет? — пожал плечами Багратион. — К тому же, войны не миновать, она уже сейчас идет.

— Этого все равно будет недостаточно, чтобы сформировать надежную фракцию — нахмурившись проговорила Инга. — Если за Екатериной пойдут люди, те кому она обещала и начала вводить послабления по службе, сторонников будет много.

— Мы лезем на чужое поле. — отмахнулась Мария. — Пока мы не будем знать условий отца и тетки, смысла думать о чужих обещаниях нет.

— Это правильная позиция. — кивнул я. — В начале нужно выяснить что нам предлагают. И предлагают ли вообще что-нибудь. Но и нам иметь в рукаве пару козырей будет не лишним.

На самом деле я знал, что могу использовать в качестве аргументов в споре. Не слишком приятно сдавать все карты, но, если вопрос встанет ребром — у меня есть два убойных аргумента. Первый висит у меня на груди — хоть размер далеко не всегда имеет значение, это не относится к камням резонанса их резерву и пиковой выдаче. И дело тут даже не в самом Шахе, а в потенциальной возможности вернуть резонанс всем тем, чьи камни были уничтожены или утеряны.

С другой стороны, в империи есть тысячи уже прошедших инициацию камней, оставшихся без хозяев. Кто-то умер от естественных причин, других убили, но это не так важно. Главное, что все они — находятся в сокровищнице и считаются бесполезными. А если удастся подобрать для них владельца повторно — это усилит нашу державу.

Второй довод, куда более опасный для моих потенциальных противников — ордена, мое умение излечения и перенаправления праны. В том числе лечение столь жуткого недуга, нависшего над всеми дарниками как бесплодия. В принципе одного этого будет достаточно чтобы привлечь на свою сторону всех, кто оставался бездетным. Вот только раскрытие каждой из этих тайн превращает меня в гуся, несущего золотые яйца.

Раскрывать эти секреты, когда я окажусь на троне — вполне резонно. Все равно в золотой клетке сидеть. А вот раньше — чрезвычайно опасно. К тому же, проведя всего пару дней в бесконечных совещаниях и переговорах, просмотрев ворох бумаг и краешком почувствовав тот уровень безнадеги, который ожидает меня после восхождения на престол… не хочу. Я уже вижу к чему это привело в случае с Петром, безусловно сильнейшим дарником империи.

Но мои враги тоже ждать не будут, и если придется, для того чтобы разделаться с орденом я готов даже усесться задницей на жесткий и неудобный трон. Этим тварям на нашей земле не место!

Петроград, здание дворянского собрания.

— …таким образом, господа, я и моя фракция считает, что довольно уже терпеть выходки кровавых тиранов. — яростно говорил мужчина на трибуне. — Мы должны взять на себя ответственность и взять в руки бразды правления, как это сделали французы и американцы! Свобода и равенство! Долой лживых монархов!

— Долой! — послышались немногочисленные голоса сторонников выступающего, окруживших трибуну. Молодой князь Левашов давно прослыл сторонником радикальных идей, но до последнего стеснялся говорить о них громко. А сейчас, выступление в сенате!

— Люди на нашей стороне! Они помнят кровавую смуту! Помнят, как старая аристократия забивала своих слуг розгами и батогами! — кричал оратор, вошедший в раж. — Армия перейдет на сторону народа! Мы должны…

— А ну разойтись! — раздался громогласный голос и в проходах появилось множество мужчин в черной жандармской форме. — Князь Левашов, вы обвиняетесь в призывах к свержению власти, к работе на французское правительство и сотрудничестве с врагами родины и вражескими агентами слияния!