Возможны варианты...

В Белоруссии создают фирменную торговую сеть колхозов и совхозов на рынках. Немало положительного опыта в этом смысле в Омске и Целинограде: кооператоры закупают в селах значительное количество сельхозпродукции и активно продают ее в городах, сбивая этим самым рыночную цену.

К тому же на рынке два чудака. Один — проси, второй — не давай. Похоже, однако, что и чудак остался один — кто просит. Если он чудак. А второму и чудачество заказано: дает, сколько скажут! А может, чудачество именно в этом? Но и то сказать: куда денешься?

Рынок знает свое дело. Никто не везет сюда хлеб, молоко, сахар, крупы. Здесь овощи и картошка, мясо и фрукты, цветы и мед. Рынок специализации не знает. Он универсален в той части, в какой недостаточна государственная торговля. Он интегрирует наши промахи и извлекает корни из нашего кармана. Он же зачастую нас выручает, бережет наше время. Одно дело — бегать по магазинам в поисках нужного к столу, другое — все необходимое закупить разом. Но цены, цены…

Не ставя под сомнение необходимость рыночной торговли, не оспаривая законность игры цен на базаре, давайте зададимся вопросом: почему и как складываются высокие цены.

Об этом я подробно писал в очерке «Человек на базаре». Напомню, что он опубликован в книге «От поля до прилавка». Интересующихся адресую к ней. А здесь повторю лишь небольшую сценку из названного очерка.

…С любезной помощью директора прирыночной гостиницы собрал в его кабинете подобие «круглого стола». Сам директор больше молчал. Я спрашивал. Отвечали десять приехавших с Кавказа и из Средней Азии «наших гостей», как называли их в гостинице. Фамилий я не спрашивал намеренно, чтобы мои собеседники были откровеннее. Это люди разного возраста, различного, как чувствовалось из разговора, жизненного опыта и образования. Они привезли арбузы из Ферганы, абрикосы из Дагестана, лук из Сурхандарьи, помидоры из Андижана. Все тоннами. Если заинтересуется милиция — на все справки, что это урожай со своего приусадебного участка. Бог с ними, со справками, я не милиция. Мне другое важно — механика цены. Почему лук — рубль, арбузы — два, помидоры — три, абрикосы — четыре? И это осенью!

— Не грабеж ли тут, уважаемые? — задаю вопрос.

— Нет, не грабеж. Не веришь, давай подсчитаем, — ответил пожилой степенный узбек.

Он нисколько не похож на прохиндея и рвача, руки заскорузлые от земли и машинного масла, одежда более чем скромная. По тому, как он ее носит, чувствуется, что это не маскарад, а повседневность. Он привез пять тонн помидоров, вернее, из дому брал столько. За неделю пути из Андижана до Челябинска половина этих тонн вытекла на пыльные азиатские дороги. Часть пропадет здесь, за время продажи.

Но и в этом случае, по подсчетам самого хозяина, он выручит не менее шести тысяч рублей.

— Это же все равно получается более чем по рублю за килограмм собранного урожая. В конце лета не густо ли? — продолжаю наступать.

— Не торопись, почтенный, — обороняется узбек. — А перевоз? Отбрось три тысячи за машину.

— Сколько?!

— Три тысячи, — повторяет узбек. Остальные согласно кивают: истинные слова.

Потом я по разным каналам многократно проверял — все точно. Именно такова такса с небольшими вариациями за доставку груза из Узбекистана на Урал. Но к этому мы еще вернемся. А сейчас опять арифметика.

— Ну хорошо, — не сдаюсь я. — Осталось еще три тысячи. Значит, 60 копеек за кило. Все равно красиво. Наверняка, у вас дома в два-три раза дешевле.

— Совсем правильно говоришь, — поддерживает узбек. — Именно от 30 до 18 копеек. Но и мне тут не 60 остается, а едва 40. Издержки здесь, издержки там. Неделю уже торгую, в гостинице живу, в столовой питаюсь.

— Очень скромно живет, — вставляет директор гостиницы.

— А издержки «там», это что? — интересуюсь.

— Машина идет долго. Много задерживают, товар портится — даем. Сам понимаешь…

— А если завтра поборы увеличатся, повезете?

— Повезем, будем брать дороже.

— С меня. Спасибо за откровенность. Значит, все ваши расходы должен оплачивать я, покупатель. Но почему? Почему я должен содержать вымогателей, рвачей? Компенсировать все ваши потери?

— А почему у нас не берут товар на месте по 30 копеек? Почему ваши заготовители не везут сюда овощи и фрукты, которые у нас сейчас портятся, гниют? Если нужна шайба-болтик, то самолет гонят. А овощи-фрукты для заводской столовой разве не нужны? А мой труд на участке, почему должен пропадать? — наступает теперь уже узбек.

Старики в маленьких расшитых тюбетейках согласно кивают головами, молодой дагестанец рвется сказать свое:

— У меня чеснок не принимали до конца июля. Потом дали по 90 копеек, а он усох, легкий стал. Мне убыток, тебе тоже — будешь покупать труху по полтора рубля. Хочешь, да?

И он долго и темпераментно рассказывает, как всей семьей работают на приусадебном участке. Признается, что в собственном саду трудятся больше и лучше, чем в совхозе. Зато отдача: лично ему сад приносит три тысячи рублей. Думаю, он уменьшил эту цифру. Сам же сказал: чеснок дает тысячу рублей, фруктов собирает две тонны: ранняя черешня, абрикосы, они продаются не по рублю за килограмм. Хотя и у него расходы…

Есть на базаре спекулянт и перекупщик, что тут говорить. Но кто или что его рождает? Наверняка, наша слабая прежде всего экономическая борьба с ним именно на базаре, методами рыночной торговли. Ведь конъюнктуру рынка рождает не спекулянт, он ее активно поддерживает и охотно взвинчивает. Конъюнктуру рынка рождают спрос и степень его удовлетворения.

