Чернильная ведьма

***

Эйла устало подняла глаза от формуляра, на котором только что написала фамилию очередного студента.

– Прости, что? – переспросила она, опасаясь, что неверно услышала.

– Не хотите… пойти после работы выпить… со мной? – раздельно произнёс этот сопляк.

– Выпить? А что, тебе уже мама с папой пить разрешили? – спросила Эйла.

– Ой нуууу! – улыбнулся юнец. – При чём тут мама с папой?!

В табели о наказаниях свыше непременно должен быть какой-то пункт за бессовестные улыбки в стиле «я плохой мальчик, отшлёпай меня, хорошая тётя». Хотя Эйла отнюдь не была хорошей тётей. Кому, как не ей, это знать?

– Ты хоть знаешь, сколько мне лет?

– Эээ… тридцать… пять?

Она дёрнула уголком плотно сомкнутых губ.

– Не угадал, – процедила, почти не разжимая их. – Книгу вернуть через пять дней.

– А если не верну? – улыбка в стиле плохого мальчика сделалась ещё наглее.

– У меня есть твои данные, – Эйла помахала формуляром. – Адрес и телефон.

– Так нечестно, – старшеклассник облокотился о конторку.

Прядь светло-русых волос упала ему на один глаз. Так сопляк был похож на актера из «Тройки негодяев». Он, видно, и подражает персонажу Трейвиса Хокинса, поняла Эйла. Сейчас модно подражать киношным негодяям.

– Так нечестно, – продолжил сопляк. – У вас есть мой номер, а у меня вашего – нет!

– Попробую угадать. Или тебе не хватает денег, чтобы угоститься, или ты поспорил с друзьями, что у тебя будет свидание со скучной библиотекаршей. Да?

– Деньги есть, – мальчишка похлопал по карману рубашки, застёгнутому на клапан. – Друзей нет.

Тут он вздохнул. Когда улыбка исчезла с красивого и наглого лица, оно показалось Эйле даже симпатичным. Она даже невольно опустила глаза в формуляр, где стояли данные сопляка. Радвин Томсон Гласс. Факультет Заграничья, второй курс. Так и есть: несовершеннолетний. Вернее, в том нежном возрасте, когда уже можно водить машину, любить женщин и даже пить в баре в светлое время суток. Но зато ещё целый год можно не нести полной уголовной ответственности, жениться без разрешения родителей и оставаться в питейных заведениях после захода солнца.

Оставь это, Эйла Тикер, оставь. Не хватало тебе с родителями студента общаться по поводу их великовозрастной деточки?! Найди себе, Эйла Тикер, настоящего мужчину, благо в университете их тут немало. Тебе тридцать лет, Эйла Тикер, и какой-то там восемнадцатилетний пупс понятия не имеет, что тебе нужно для счастья. Он видит перед собой красивую, ухоженную женщину и начинает пылать, но ты-то, Эйла, знаешь, что коротковат у него фитилёк для настоящей чернильной ведьмы! Как бы ни сверкали твои карие глаза, как бы ни вздымалась высокая грудь – всё это делается вовсе не для студентов.

– Ну так вы пойдёте со мной? – не отставал мальчишка.

Видимо, почуял сомнение. Парни часто чувствуют это – когда женщина колеблется. Только не знают, что в случае Эйлы это колебания совсем не того рода, какого им бы хотелось. Ха! Стала бы обычная женщина работать в библиотеке магического университета? Эйла смотрела на парня с почти материнской снисходительностью. А её рука тем временем уже нашла в коробочке для печатей нужный штамп.

– Через пять дней вернёшь или продлишь срок, – без улыбки сказала Эйла.

Чернильной ручкой на желтоватой библиотечной карточке – сегодняшняя и будущая даты. Скромная подпись без лишних росчерков и завитков. И фиолетовый оттиск в карточке и формуляре.

– Вы не ошиблись? Тут написано «исправить», – удивлённо прочёл Радвин Томсон Гласс. – Разве это печать библиотеки?

– Нет, дурачок, – сказала Эйла, убедившись предварительно, что вокруг действительно никого. – Это гораздо, гораздо лучше, чем печать библиотеки!

Студент недоверчиво поковырял пальцем карточку и только после этого вложил её в наклеенный на форзаце кармашек.

– «Исправить», – слегка фыркнул, недовольный отказом библиотекарши. – Если я не верну книгу через пять дней, это будет значить, что я неисправим? И вы придёте, чтобы меня наказать?

Эйла позволила себе улыбку. Настоящую, даже почти тёплую.

– Ты исправишься гораздо, гораздо раньше. Во всяком случае, к концу этой недели ты уже поймёшь, что, если женщина сказала «нет» – это означает «нет». Ну и что книги надо вовремя возвращать – тоже. Чего уж там мелочиться?

Кажется, Радвин ушёл разочарованным. Зато Эйла, довольная собой и наступившей тишиной, вернулась к прежнему занятию: она писала рассказы.

Когда целыми днями работаешь среди книг, так и хочется создать одну из них самостоятельно.