Жизнь за океаном

На поле битвы

Президентская кампания и орудия борьба. – Демократический сквер. – Негодующее бурбоны. – Республиканская крепость. – Факельное шествие Африки. – Положение цветной расы в политике. – Грубое насилие. – Колебание шансов. – Заслуги республиканской партии перед страною. – Картина благосостояния.

После назначения кандидатов, на сцену выступило во всем своем объеме то политическое движение, которое характерно называется «президентскою кампанией». Это действительно кампания и ведется по всем правилам, выработанной стратегии. Партии стоят друг против друга как два враждебных лагеря со своими предводителями во главе и ведут ожесточенную борьбу, причем пускаются в ход всякие дозволенные и недозволенные средства, лишь бы только захватить пленных в противном лагере и с торжеством гаркнуть, что, дескать, «в нашем полку прибыло». В качестве орудий борьбы выступает прежде всего целая кампанейская литература. Появляется целая масса и кандидатов, причем свой кандидат изображается воплощением всех семи добродетелей, а чужой таким чудовищем порока, пред которым содрогнулся бы сам гений темного царства. Сенсационные памфлеты и брошюры дождем сыплются со всех сторон, и политиканствующие композиторы слагают особые боевые гимны, которые поются и исполняются оркестрами на митингах. Портреты кандидатов миллионами разносятся по стране и раздаются в качестве объявлений, а над всеми главнейшими улицами вывешиваются громадные сетки, на которых красуются фигуры, имена и разные изречения героев кампании. В «главных квартирах» постоянно открыты двери для митингов и любителей-ораторов, а по улицам совершаются грандиозные процессы с факелами и знаменами. Спекулянты открывают специальные магазины для президентской кампании и пышными рекламами извещают о богатейшем выборе «орудий кампании» – знамен, флагов, факелов, портретов и особых кампанейских костюмов – «блистательных и внушительных, и, однако же, самых дешевых в мире». Партии разделены даже пространственно, и относительно разных площадей Нью-Йорка можно с определенностью сказать, какая из них республиканская, и какая демократическая.

В самом центре города расположился довольно обширный «Сквер Союза». Среди сквера бьет сильный фонтан, по углам стоят медные статуи «отцов» республики, а по сторонам проходят богатейшие улицы города во главе с Бродвеем или нью-йоркским Невским. Здесь главное седалище демократии штата. Отели, рестораны и общественные залы тут находятся в исключительном владении демократов, и чрез все выходы с улиц на площадь перетянуты сетки с портретами их кандидата генерала Генкока. Тут происходят их митинги и здесь же главный механизм, заправляющий всею президентскою кампанией демократической парии. В большом отеле демократами занято было восемнадцать комнат, в которых постоянно работали телеграфные станки, беспрерывно щупавшие пульс страны во всех ее частях и направлениях. Проходя однажды вечером по скверу, я поражен был странным зрелищем. Один дом представлял собою сплошную массу света и среди ее по стене бегала и кривлялась исполинская тень человеческой фигуры. Подойдя ближе, я рассмотрел портреты демократических кандидатов (на президентство и вице-президентство), и понял, в чем дело. Это был демократический митинг. Для привлечения к нему внимания демократы обтянули всю переднюю часть дома полотном, за которым по стене зажгли множество свечей и плошек, сливавшихся для зрителя извне в одну сплошную массу огня, так что весь дом был как бы одним громадным фонарем. Бегавшая по нему тень была не что иное, как тень ораторов, поочередно занимавших кафедру, искусственно увеличенная до исполинских размеров. Чем ближе подходил роковой ноябрь, тем чаще зажигался этот чудовищный фонарь и тем энергичнее кривлялись на нем тени. Кривляние теней, впрочем, не везде означает действительный митинг. Иногда, придя по указанию тени в залу, вы найдете только какого-нибудь шута, который по найму или по собственной охоте выделывает ораторские приемы совершенно перед пустыми креслами, давая лишь знать, что «кампания не стоит, агитация не дремлет». Залы для митингов рассыпаны по всему городу и на них интересно присутствовать, чтобы видеть, с какою энергией политиканствующие ораторы ратуют за своих кандидатов и какими изысканными эпитетами наделяют ненавистных противников. На этих частных митингах, впрочем, уже обыденные ораторы развивают и пережевывают для серого люда то, что сказано главными вожаками партии на каком-нибудь генеральном митинге, и потому больше интереса для наблюдателя политической жизни имеют эти последнее.

