Под игом чудовища 1. Капитан

Однако то, что сказал её сюзерен, несколько удивило её:

— Марго. Я знаю, что вчера тебя вызывала к себе королева.

Возникшую паузу она прервала простым ответом. Запираться бесполезно — доносчиков из благородных, да и просто слуг-шпионов у его Величества во дворце полно:

— Да.

— И… О чём вы с ней?..

— О вас, разумеется, ваше Величество.

— Вот как. И что сказала её Величество?

— Она очень практичная и умная женщина. И считает, что такая фаворитка как я, куда престижней для Вашего Величества в частности, и Двора, да и всей Тарсии, в целом.

— То есть, она…

— Да. Она «тонко» намекнула, что покуда я не навязываю Вам своих дурацких советов и не досаждаю идиотскими капризами, я могу рассчитывать.

— На что же?

— На то, что у меня не случится желудочных колик, как у леди Бьянки.

— Вот как. Что ж, весьма откровенно. И цинично.

— Нет, разумеется, впрямую она ничего такого не сказала, — леди Рашель чуть дёрнула точёным плечиком, — Но дала понять. Что не видит смысла противиться вашим желаниям обзавестись красивой, — на его Величество обратили откровенно призывный и многообещающий взор огромных зелёных глаз, — и в меру умной любовницей. Взамен пустой и глупой куклы.

— Проклятье! Я знал, конечно, что ей леди Бьянка не нравится… Ну, согласен — она не отличалась особым интеллектом. Но зато уж… — его Величество заткнулось, очевидно, сообразив, что нетактично рассказывать своей очередной даме сердца о знаменательных достижениях в удовлетворении призового самца, и способах подачи себя, неповторимой и блистательной, и вообще — альковных привычках предшественницы.

— Договаривайте, Ваше Величество. Или вы стесняетесь простых и чётких определений, типа: «зато в постели была бесподобна!»? А ведь я бы тоже могла намекнуть Вам, мой суверен, на кое-что, касающееся, скажем её Величества и Вас.

— Вот как?! Ты имеешь в виду, что её Величество соблюдает верность из принципа?

— Нет. Я имею в виду её способности. И поведение.

— А-а, ты хочешь сказать, что было бы куда лучше, если б у меня в этом плане было больше добропорядочности и верности?

— Вовсе нет, — женщина, возлежавшая на шикарной постели под балдахином снова чуть дёрнула плечиком, словно сердясь на непонятливость слушающего, и слегка вздохнула, чуть потянув на себя простынь, так, что из-под неё появилась пикантная и стройная длинная ножка с крохотной изящной ступнёй, а затем и вторая, словно показывая королю, остановившемуся перед постелью, что уже устала беседовать, и ждёт, когда наконец озабоченно хмурящийся монарх перейдёт к более активным действиям, — Ни от одного монарха его подданные вовсе не ждут супружеской верности. Это, если можно так сказать, подразумевается лишь вот именно — в отношении её Величества. Чтоб уж не возникало и малейшего сомнения в правах наследования королевских отпрысков. Но вот что касается рационалистичности мышления…

— То есть — мне бы её прагматизм?

— И это тоже. А куда проще было бы, окажись в черепе Вашего Величества её…

— Мозги?

— Я бы не возражала, поскольку для Тарсии, вероятно, чем разумнее монарх, тем лучше. Но лично меня вполне устраивает то, что отличает вас от вашей супруги. То, что у вас там, — нежная ручка легонько указала на то, что уже воспряло прямо в штанах у его Величества, натягивая тонкую ткань ночных штанов, — и вполне готово к бою!

— Ах ты, маленькая лицемерка! Оскорбляешь его Величество намёками на то, что он — тупой, но здоровый кобель?

Леди Рашель весело рассмеялась:

— Ваше Величество изволит гневаться? Ну, идите же, идите! Вам нужно примерно наказать бесстыжую обидчицу! Кстати, я бы вам доказала, что в постели, если будет на то ваша воля, я могу всё то, что и ваша маленькая идиоточка леди Бьянка. А кое-что, может быть, умею делать и получше!..

