Февраль - кривые дороги

Женщина долго ворочалась на кровати.

— Не спится? — спросила Дианка.

— Да я всегда так: с вечера передремлю чуток, а потом всю ночь маюсь. Старость не радость.

— А сколько ж вам лет?

— Угадай.

— Лет пятьдесят.

— Пятьдесят четвертый пошел. Скоро на пенсию, — вздохнула женщина.

— Но вы как будто и не радуетесь?

— А чему ж тут радоваться? Другие пенсию ждут, чтоб внучат понянчить, а я одна как перст.

Она присела на кровати, подперла кулаком щеку.

— Ты вот что, дочушка, не затягивай с этим делом, а как подвернется подходящий мужик, так и выходи. Да деток поболе нарожай, чтоб было под старость голову к кому приклонить. Без детей женщина все одно что пустошь выгоревшая. Ни травинки на ней, ни былинки. У тебя-то мать есть?

— Есть.

— Счастливая она. — И женщина заплакала.

Теперь пришлось Дианке ее утешать.

Проснулась та, что спала на диване.

— И тут спокойно не дадут поспать!

Она откинула одеяло и вдруг вскрикнула:

— Дианка!

— Катя! Какими судьбами?

Они обнялись, закружились по комнате, тиская друг дружку, похваливая:

— А ты вроде подросла даже!

— А ты пополнела!

— Красавицей стала!

— Куда мне до тебя!

Наконец, когда первые восторги встречи прошли, Дианка спросила:

— А Федя?

— Какой Федя? — удивилась Катя.

— Ты меня убиваешь! Ну, жених твой…

— Ах, жених? Так его в армию забрали!

— А ты где?

— Я на заводе работаю. Табельщицей. Работка, конечно, не пыльная. А как услышала, что отец на соревнование едет, тоже потянуло. Хоть поглядеть со стороны и то радостно. Ну а ты как живешь?

— Живу! — улыбнулась Дианка. — Не жалуюсь! А Геннадий не знаешь где?

— На птицефабрику направили. Я там однажды была.

Они посмеялись, повспоминали всех своих знакомых и заснули на одной кровати, радостные, счастливые.

Утром они позавтракали в столовой, причем Дианка от волнения почти ничего не ела, выпила лишь два стакана чаю и поднялась:

— Пора мне.

— Ни пуха и ни пера! — пожелала ей Катя и отвернулась, скрывая слезы.

— Ладно, не поминай лихом.

Решительным шагом Дианка подошла к своему трактору, влезла в кабину, но оказалось: надо тут же и вылезать. Всех участвовавших в соревнованиях выстроили в одну шеренгу, и начались напутственные речи. Дианка не слушала. Стоя рядом с высоким плечистым трактористом, она все время поглядывала в небо: не предвидится ли дождь? Небо хмурилось, но дождь пока медлил. «Хоть бы успеть, хоть бы успеть…»

Наконец объявили поднятие флага. Поднимали его Катин отец, она по фамилии это определила, и какой-то совсем молоденький механизатор из колхоза имени Ленина. Этот колхоз первым в районе закончил уборку зерновых.

— По местам! — прозвучала команда, и уже через минуту взревели моторы, как будто ураганный прибой обрушился разом на землю.

Сжимая в руках штурвал, Дианка мельком увидела букетик дикого клевера на капоте, успела еще подумать: «Наверное, Катя постаралась».

И тут взвилась в небо зеленая ракета — старт!

В первое мгновение Дианка замешкалась, не сообразила, что означает зеленая ракета, и, лишь увидев, как двинулись рядом с ней трактора, нажала на газ. Ее трактор дернулся раз-другой, и она будто почувствовала его тяжесть на своих плечах. Это впились в землю лемеха плугов. Она еще прибавила газу, и трактор пошел легче, ровнее.

«Теперь так держать! И не оглядываться!» — приказала она себе, лишь краешком глаза наблюдая за тем, как шли справа и слева еще два трактора. Вдруг тот, что шел справа, остановился. Маленький пожилой тракторист спокойно спрыгнул на землю и пошел проверять за собой пахоту.