Как-то с помощью специалистов я подсчитал, что в общественном секторе мы производим столько овощей и фруктов, что их хватило бы для полного удовлетворения наших потребностей. Но добрая половина даров общественного огорода пропадает. Процентов двадцать гибнет на полях, процентов тридцать — уже в закромах или на пути к ним. И это особенно досадно. Не будь этих потерь, рынок сдался бы под напором овощной индустрии, ибо за год на рынках продается меньше всяческой огородины, нежели гибнет.

Добрый десяток лет хорошо знаком я с заботами и трудами южно-уральских овощеводов, искренне восхищаясь их самоотверженностью. Ведь нередко возвратный весенний холод сводит на нет их многомесячный труд. Тогда мороз бьет незащищенную слабенькую еще рассаду в буквальном смысле наповал. Нередко по локоть в снегу, под пронзительным ветром овощеводы торопятся спасти нежную зелень, пересаживают, пересевают сотни гектаров огородины. Но планы по ее производству выполняют далеко не всегда. И не только потому, что не вырастили нужное количество продукции. Чаще причина совсем иная — не собрали все то, что удалось вырастить. А то, что собрали, не довезли до закромов. А то, что довезли, не сумели сохранить… И это печально.

Однажды в сопровождении работника городского овощного торга отправился я на лучшую в торге базу. Не стану подробно рассказывать, что видели. Одно скажу: капусты свежей и квашеной было очень мало, картошка — дефицит, соленые огурцы и помидоры (зеленые) — в достатке. Но, дегустируя их, мы изрядно морщились.

Угощавшие нас женщины на мой вопрос, поставят ли они эти яства на стол, если к ним придут уважаемые гости, отвечали, помявшись: «На базар побежим». И тут же каждая начала рассказывать, как именно она, именно ее коллектив стремится сделать свою продукцию самого лучшего качества. Но…

Этих «но» много, каждое само по себе порой и невелико, а вкупе дают один здоровенный минус. Возьмем хотя бы огурцы. Семеноводы смешали семена, и на грядках выросли плоды разных предназначений: одни можно солить, а другие сразу с грядки должны попасть к столу. Овощеводы же собрали их в кучу, при этом изрядно побили и помяли, в хранилище сортировать огурцы нечем, да и некому, а осень стояла на редкость теплая. Вот и пришлось дать в чаны соли побольше, чтобы рассол не закипел. Поэтому огурцы и горькие. А некоторые пустые, ведь тридцать процентов из них — нестандарт: что дали совхозы, то и пошло в зиму. Магазины, к сожалению, только ухудшают продукцию. Как? «А вот побывайте там и обратите внимание, какой в бочках рассол», — посоветовали работники базы.

Был в нескольких магазинах. Рассола в бочках нет вовсе. В лучшем случае, огурцы заливают сырой водопроводной водой. И в этом есть свой расчет: огурцы от воды набухают, становятся ядреными, хрусткими. Но вкус их от того не улучшается.

— Главное требование к нашей продукции — стандарт по размеру и внешнему виду, — объяснили мне продавцы.

— Но разве ваш товар — на погляд и вы берете за него монетным звоном?

— Стандарт качества будет выдерживаться лишь тогда, когда будет существовать стандарт поля, стандарт технологии производства овощей, — услышал в ответ.

И тут работники торговли правы. Тут проблема чрезвычайной важности, которую даже понимают еще далеко не все. Я пробовал вести о ней разговоры на разных уровнях. Увы, некоторые думали, что речь идет о технологических картах земледельцев. А речь шла о том, при соблюдении каких стандартных условий можно требовать стандартной продукции. В самой этой проблеме целая кассета иных, правда, меньших рангом и вполне уяснимых.

Из всех конкретных и сиюминутных я бы выделил вопросы теплоснабжения и механизации овощеводства. Сегодня, прежде всего, надо увеличить площади закрытого грунта, чтобы дать городу побольше свежих овощей зимой и ранней весной. Вторая задача — техника для открытого грунта. А уж на этой основе подходить к решению кардинального вопроса — стандарта овощной продукции. Но этому должен предшествовать стандарт плантации и ее технологии.

С созданием треста «Овощепром», а затем и агропромышленного плодоовощного объединения, с внедрением довольно узкой специализации для его совхозов положение с овощами в Челябинске, как и в других промышленных центрах Урала, несколько улучшилось. Круглый год в магазинах есть картофель, капуста, морковь, свекла и кое-что еще, хотя и не все в наборе даже в специализированных магазинах, а качество зачастую оставляет желать лучшего. Да и количество не всегда соответствует потребности. Статистика показывает, что за последние двадцать лет потребление витаминной продукции в целом по стране остается почти на одном и том же уровне: овощей — 58 процентов к норме на душу населения, фруктов — 36 процентов. Однако производство овощей и фруктов из года в год растет.

Вот такой парадокс. Если не будет четко налаженного конвейера от поля до прилавка, то потери продукции на этом пути будут съедать прирост производства.

Потребление всяческой огородины замерло на месте по двум причинам. Во-первых, уменьшилось его производство в личных подсобных хозяйствах. В Челябинской области это особенно наглядно по картофелю: за последние годы его плантации сократились на 20 тысяч гектаров, а ведь это двадцать крупных специализированных совхозов. Заполнить такую брешь общественный сектор пока не в состоянии. Во-вторых, специализированные овощеводческие хозяйства созданы, как правило, вокруг промышленных центров. Неспециализированные совхозы производство огородины резко сократили. И это, по всей видимости, было преждевременное решение.