Не без удовольствия леди Рашель пронаблюдала, как его Величество с раздувающимися ноздрями и вожделённым сопением отбросило колебания, и устремилось.

Туда, куда, собственно, нужно было устремиться давно.

А уж выяснить, чего такого его ум беспокоило в связи с последним, вполне успешно отбитым, нападением, она очень даже мягко и аккуратно сможет и позже.

Удовлетворённый в плане сброса нервного напряжения мужчина обычно расслабляется. И отбрасывает насущные заботы — как свои, так и государственные.

Ну, хотя бы на какое-то время.

А уж о том, что он становится после секса куда беззаботней и откровенней, можно и не упоминать. Главное в такие моменты — не переборщить. С этими самыми вопросами. Чтоб не показались навязчивыми. Или — провокационными!

Но ещё важней — не трепаться слишком много самой!

— Капрал Борис! — запыхавшийся сержант Борде вбежал в казарму, придерживая каску, поскольку она так и норовила съехать набок: не иначе, только что сержанту пришлось попотеть.

— Да, сержант, сэр! — Борис поспешил вскочить со своего лежака на нижнем ярусе, который занимал по праву старожила, вытянувшись в струнку: сержант у них — мужчина серьёзный и принципиальный, и панибратства даже от ровесников не терпит.

— Вольно. Поправь форму, и — бегом в палатку лейтенанта Фриланда. Там тебя уже ждут. Ну, чего застыл, словно студень? Бегом, я сказал!

Решив, что с вопросами лучше не лезть, раз его вызывают в палатку к самому лейтенанту, (Вот уж — впервые за всё время службы!) Борис, надев каску, поспешил ринуться стремглав туда.

Пробегая по главной улице лагеря, он прикидывал и так и так, что может его ожидать в палатке начальства. Вряд ли какое-либо наказание: Уставов он не нарушал, и в последней битве никакой трусости, или неповиновения приказам не проявлял — наоборот: шестьюдесятью стрелами завалил как минимум пятьдесят восемь тварей — две или успели пригнуться, (первая) или нырнуть в ров (вторая). А если учесть, что он умудрился ещё и выручить в сложной ситуации своего непосредственного начальника… Наградят?

Перед палаткой Борис перешёл на шаг, привёл форму в надлежащий порядок, но на долю секунды растерялся было: как дать начальству знать о своём прибытии? Потом вспомнил: громко прокашлялся. Полог откинулся, выглянул ординарец лейтенанта, сержант Никсон. Почти мгновенно усатый здоровяк обернулся внутрь палатки:

— Прибыл капрал Борис, милорд!

Ого! Значит, внутри как минимум один из высокородных лордов!

Плохо слышимый, тихий, но очень чётко выговаривающий слова голос произнёс:

— Пусть войдёт!

Ординарец обернулся к Борису:

— Входите, капрал!

Внутри оказался, помимо лейтенанта, лично сам Главнокомандующий — маршал лорд Говард. Борис, сжав челюсти, чтоб сдержать возглас удивления, заставил себя не мямлить и не мешкать на пороге, а пройти внутрь, подойдя как положено, строевым, на пять шагов к непосредственному военачальнику, и чётко отдать честь:

— Капрал Борис, господин лейтенант! Явился по вашему приказанию!

— Отлично, капрал. Милорд! Представляю вам капрала Бориса, нашего лучшего стрелка.

Пришлось развернуться, чётко щёлкнуть каблуками, и приветствовать ещё раз:

— Капрал Борис, ваше превосходительство, господин верховный Главнокомандующий!

— Вольно, капрал. — лорд Говард обернулся к лейтенанту и его ординарцу, — Могу я рассчитывать на…

— Разумеется, милорд! — чем-чем, а сообразительностью в плане предвидения желаний вышестоящих лейтенант отличался — куда там другим! И непосредственное начальство капрала вместе с ординарцем почти мгновенно оказались снаружи палатки, оставив всё немаленькое внутреннее пространство сорок на двадцать футов в полное распоряжение лорда Главнокомандующего.

