Воплощение

И тело темного сорвалось с места, словно нырнув в невидимую воронку. А появилось уже в двадцати шагах от воительницы, только теперь не гигантское, внушающее ужас. А крохотное, мальчишеское, перерубленное на части невидимым жерновами, лишенное жизни и всяких надежд.

Взирающее на происходящее воинство Империи оцепенело, глядя не невидаль. Мало кто понимал, что произошло только что. Сражение длилось не больше удара сердца и закончилось для воплощения Инрада смертью.

— Эфир, — прошептал Хавильдар рядом с Императором, но, казалось, его услышали все.

И Керай понял. Осознал, что видел только что. Такое тонкое и могущественное обращение с эфиром, которое не просто способно оказать влияние на пространство, но и изменить его. Наверное, захоти Аншара прямо сейчас, а теперь в этом не было никакого сомнения, могла бы создать целый мир из пустоты.

Вот только после этого ничего не закончилось. Нет, армия оскверненных не кинулась навстречу легионам Императора, как и не обратилась в бегство. Они стояли, погрузившись в раздумья, растерянные и разобщенные.

А затем из огромного воинства вышел человек. Причем, как только он приблизился на нужное расстояние, Император понял, что это перебежчик. Егерь, если судить по многочисленными татуировкам на лице. Но в этом полбеды. Со стороны Керая от солдат отделился полководец. Один из лучших генералов Великого Ворона, Нишир Фарух Гаран Победитель.

— Фарух, — нерешительно сказал Керай. И добавил громче: — Фарух!

Ответом Кераю было лишь молчание. Верный генерал не слышал его, потому что служил сейчас той, кому и должен был.

— Остановить его? — спросил Хавильдар.

Император смерил его таким презрительным взглядом, что начальник Воронов осекся, признав глупость сказанного. Потому что нельзя противится воле богини.

Егерь и генерал приблизились к деве почти одновременно. Император не понимал, говорила ли она вообще с ними. Наверное, да. Иначе зачем нужно было к ней приближаться? Но после беседы оба вернулись в собственные воинства. Только теперь Фарух направился напрямую к Императору.

— Реющий-в-небе, она поведала мне страшную тайну. Скверна на самом деле болезнь. Странная и редкая, но ее можно излечить. Лекарство есть в Семиречье, близ города Торжа и добывается из растения живайтина. До того, как выпадет снег, там можно будет найти врачевателя Харан Сертана Римель, он расскажет все подробности. Сейчас к ней приведут пятерых оскверненных. Она даст им лекарства, а к утру те излечатся. В качестве свидетелей я могу взять еще двух человек.

— Лиан, Тристан! — призвал Император своих самых верных Хавильдаров.

Керай после думал, что и сам мог отправиться с Фарухом. Вот только боялся. Словно преступник, не желающий попадаться на глаза городской страже. Лишь когда генерал вместе с Хавильдарами уже уходили, Император остановил Фаруха.

— Скажи, а она это… она?

Никто не ведает, что Керай пытался заключить в этот вопрос. Однако генерал внимательно посмотрел на своего повелителя и кивнул.

От оскверненных вместе с егерем действительно пришло пятеро людей. Самой разной внешности и возраста. Император с замиранием сердца смотрел на то, как его враги раздеваются и показывают что-то Хавильдарам, как Лиан брезгливо отворачивается, хватаясь за меч, а Фарух его останавливает. «Увидели отметки Скверны», — понял Керай.

Дева подняла с земли странную перевязь, в которой хранилось лекарство и дала испить каждому больному. Керай скривился, когда осознал собственную мысль. Он впервые назвал «оскверненного» «больным». А ведь как все будет проще, если удастся вернуть жителей Пустоши в лоно Империи. Это решило бы столько проблем.

Занятый размышлениями, он даже не увидел, как на равнине появился шатер. И все — и больные, и свидетели Керая, которые должны были наблюдать за «исцелением», и егерь, приведший оскверненных, и дева — вошли внутрь.

Тьма медленно и неотвратимо спустилась на землю. Император отдал приказ быть в состоянии полной боевой готовности. Кто знает этих оскверненных, вдруг они решат нарушить нечаянное перемирие?

Сам он ушел в палатку, где отогрелся, выпил вина, но так и не смог сомкнуть глаз. Лишь под утро слегка задремал. Будто бы только смежил веки и сразу дернулся всем телом, когда услышал крики. В них было столько боли и отчаянья, что Керай тут же вскочил на ноги.

Снаружи его уже ждали верные Хавильдары и несколько опухших от бессонной ночи генералов. Император превратился в комок напряженных мышц, все его тело жаждало действий. Потому как только он оказался на жеребце, то тут же пустился вскачь, не заботясь о сопровождении, собственной безопасности и прочих глупостях. Впервые за последние годы Витий Керай Кулен Первый руководствовался не разумом, а сердцем.

Он сразу понял, что случилось недоброе. Шатра более не было, а Вороны и полуголые оскверненные обступили нечто. Император на скаку спрыгнул с коня, распихивая людей и выискивая глазами то, что боялся увидеть. А именно мертвую с расползающейся по груди раной. И лежащего подле егеря, на котором теперь и места живого не было.

— Он убил ее, — еле нашел в себе силы произнести Фарух. — В спину мечом, когда Аншара спала. Мы видели все, но не успели помочь.

Оскверненные закивали, впрочем, глядя не на Императора, крохотного коротышку, а на Аншару. Керай стоял с тоской и щемящей болью в груди, зачарованно смотрел на деву, прекраснее которой не видел в жизни. Позади послышались звуки лошадиных копыт, и Император невольно обернулся к подоспевшей гвардии. И тогда под его ногой треснуло стекло.

Керай поглядел на пустые колбы и запоздало вспомнил о самом важном.

— Что со Скверной? — спросил он Фаруха.

Генерал ответил не сразу, не в силах оторвать зачарованного взгляда от девы.

— Они все здоровы.