Амазонка

Она вытащила мокрое скользкое тело и поволокла к костру. Мозолистые ступни скользили по острым камням, жесткой траве. От чужой холодной кожи её тоже затрясло, и она плюхнулась, как была, со своим грузом у огня.

Восхитительная волна тепла окутала обоих. Айна опустила ношу на песок. Тело мужчины постепенно расслаблялось, а цвет лица стал почти нормальным. Айна оставила его и занялась жарким, повесив мясо над углями и аккуратно поворачивая. Тени становились все короче, близился полдень Вот корочка зарумянилась, над поляной поплыл дурманящий аромат, свинина начала истекать прозрачным соком.

А её подопечный вновь заполыхал жаром.

— Как он?

Знахарка появилась незаметно, на запах, должно быть, пришла, и амазонка недовольно поджала губы. Когда-то эта пожилая женщина родила её, дала имя, научила бросать копьё и разделывать добычу. После Айну, как и всех девочек пятилетнего возраста, заставили уйти от матери, построить себе укрытие, добывать пропитание и охотиться самостоятельно. После Айны знахарка успела родить ещё троих. Две девочки выжили и поселились на западной стороне становища.

А у Айны нет ни одной дочери.

Скверно.

— Он всё равно умрёт. Надо заставить его хотя бы отдать семя, — прошептала знахарка.

Айна понимала, что иного выхода нет. Ни для него, ни для неё.

— Да, я знаю. Поможешь мне? Я никогда этого не делала.

— Ты будешь смотреть и учиться. Рано или поздно тебе придётся делать то же самое для твоих дочерей и сестёр племени.

— Да. Спасибо, мать.

Знахарка принесла ровную палку толщиной в запястье и длиной в рост взрослого человека. Айна аккуратно положила палку рабу на плечи, затем закинула на древко руки мужчины и крепко примотала верёвками.

— Так он не сможет помешать, — сказала она. Знахарка одобрительно хмыкнула.

Они привязали ноги пленника так крепко, как только смогли, к гладкому стволу молодого дерева. Концы длинной палки надёжно заклинили в развилках крепких древесных ветвей. Знахарка развернула кусок мягкой кожи, выложила крепкий железный нож, точильный брусок, небольшую каменную ступку с тяжёлым пестиком и пучок свежих листьев.

— Принеси воды. У тебя есть чаша?

Когда Айна вернулась, знахарка уже растирала в ступке листья, тщательно водя по дну и стенкам каменным набалдашником.

— Эту ступку выточил твой отец. Он говорил, что был каменотёсом там, на родине. Я приносила ему камни во всего острова, покуда он не выбрал этот базальт. У меня лучшая в племени ступка. Не забудь взять её себе, когда придёт мой черёд идти к богам.

Айна не спрашивала, что стало с отцом. Все мужчины на острове заканчивали одинаково.

Однако мать удивила её, пояснив:

— Он остался жив. После того, как забеременели все, кто мог, его продали с остальными рабами. Возможно, он ещё где-то там, за морем.

Между тем в ступке листья уже были истолчены в кашицу. Знахарка вынула из-за пазухи маленький кожаный мешочек, а из него — несколько крошечных округлых камешков и мелких жемчужин.

— Давненько мне не приходилось протыкать мужчин.

Она взяла нож и принялась точить его. Айна терпеливо ждала. Человек у её ног перестал хрипеть и лежал тихо, едва слышно выдыхая.

— Он пришёл в себя. Как тебе пришло в голову окунуть его в ручей? — Знахарка внимательно рассматривала лицо пленника.

— Расскажи, почему отец выжил, — попросила Айна.

Среди Дев Копья было не принято вспоминать, кто чья дочь или мать. Тут все считались равными. Знахарка перестала водить бруском по ножу, прикрыла глаза.

— Он постоянно лез в воду, любил купаться, — помолчав, удивлённо фыркнула она. — Это он показал мне растения, которые нужно растолочь и обмазать соком рану. Говорил, главное, чтобы разрез был чистым. Ерунда, по-моему.