Однако оставшись наедине со стоящим по стойке смирно, хоть ему и приказали расслабиться, капралом, лорд Говард вовсе не спешил начать разговор, повернувшись спиной, и изучая карту Тарсии, развешанную на её торцевой стене. Из чего Борис понял, что не для поощрения или награждения его вызвали.

А скорее всего, у него будут проблемы.

А впрочем, вероятно, Главнокомандующий просто ждал, когда палатку лейтенанта боевой наряд из личных гвардейцев надёжно окружит снаружи. Во избежание, так сказать.

Но вот лорд повернулся, и взглянул Борису прямо в глаза.

— Подойдите, капрал Борис. Не бойтесь — вы ничего крамольного не совершили. Наоборот, вас знают как опытного и надёжного солдата. Именно на вас мне указал сержант Борде, когда я попросил назвать самого спокойного, рассудительного, меткого и стабильного лучника в подразделении. Вы зарекомендовали себя в этом плане с самой лучшей стороны. Это подтвердили и лейтенант и даже его ординарец. В связи с этим у меня к вам есть предложение.

Рискованное. Возможно, несколько неожиданное, и не слишком приятное. Зато дающее возможность при успешном выполнении получить чин лейтенанта Гвардии. И дворянский титул. Передаваемый по наследству. Как вы на это смотрите?

Сглотнув липкий комок, почему-то застрявший в горле, (Ну как же: вот он!!! Долгожданный шанс! Которого ждут, или хитрыми махинациями пытаются заслужить не слишком умные и излишне ретивые новички! А он никогда даже не пытался, довольствуясь вполне приличным жалованием и кормёжкой…) Борис смог выдавить:

— Я… Милорд, я, разумеется, благодарен за оказанную мне честь! И высокое доверие. Но…

— Но прежде вы всё-таки хотели бы узнать, в чём именно будет заключаться задание?

— Вот именно, милорд!

— Разумный подход. Похоже, сержант, к которому я сразу обратился напрямую, минуя, так сказать, обычные ранжирные и субординационные тонкости, и понимая, что своих бойцов лучше всех офицеров может знать лишь их непосредственный командир, не ошибся, рекомендуя вас как прежде всего — хладнокровного и трезвомыслящего солдата. Не теряющего головы ни в разгаре сражения, ни при виде начальства. Меня это радует. Именно такой человек имеет все шансы на удачное выполнение этого… Я бы сказал, деликатнейшего и важнейшего задания. От которого напрямую зависит, не побоюсь этого слова, судьба нашей Страны!

Итак. Прошу садиться, — лорд указал на табурет у стола, и, когда Борис подошёл, поспешил и сам сесть на другой, чтоб не нарушать Устав, запрещающий садиться первыми нижестоящим чинам, — Слушайте же, капрал. И помните — каким бы ни был ваш ответ, информация о том, что я вам сейчас расскажу, не должна ни при каких условиях покидать стен этой палатки!

То, что ему придётся возглавить экспедицию для сбора разведданных, пусть и «сверхважных и судьбоносных» для родной страны, лорда Дилени вовсе не порадовало.

Он предпочёл бы, если честно, какой-нибудь более простой и лёгкий способ самоубийства. Потому что все предыдущие попытки «разведки» или даже просто — проникновения на запретную территорию, сейчас оккупированную, и, похоже, неплохо освоенную лордом Хлодгаром, заканчивались плачевно.

Это если говорить мягко. А если просто и без изысков высокого штиля — полным крахом. И огромными потерями. В тех двух случаях, когда войска Тарсии пытались провести предварительно, перед планируемым вторжением, разведку боем.

Но сейчас лорд Говард дал хоть какую-то надежду на благополучный исход: на то, что вероятность быть убитыми при условии соблюдения маскировочных мероприятий весьма мала, указал сам лорд Юркисс.