«Может, и мне так можно?» — подумала Дианка, но удержала себя: зачем? Она и так знает, что глубина нормальная.

Перед глазами у нее тихо качалось поле, то светлея, то темнея чуть заметными неровностями почвы, но трактор подминал под себя эти неровности и упрямо полз вперед, как маленький трудолюбивый муравей с тяжелой ношей на спине.

«Молодец! — похвалила она его. — Не зря я тебе синюю каемочку сделала. Только ты не подведи меня сегодня».

Дианка уже заканчивала второй прогон, и все было хорошо, и трактор ее слушался, как вдруг она увидела, что впереди что-то забелелось. Это была березка, тоненький белый прутик посреди темного поля, Она увидела это, но не подумала, что сейчас запашет ее. А трактору что? Он лез прямо на березку, не сворачивая, не жалея. Лишь в последнюю минуту Дианке удалось вывернуть руль и обойти березку. И все-таки она не была уверена в том, что не задела ее, и поэтому оглянулась. Длинные черные борозды стлались за ней, прямые и ровные, и вдруг резкий зигзаг, будто трактор, как норовистый конь, испугался чего-то и прянул в сторону. Зато березка была жива, лишь согнулась немного, но постояла так минуту и выпрямилась.

«Штрафные очки, — мелькнуло в голове, но она отогнала от себя эту мысль. — Ну и пусть, все равно терять теперь нечего».

Несмотря на то что вчера был дождь, он не пропитал землю, и от идущих рядом тракторов поднималась легкая пыль, ветер сносил ее в сторону реки, а Дианке казалось, что это поднимается над водой туман. Из-за этого-то тумана она и не увидела конца поля, пока чуть не наехала на человека с красной повязкой.

— Стой! Куда разогналась? — крикнул человек и помахал флажком. — Приехала!

А Дианка только в охотку вошла. Подбежала Катя, стала поздравлять ее. Дианка глядела на нее бессмысленно, не понимала.

— Да ты очнись! — тормошила ее Катя. — Молодец! Все по правилам науки и техники!

— Да ладно тебе! — отмахнулась от нее Дианка.

Пока работала комиссия, делала тщательные обмеры, они с Катей спустились к речке, сели на бережку.

— Завидую я тебе, — сказала Катя, — все у тебя получается. Что ни задумаешь, того и добьешься. Какая-то целеустремленная ты.

— А ты нет?

— А я как вот эта веточка… — Она сорвала ветку ивы, бросила ее в речку. — Куда несет течением, туда и плыву.

Дианка молчала. Запрокинув голову, глядела в небо. Оно потихоньку прояснялось, выглядывая синими озерками из-под темных туч.

Катя вздохнула:

— Да, красота… Учиться тебе надо, — вдруг сказала она, — учиться.

— Я и сама мечтаю об этом.

— А раз мечтаешь, значит, добьешься. Я в тебя верю!

Снова взвилась над полем ракета, на этот раз не зеленая, а голубая. Механизаторы выстроились для подведения итогов соревнования.

Дианке было стыдно стоять в одном строю с известными механизаторами, и она все время порывалась спрятаться за чью-либо спину, а ее, Наоборот, выталкивали вперед: почет и уважение женщинам! И во взглядах рядом стоящих уже не было того снисходительно-насмешливого выражения, с которым они встретили ее вначале. Неважно, какое она место займет. Дианка выдержала экзамен, и они принимали теперь ее как равную.

Объявили победителей по группе гусеничных тракторов. Первое место — Кузякин Иван Васильевич. Это был грузный, широкоплечий мужчина, и когда повязывали ему через плечо голубую ленту с надписью: «Лучший пахарь района», то никак не могли завязать — лента не сходилась. Второе место занял победитель прошлогодних соревнований — Катин отец. Дианка нашла глазами в толпе, стоящей напротив, Катю и молча поздравила ее. Катя радостно помахала ей в ответ. А тем временем уже объявляли победителей на колесных тракторах. И тут Дианка услышала свою фамилию. Оглянулась, думала, что ее кто-нибудь позвал, но никого позади себя не увидела. Рядом стоявший пожилой механизатор толкнул ее локтем в бок:

— Чего зеваешь? Иди!

