Кровавая Ведьма

Не иначе как чудо спасло: на дне его о поваленный дуб я, конечно, от всей души треснулась. Но острые ветки его только шею оцарапали, а могли и насквозь проткнуть!

И как после этого верхом ездить? Только если на метле!

— И что мне с ним делать? — едва мы оказались в лагере, вздохнула я, растерянно комкая в пальцах поводья и пытаясь смириться с неизбежным. — Привязать, или что?

— А что хочешь, — насмешливо бросил через плечо Волк, пристраивая котелок над костром. — Он и без привязи далеко не уйдет. Для начала можешь познакомиться как следует. Нам вместе долго ехать.

— Угу… и как его звать? — оценивающе окинула я взглядом своего «компаньона». Мне-то его компания заранее не нравилась!

Ему, моя, впрочем, тоже.

— Его зовут Шетан.

Я изумленно моргнула, сразу не поверив.

Как, как он сказал? Шетан?

Но это же кличка, распространенная для вороных в Толии! Там повсеместно рыжих аль пегих жеребцов не найдешь, разве что привозные. Местные все сплошь черные, как гуталин, или блестящие, как вороново крыло. И ладно, я в той стране бывала, но откуда Волку подобное знать?

Чудно́, да и только.

— Ладно, коняжка, — тяжко вздохнув, я неуверенно дернула поводья, подтягивая к себе крупную лошадиную голову. — Давай, что ли, знакомиться?

Шетан знакомства новые заводить не собирался, но руки мои внимательно обнюхал и даже пальцы не откусил. На том бы можно было и закончить, однако я решила зайти дальше: погладила зверюгу по крепкой морде, аккуратно уши потрогала и даже ухитрилась рассмотреть глаза, которые сейчас оказались вовсе не черными, а карими, будто свежая, теплая карамель.

В общем-то, конь снова оказался красавцем со всех сторон. Но даже после столь… длительного общения мне доверия не внушал!

А после имперский маг позвал завтракать, и я радостно умотала обратно к костерку, от греха подальше. Относительно свежий хлеб, горячий чай и вяленое мясо пришлись весьма кстати, Впрочем, я бы и сухой корке была бы рада, лишь бы больше не ехать верхом!

А уж после, когда лагерь был свернут, и меня в седло не пригласили, я и вовсе прыгала от счастья, родную метелку из сумки доставая.

Казалось, даже забыла на мгновение, куда, а главное — зачем мы едем.

Как бы то ни было, о будущем я старалась не думать, загоняя тревогу подальше. Пока моя дорога лежала в О́рлу, где когда-то, по слухам, жила моя прабабушка. А уж если мне этот путь не одной преодолевать придется, значит, так судьба распорядилась, и не мне ее оспаривать. Главное, не смотреть на мужчину так же, как когда-то, и разговорами о прошлом и будущем себе душу не рвать. И это, наверное, тяжелее всего будет — говорить с ним так, будто и не случилось ничего такого.

Что до остального… что будет потом, после Орлы — там уже как боги повелят.

И я, конечно, их воли не знаю, но в одном уверена точно. Коль первый раз они мне умереть не позволили, то и второй раз не дадут!

И уповать на помощь Ирбиса я больше не стану.

Кстати, об этом.

— Слушай, — невольно закусив губу, задумчиво спросила я, припоминая недавние дни. — А ваши звери, они, ну… как-то проявляются?

— С чего такие вопросы? — не отрываясь от своего занятия, ровным тоном откликнулся Волк.

Довольно широкая, пусть и порядком заросшая дорога вела через лес, конь его шел степенно и размеренно, а я парила на метелке рядом. Вокруг древка я сгустила воздух на манер подушки, чтоб удобнее было сидеть, а маг чего-то вырезал на деревяшке кинжалом — словом, разговаривать было вполне даже удобно.

Да и не скучно опять же. А то в его присутствии молчать, всё равно, что беду кликать. Сразу мысли всякие в голову лезут!

— Дрейка видела, — наморщив нос, покаялась я. — И у него за спиной фигура дракона стояла, будто призрачная.