Неподалеку от сквера находится обширное здание «академии музыки», как американцы называют свой оперный театр. В первых числах августа прошлого года «академия» была местом восторженных ликований: то «бурбоны», как республиканцы почему-то величают своих противников, держали торжественный митинг для окончательной ратификации «цинциннатского билета» или генерала Генкока в звании демократического кандидата на президентство. Героем вечера был знаменитый демократический ветеран Тильден. Демократы до сих пор не перестают утверждать, что победа в позапрошлой президентской кампании принадлежит им и что их кандидат Тильден есть законно избранный президент Соединенных Штатов, а президент Гейес был самозванец, водворенный в Белом Доме посредством низкого обмана со стороны республиканской партии. Сам Тильден вполне разделял это мнение, считал себя законным президентом страны, как он это и высказал прямо в своей речи на этом митинге. В случае избрания президентом демократического кандидата Генкока, Тильден, по слухам, предполагал устроить оригинальную демонстрацию: поехал бы вместе с новоизбранным президентом в Вашингтон и в качестве действительного президента стал бы сдавать ему Белый Дом, как его законный владелец и хозяин. Если это не выдумка подсмеивавшихся над стариком республиканцев, то это был бы характерный факт, свидетельствующей о том, до какой степени распалено соперничество партий и до какой степени дорого Тильдену президентство, для обеспечения которого за собой он, по сознанию самих демократов, израсходовал из своего несметного богатства около 25 миллионов долларов. Достаточно пошумев и поликовав, демократы не преминули торжественно составить и поднести республиканцам горькую пилюлю в виде следующей резолюции, небезынтересной в смысле характеристики политических отношений между главными парнями. «Демократическая партия на своем торжественном митинге определила: что республиканская партия своим долгим злоупотреблением властью; своею политическою распущенностью и чиновническою испорченностью; своим специальным законодательством в интересах громадных монополий; своею растратой общественных денег в виде субсидий гигантским корпорациям; преступною раздачей 296.000.000 акров народной земли, составляющих почти четвертую часть всего общественного владения и покрывающих вдвое большее пространство, чем находящееся под обработкой во всех штатах и территориях в настоящее время; своею разорительною и самоубийственною политикой по отношению к торговле страны; своим злобнонамеренным разжиганием страстей и ненависти, порожденных минувшею гражданскою войной; своими постоянными и возрастающими усилиями сосредоточить власть, предоставленную отдельным штатам, в руках федерального правительства, ободряя таким образом фракцию «третьего срока» и ее предводителей в их заговоре для захвата абсолютной власти; одним словом, республиканская партия своими злоупотреблениями во всех отраслях правления – потеряла доверие народа, и потому должна передать свою власть демократической партии, как истинной выразительнице народной воли». Такова-то, по мнению демократов, та партия, которая вот уже 20 лет держит в своих руках правление страны. Аттестация, надо сказать, не лестная для правящей партии. Как еще при таком правлении не рухнет небо и не колеблются основы земли.

В то время, как демократы произносили смертный приговор над своими противниками, эти последние в свою очередь предавались ликованиям на другом сквере города, Мадисонском. Там при слиянии Бродвея с самою фешенебельною улицей столицы Пятым Авеню расположился обширнейший и богатейший в городе отель «Пятая Авеню». Отель этот представляет собою настоящую крепость республиканизма. Обширные коридоры его постоянно наполнены политиканствующими республиканцами. Тут работали республиканские телеграфные станки, подслушивая отголоски кипевшей кампании; тут происходят совещания вожаков партии, отсюда ведется агитация по всей стране и здесь же республиканцы делали торжественный прием своему избраннику генералу Гарфильду. Прием был блистательный, речи говорились отборными ораторами, и сам генерал Гарфильд сказал несколько блистательных спичей. Одна из его речей касалась политического положения «цветной расы» или просто негров. Негры, как освобожденные от рабства республиканцами, остаются верными республиканской партии; они всегда вотируют за кандидата своих освободителей. Так как численность их довольно велика, и они составляют чрезвычайно сильную опору для республиканской партии. Быть может, даже своим долгим господством в стране республиканская партия обязана этому своему черному легиону. Демократы понимают это, и потому от всей души презирают и угнетают негров, и самих республиканцев по черному цвету их союзников величают «черными обезьянами». Республиканцы со своей стороны делают все, чтобы удержать свое влияние над черной расой и для этого иногда даже жертвуют справедливостью. Несколько времени тому назад в Нью-Йорке был приговорен к повешению один негр за убийство женщины, совершенное с целью грабежа. Республиканское правительство штата готово было помиловать преступника, но общественное мнение высказалось против помилования с такою энергией, что правительство не осмелилось действовать против него, и негр был повешен. Вслед за тем судом был приговорен также к повешению молодой итальянец за убийство своей жены, захваченной с любовником. Тут общественное мнение стало на сторону преступника, и петиция о его помиловании была подписана десятками тысяч жителей города. Американский закон чрезвычайно суров к убийцам и требует всегда смерти за смерть, – отговорок «ненормальным состоянием мозговых функций» не полагается. Но в данном случае справедливость требовала оказать снисхождение к молодому человеку, который имел несчастье жениться на развратной женщине, своим поведением доведшей его до преступления. За осужденного хлопотал и итальянский консул, и печать громко высказывалась за его помилование. Но все было напрасно и – итальянец также был повешен. Соображение, которым при этом упорстве руководилось республиканское правительство, единственно состояло в том, что, не помиловав негра, оно не могло уже помиловать итальянца: иначе что заговорили бы его союзники-негры? Так бедный итальянец пал жертвою политической интриги.

Вечером того же дня чернокожие сыны Африки устроили великолепную факельную процессию в честь генерала Гарфильда. Несмотря на свое звание американских граждан, негры до сих пор в своих внешних приемах и в своем развитии недалеко ушли от своих африканских собратий. Какая-то наивная дикость всецело проглядывает из-под их американских костюмов. Надо было видеть, с какою наивною важностью маршировали они теперь по улицам, неся зажженные факелы и распевая воинственные негритянские песни. Курьезная «кампанейская форма», в которую они теперь все были одеты, наполняла их, по-видимому, неизмеримою гордостью, и они с непритворною серьезностью мирно отбивали военный шаг, широко осклабляя свои африканская физиономии, когда уличные мальчишки кричали им – «браво».