Айна не думала, что это такая уж ерунда. Остался же этот человек живым и даже смог покинуть их остров.

— Сядь ему на ноги.

Знахарка взяла нож, обхватила член, двумя пальцами оттянула крайнюю плоть, аккуратно, но решительно проколола тонкую кожицу уздечки.

Человек под Айной громко застонал и задёргался. Знахарка не обратила на это никакого внимания.

Она отшвырнула нож, выбрала жемчужинку и принялась проталкивать её внутрь уздечки в разрез, натягивая на перламутр прозрачную кожу. Айна смотрела на её пальцы с шишками суставов, неловко терзающих чужую плоть, на чёрные обломанные ногти. Было отвратительно.

Тишина наступила внезапно — раб закатил глаза и лишился чувств. Из уголка рта потекла тонкая струйка слюны. Айна взяла чашу и плеснула водой на место разреза, затем обмакнула в зелёную кашицу клочок шкуры и обернула им член.

Женщины сняли путы с ног, но оставили его привязанным за руки — чтобы ночью не полез пальцами к ране и не потревожил её.

— Так ты сможешь отдохнуть рядом. Дожарить наконец мясо и поесть. Освободиться он не сможет. Караулить пленника нужно разве что от наших же девиц. Кормить не обязательно. Дней десять без еды он проживёт. Поить придётся.

Знахарка собрала свои вещи, кивнула и ушла, прихватив за труды кабанью ногу.

* * *

Айна таскала воду из ручья к костру ещё четыре раза. Чаша была мала, и ей пришлось использовать вместо меха свиную шкуру. Она выливала ледяную воду на тело, сбивая жар, а после подтаскивала его к костру, обсушить. Слава богам, что сёстры не беспокоили её, а то бы неизвестно, стала бы она так стараться под насмешливыми вопросами соплеменниц. Раб то пылал от жара, то дрожал от холода. Она освободила ему руки и примотала их к груди, но он ничего не замечал.

— Холодно...

Задумавшись, амазонка не заметила, как обветренные губы дрогнули.

Мужчина пошевелился, подогнул колени и сел.

— Как тебя зовут? — тихо спросил он, словно привык быть господином, а она — его служанкой. Смешной человек.

— Айна.

— Великие боги, спасибо тебе. Думал, уже не увижу солнце. Ты спасла меня.

— Ещё нет. Ты чувствуешь холод?

— Нет уже, я согрелся.

— Воды?

— Умираю от жажды.

Айна взяла глиняную чашу и в который раз направилась к ручью.

Мужчина глотал жадно, захлёбываясь и постанывая от удовольствия, а потом как-то сразу обессилел и вытянулся у огня.

— Благодарю. Ты одна здесь?

— Нет. Но нам никто не мешает.

— Слава богам. Я-то было подумал...

Айна отрезала тонкую полоску мяса там, где образовалась хрустящая корочка. Неизвестно, сколько времени его лодку носило по морю и когда он ел в последний раз. В любом случае, лишать его пищи не казалось хорошей идеей.

— Развяжешь мне руки?

— Нет.

Она покормила его — аппетит у него был не очень — и охотно поела сама. Дичь была свежей, нежной и вкусной. Густая тьма, костёр и яркие звёзды. Тихий ветер, звон москитов и стрекотание цикад. Айна ощутила, как устала. Наверное, она стареет… Раньше никогда не приходилось выматываться до такой степени. Но и таскать на себе мужика вдвое себя тяжелее не приходилось тоже.

— Где моя одежда?

Сообразил, что голый. Значит, рассудок потихоньку возвращается.

— Не знаю. Холодно?

— Нет.

— Если почувствуешь жар, скажи.

— Затолкаешь меня в ручей?

— Если потребуется.

— А ты решительная. И сильная.

Она между тем вынесла толстую баранью шкуру и швырнула под дерево в нескольких шагах от костра.

— Иди сюда.

Он встал, пошатываясь, и опустился на овчину.

— Зачем это?

— Ночью от сырой земли холодно.