Волк задумчиво хмыкнул:

— Вот, как. И что он?

О, а вот это интересно. Они что, больше не заодно? Так вроде Ирб сказал, что они все давно меня ищут. Неужели все эти годы они между собой даже связи не держали?

— А я откуда знаю? — вроде как изумилась я, нахально прищурившись. — Это ж я его видела. А он меня — нет!

Выражение лица мужчины вдруг смягчилось. И он сдул стружку с ладони, прежде чем пояснить:

— Да, у нас есть звериная форма. Точнее, должна быть.

— Должна, но нету? Как это?

— В первую очередь, мы — человеческое воплощение магических зверей, древних защитников Ансгара. Мы рождаемся людьми, учимся, тренируемся, развиваемся и копим магию. Звериная, истинная форма проявляется лишь на пике нашего развития, когда уровень силы и магии максимален. До того, в зависимости от обстоятельств, звериные черты могут проявляться и частично.

И он поднял руку, демонстрируя пальцы, ногти на которых были ровными, розовыми и аккуратно подпиленными. Миг, и они удлинились, заострились и почернели, превратившись в самые настоящие когти!

А после обратно на человеческие сменились, будто ничего и не было.

Лили, сидящая позади меня на ивовых прутьях метлы, и занимающаяся вышивкой на крошечных пяльцах, лишь тихонечко ахнула. Увидеть подобное ей довелось впервые!

— Ага, это я помню, — задумчиво почесала нос, уж не став ко всему припоминать колоритную внешность магов, которая итак красноречиво говорила о сути каждого из них. Как и повадки! — А призрак этот за спиной, что тогда? У других я такого не видела.

— И не увидишь, — разочаровал меня Волк. — Силуэт дракона в цвете был? Яркий?

— В цвете, большой, как настоящий, — покивала я, отчитываясь. — Я хоть и далеко стояла, но видно было отлично. Правда, почему-то только мне. Прохожие будто и не замечали вовсе.

— Для простых людей наша истинная суть не видна. То, что ты видела, означает, что Дрейк ближе всех к приобретению своей изначальной формы.

— О, как, — невольно задумалась я, подбирая под себя ноги. Так сидеть было гораздо удобнее, да и сумка не бедро не давила. — И когда эта форма проявится, над Ансгаром, что, настоящий Бронзовый Дракон летать будет?

— Именно так, — не стал отрицать маг. — Но когда этот момент настанет, выражаясь твоими словами — одним богам известно. Что именно может послужить окончательным толчком, никому неизвестно. В том, как сейчас, состоянии он может оставаться годами, а то и многие века.

— Странные вы, всё ж, — не выдержав, фыркнула я. — Всё у вас, не как у людей!

— Мы никогда не были обычными людьми. С той минуты, как в каждом из нас проявился дух зверя, женщинам, что нас родили, мы уже не принадлежали. Семьей стали друг другу, учителями — старые маги, а смыслом жизни — империя. Ради нее мы родились, и ради нее должны умереть.

— Да уж, — невольно скорчилась я.

Вот зачем только напомнил?

Хотя, чего уж там, и я хороша — сама ж с расспросами полезла.

А маг, меж тем, не прерывая спокойно выстругивать что-то на деревяшке, вдруг спросил вроде как равнодушно, но… вкрадчиво так. Многообещающе!

— А теперь скажи-ка, Доминика… У кого это, у других?

И тут я язык-то прикусила.

Нужно осторожнее в выражениях быть, Доминика! Если его разговорить пытаешься, это не значит, что своё сокровенное надо сболтнуть!

И я невольно насупилась, смущенно почесывая нос:

— У всех других… Кроме Ирбиса и Лиса. Их я еще не видела.

Да, вру, Белого Ирбиса видала. Но то было в магическом сне, причем на него наведенном. И каким там объявиться, только он сам и решал! Кто знает, может он и с внешностью своей меня за нос водил, и выглядит он сейчас совсем как прежде. Что уж про его внутреннего хищника-то говорить?

Тон Волка вдруг смягчился. И он снова усмехнулся, но уже спокойно, возвращаясь к резьбе по дереву:

— И что? Чем они тебя удивить успели?