— Куда? — спросила Дианка.

Вокруг засмеялись:

— Ишь, козявка, еще ломается! Второго места ей мало, видать, первого хочется.

А Дианка все не верила, хотя сердце вдруг подпрыгнуло и зашлось тихой щемящей радостью. Но она все еще не двигалась с места, пока ее не выкликнули во второй раз. Только тогда она с трудом оторвалась от земли и пошла на чужих, негнущихся ногах прямо к трибуне.

«Эх я дурочка, — пожалела она, — не переоделась сразу после пахоты…»

И нарядную голубую ленту ей повязали прямо на грязный комбинезон.

Потом стали раздавать призы. Двум механизаторам, занявшим первые места, досталось по мотоциклу, а Дианке — транзистор. Она взяла его в руки — маленький, словно игрушечный, усомнилась: да будет ли он работать? И, чтоб проверить это, включила. — Транзистор грянул такой звонкой музыкой, что заглушил туш оркестра. Дианка смутилась и спрятала транзистор за спину.

Когда с наградами было покончено и оркестр в последний раз проиграл туш, к Дианке подскочил Анатолий Иванович:

— Ну, что я тебе говорил? Все-таки наша взяла! Пусть теперь Федор Иванович поймет — на молодежь надо ставку делать! — И он смешно, как заяц, подергал своими рыжими усиками.

— Устала я, — не приняв его восторгов, сказала Дианка, — и есть хочется.

— Ну, мне не до еды. Я, пожалуй, домой поеду. Надо ж обрадовать руководство!

— Поезжайте, я следом.

Они обедали с Катей в районной столовой, а рядом с ними на столе тихо, приглушенно пел транзистор.

Мешая ложкой в тарелке, Катя мечтательно произнесла:

— Запомни этот день, Дианка: 13 сентября 1970 года. В этот день к тебе пришла твоя слава.

— Слава? — расхохоталась Дианка. — А на что она мне? На хлеб, что ли, вместо масла намазывать?

— А Юрий? — напомнила Катя.

— При чем здесь Юрий?

— Как при чем? Завтра в газетах прочитает и сразу…

— Что сразу? — нахмурилась Дианка. — Ну, говори, говори!

— Сразу полюбит тебя, — сказала Катя.

Дианка покрутила транзистор, и музыка полилась громче, тревожнее.

— Он и так меня любит, — сказала она, — только не может любить.

— Как это не может? — не поняла Катя.

— А так. У него семья. Дочка.

— Ну и что? — удивилась Катя, — Подумаешь!

— Для тебя это «ну и что», а для него, может быть, не «ну и что». Его понять надо.

Катя и есть не стала, тарелку от себя отодвинула.

— Просто трудный у тебя характер. Невыносимый.

— А у тебя еще труднее. И если б ты выросла, как я, без отца, так бы не говорила!

Она встала из-за стола, взяла свой транзистор и вышла. Но Катя догнала ее:

— Ладно, Дианка, прости меня, не злись, я все понимаю. Просто жаль мне тебя.

— А мне тебя! — отрезала Дианка.

Возвращаясь домой, она корила себя: зачем так резко обошлась с Катей? Ведь та добра ей хотела. Но теперь уж было поздно каяться, так как ничего нельзя было изменить.

Дорога подсохла, и ее малиновый трактор бежал споро, будто радуясь тому, что все позади. И солнце выглянуло из-под туч, правда ненадолго, потому что время клонилось к закату.

«Подожди немного, — попросила его Дианка, — мне ведь домой надо успеть засветло».

А почему надо засветло, не призналась. Не солнцу — себе. Хотя где-то глубоко в душе ждала, надеялась.

И не напрасно. Сам председатель вышел ее встречать. Руку пожал и от имени правления вручил Почетную грамоту.

— А я и не догадывался, что ты у нас такая шустрая!

— Я учиться хочу, — сказала ему в ответ Дианка. — Отпустите меня учиться.