Он прилёг, неловко дёргая связанными руками, а она положила ему на плечи руки и ловко надела кожаный ошейник. Затянула узел ремня, прикрепила его к древесному стволу и отошла к огню, занявшись остатками ужина, завернула мясо в листья крапивы, опустила в выкопанную в палатке ямку, завалила большим камнем.

— Так это не сон.

Голос пленника был мертвенно-спокоен.

— Нет. Ты в становище Дев Копья, — ответила она, разбрасывая угли, чтоб быстрее остывали.

— Но ты сказала, что нам не помешают! У амазонок вроде мужчины общие?

— Так и есть. Ты мой, потому что сегодня моя очередь быть с мужчиной. Ты должен оставить во мне своё семя.

— А потом?

— А потом оставить его в других Девах Копья. Сколько сможешь.

Он замолчал и больше заговорить не пытался.

— Мне нужен отдых, — пояснила Айна, подходя. — Одеяло у меня одно. Я лягу рядом. Тебе тоже не помешает поспать. Хочешь ещё воды?

— Нет.

— Захочешь помочиться, отойди и не попади на мех. Поводка хватит. И, на всякий случай: грызть ремень не советую. Он намазан соком молочая, помереть не помрёшь, но сильно отравишься. Во всяком случае, я успею проснуться.

— Не боишься, что я придушу тебя во сне?

— За что? За спасение? И куда ты денешься с острова?

— Зачем тогда связала?

— Чтоб не трогал рану. И чтоб тебя не поймали другие женщины. Они решат, что мы уже всё и ты свободен. А то и молодёжь начнёт охоту.

Он затаил дыхание и закрыл глаза.

Так-то лучше.

Глаза слипались. Айна повозилась, устраиваясь поудобнее, и почувствовала под щекой сильное плечо.

* * *

На рассвете её разбудили, дёрнув за волосы.

Напротив них женщина-вождь и четверо сестёр с любопытством наблюдали, как она, неловко выпутавшись из одеяла, поднимается им навстречу. Мужчина за её спиной оставался неподвижным, но она знала, что тоже не спит.

— Как пленник? — подозрительно прищурилась вождь.

— Жив. Жар стал меньше.

— Ты привязала его. Почему? К нему вернулись силы?

— Нет. Но рисковать не хочу.

— Вы уже спаривались?

Айна позволила себе нахмурить бровь:

— Вы отдали мне полутруп, а теперь спрашиваете, спаривались ли мы? Ты отдала его мне на определённых условиях. Или нет?

Вождь с любопытством рассматривала Айну и затаившегося под одеялом человека.

— Смотри, чтоб не прокусил тебе горло.

Женщины огляделись, принюхиваясь, но заботливо спрятанное мясо не пахло.

— Тебе потребуется помощь с ним? Подержать, связать, выпороть?

— Не думаю. Знахарка уже сделала все необходимое. Но если будет нужно, позову.

— Зови, — бросила вождь и удалилась, уводя свою свиту.

Они остались одни. Амазонка была спокойна — умирать её пленник передумал, его ранка тем временем подживает. Ещё немного, и она попробует забеременеть. Только бы не было поздно!

— Ты голоден? Хочешь пить?

— Нет.

Айна знала этот голос — когда человек осознавал, что проживёт ровно столько времени, сколько сможет его член.

— Зря. Я слышала, мужчинам это очень нравится.

— Женщинам тоже.

— Что тут может нравиться?

Он повозился за её спиной, сел. Связанные руки и ошейник мешали ему, но он не жаловался.

— Айна, — позвал он. — Я не смогу. Знаю, что надо, но не могу. У меня не встанет.

— Встанет.

— Я не импотент, но... Что мне делать?

Айна поднялась. Она была амазонкой, Девой Копья, и её через несколько лет принесут в жертву, если она не родит девочку.

— Ты мог. До того, как тебя отдали мне.

— Не представляю, как такое возможно. И даже если у меня с тобой всё получится... То следующая Дева просто объявит меня негодным.

— Так и будет.

Солнце вынырнуло из-за деревьев, яркое, горячее. Одуряюще пахло мёдом — стояла пора цветения, и белые лепестки упруго разворачивались прямо на глазах.