Я невольно покосилась на мага, кажущегося абсолютно незаинтересованным. На меня он даже не смотрел, но я-то видела, как отчетливо напряглась мышца на его шее!

Нет. Я решительно не понимаю, чего между ними всеми произошло! Раньше так дружны были, друг за друга шли, как одно целое думали и действовали. А сейчас что? И ходят по одному, и разговоры о друг друге водят, будто о чужих людях!

Разве так должно быть? Разве так когда-нибудь было?

Тоже мне, великие друзья. Семьей друг дружке были, покуда магия работала, а как пропала — разошлись по сторонам, всё в момент позабыв! Смотреть противно!

— Да ничем, — невольно пожала плечами, чувствуя странную горечь на языке. Будто мне до их разлада есть дело! — Дрейка я лишь издалека видела, не он меня. Сбежать успела. А вот с Вороном нос к носу столкнулась, даже не признала сразу, как и он меня. Он… изменился. Повзрослел как-то.

— Ему тяжелее всего пришлось, — на меня маг не смотрел, но от своего дела отвлёкся, едва взглянув куда-то в сторону. Скользнул равнодушным взглядом по ближайшим соснам и снова сдул стружку с рук. — После твоего бегства, проклятье Рунха обрело полную силу, и остановить его не удалось. Защита империи исчерпала всю нашу магию полностью. На годы.

Я озадаченно молчала, не зная, что сказать. И дело было не в том, что всё это я от уже Ирбиса слышала.

Да, в какой-то мере, в произошедшем я ощущала собственную вину — одним богам известно, сколько невинных людей погибло в ту злосчастную ночь. Старики, женщины… дети. Сколько простых людей я обрекла тогда на погибель своим трусливым поступком?

Но, с другой стороны… а почему именно я? За что? И почему именно я должна была отдать свою жизнь за других? Жизнь, которую сама толком еще прожить не сумела?!

Умирать было страшно, что тогда, что сейчас.

Да и не страх то был вовсе, а скорее раздирающее душу предательство тех, кому я свою жизнь доверила.

Одно лишь до сих пор оставалось непонятным, отравленной иглой вонзенной под ребра: в то время на алтаре едва не загнулась я, но и в сотнях верст оттуда рассталась с жизнью моя бабушка, чье имя изначально выпало на магических костях. И эта жертва учтена не была.

И посему выходило, что ее смерть, все мои мучения, гибель людей, бессилие магов…

Всё было зря, да?

И теперь всё грозится повториться по новой?

И Волк снова становится тем, кто тащит меня в самое пекло?

— И, — чтобы хоть чем-то разум занять, отстраненно спросила. И хоть вспоминать не хотела, но память нет-нет, да подкидывала образы мага, самого молодого из всех, невинного и неискушенного, вечно похожего на худенькую взъерошенную птицу. — Как он с этим справился?

Ворону, пожалуй, я доверяла больше всех… хотя, нет. Доверяла безоговорочно я Ирбису и Волку, а Ворон был тем, от кого я сроду никогда не ожидала подвоха. Он таким невинным казался, молодым совсем, едва ли старше меня! Вечно как тощий, лохматый ворон, опасливо подбирающий хлебные крохи около лавки.

Я думала, он понимает меня. Ведь заступался всегда, поддерживал, в общих шалостях участвовал.

А когда до моей крови дело дошло, промолчал, как и все! Более того, как раз стал тем, кто оковы на моих руках безмолвно и безропотно защелкнул…

Так что — нет. Сейчас перед ним я за собой вины никакой не чуяла!

— Дрейк помог, — равнодушно пояснил Волк. Дорогущий кинжал, имеющий наконечник в виде оскалившейся волчьей головы, мелькал в его руках с прежней скоростью и сноровкой. Правда, никогда раньше я не замечала у него подобной страсти к фигурной резьбе по дереву. — Он взял Ворона под свою опеку. Полагаю, его таланты к обучению и тяга к знаниям дали свои плоды для них обоих. Ворон наконец-то повзрослел, а Дрейку, похоже, остался лишь шаг до обретения полной силы.