Обретение стаи

Глава 1. Первая работа

Август 1987 года, Город, 22 года

Формальности остались позади. Вот уже третий день Торик приходил в это благословенное место — «БЭКАР», бюро экспериментального конструирования автономной радиоаппаратуры — и радовался, как удачно все сложилось. По сравнению с СВЦ здесь был настоящий дворец — просторный и светлый зал, тихонько гудят машины, прохладно даже летом.

Есть особая прелесть, когда тебя взяли в новый, только что организованный отдел. Еще не все сотрудники набраны, залы и кабинеты уже есть, но пока пустые, оборудования мало, свобода и никакой толчеи. Иногда мимо проходили люди, но они шли по своим делам, а он никого здесь не знал кроме Кодера, и это было просто замечательно. Теперь он мог целый день заниматься тем, что нравилось ему больше всего: программировать интересные задачи, не отвлекаясь на всякую ерунду вроде сдачи зачетов.

Торик сидел за дисплеем и прописывал функцию упаковки данных. Дисплей — здоровенный ящик с металлическим корпусом и экраном. Символы на экране — одноцветные, но не черно-белые, а в приятных для глаза оттенках зеленого, как требует эргономика. Разумеется, никаких картинок, только символы.

Ну вот, еще пара строк и готово.

Он уже почти закончил отладку, когда услышал где-то позади пение. Тихонько и почти не фальшивя, кто-то мурлыкал слова — вроде бы знакомые, но немного не такие:

Темная ночь, Только пульки свистят по степи, Только ветер гудит в проводках…

Торик добил на клавиатуре очередную команду и обернулся. Песня оборвалась на полуслове.

— Привет! Я смотрю, у нас новенький?

За столом сидел парень с пышным ежиком волос и сосредоточенно глядел на него, ожидая ответа. Перед ним лежала толстая стопка перфокарт, которую он деловито тасовал со сноровкой карточного шулера, раскладывая на две пачки.

— Привет. Да, я теперь здесь работаю у… Кольцова. — Фу-ты! Чуть не назвал по привычке начальника Кодером!

— Ну давай знакомиться. Олег.

Он отложил перфокарты, встал и протянул руку. Интересный у него цвет глаз, отметил про себя Торик: вроде серые, но с коричневатым оттенком и легкими желтоватыми искорками. Взгляд внимательный и слегка настороженный, но улыбка располагающая. Похоже, он искренне рад знакомству. Свободной рукой Олег тепло похлопал Торика по плечу.

— Анатолий, — представился Торик. — Ты тоже на эсэмках работаешь?

— Нет, я сюда в прошлом году распределился, тогда здесь только еэски были. Сектор эсэмок совсем молодой, лишь с этого года начали развивать. Но дела идут, я смотрю.

«Дяла идуть!» — вдруг вспомнились добрые слова бабушки Маши.

Внезапно из коридора заглянул лохматый парень в спортивном костюме и крикнул:

— Стручок, в футбол будешь?

Олег прислушался к своим ощущениям.

— Пожалуй, нет: опять мотор барахлит. — Он выразительно похлопал себя по груди.

— Жалко.

Когда парень умчался, Торик спросил:

— А почему «Стручок»?

— Не знаю, еще с Универа прицепилось, мы вместе учились. А! По фамилии же! Он Чуфаров — Чуфа, а я — Горохов, видимо, потому и Стручок!

— Надо же. А систему от еэски покажешь?

— Вот консоль. — Олег обвел плавным жестом стол с папками и таблицами и дисплей с клавиатурой. — А еще двадцать расставлены по всей конторе. Можно и новые подключить, мощность системы позволяет.

Стручок включил дисплей, подождал, пока тот прогреется, и нажал несколько клавиш. На тускло-зеленом экране появилось приглашение ввести пароль и, к удивлению, Торика, стихотворение:

…И он уже не тот, что был вначале: Другие судьбы, став его судьбой, Призвав, его уводят за собой…

Р. М. Рильке

— Красиво сказано, — заметил Торик.

— Да. Система никогда не бывает прежней.

— Система? Или люди, которые на ней работают?

— О, да ты у нас философ!

Они с пониманием переглянулись, и Торик осознал, что нашел нового друга.

— Ты где ходишь в рабочее время? — Голос Кодера, вдруг заглянувшего в дверь, выражал куда больше негодования, чем тот испытывал на самом деле. — Пойдем-ка, я тебя озадачу.

* * *

Речь шла о той же системе «ВАМ», над которой работал Торик. Раньше система была вещью в себе, мощной, но предельно академичной. Она умела быстро работать с данными, мигом искала нужные, располагала их в новом порядке. Но добавить данные и увидеть результаты их обработки могли только программисты в режиме отладки.

Теперь все изменилось: у системы вот-вот появятся пользователи. В зал придут люди, далекие от программирования, — вводить данные, обрабатывать, получать отчеты. И им понадобится интерфейс. Только тогда от абстрактной системы будет вполне конкретная польза.

Неприметной тенью где-то за спиной медленно прошел худой высокий человек. Молча кивнул своим мыслям — пока его все устраивало.

В зале работали два техника, оба мужчины, за тридцать, а в остальном — полнейшие антиподы. Боря — шумный и открытый, весь кругленький. Саша, наоборот, худощавый и угрюмый сельский житель с волосами цвета лежалой до весны соломы. Они хорошо ладили и чем-то напоминали Торику героев «Незнайки» — Винтика и Шпунтика.

Был и еще один программист — Веня Зудин, толстый, с прилизанным чубом и сальными глазками. Знакомиться он не подошел, руки по утрам не подавал, и Торик решил не настаивать. Единственное, что напрягало, — дурацкая привычка Вени становиться сзади, сопеть и читать с экрана, заглядывая через плечо. Терпимо, но… неприятно.

* * *

Пара месяцев пролетела незаметно. Торик написал и отладил значительную часть системы «ВАМ», но разработка продолжалась. Потихоньку-помаленьку в зал начали ходить новые люди из других отделов. Про себя Торик называл их «прихожанами», они же приходят — логично? Пока их было немного, он отвечал на их вопросы, успокаивал, что-то пояснял или предлагал способы решения. Так он стал не только программистом, но отчасти и системным администратором.

Торик радовался, когда мог помочь людям, хотя Стручок иногда подшучивал над такими моментами и говорил что-то о «вытирании носов». Чаще всего приходили обычные мужчины и женщины, специалисты в своем деле, пусть мало знакомые с компьютерами. Но попадались и весьма экзотические типажи.

Экономист Изольда Игнатьевна, сухонькая дама пенсионного возраста, прекрасно знала свою работу, а вот всякие новомодные штуки-трюки вроде компьютеров откровенно повергали ее в ужас. Чтобы было не так страшно, она выбрала себе в помощницы Марусю, и теперь они неизменно ходили в дисплейный класс вдвоем. Маруся, совсем молодая девушка, отличалась богатырским телосложением, весила под двести кило и обладала пронзительным голосом. При этом она оставалась девушкой робкой, боязливой, нерешительной и явно нуждалась в патронессе. Так что эти дамы нашли друг друга неслучайно.

— Так, Марусечка, давай сегодня осваивать шестую часть инструкции.

— Шестую мы в прошлый раз осваивали, Изольда Игнатьевна.

— Я помню. Я еще не выжила из ума. Осваивали. Но ведь не освоили, Марусечка, давай себе в этом честно признаемся?

— Ну…

— Не «ну», а открывай эту их инструкцию и начнем заново.

Торик старался не вслушиваться в их нескончаемый диалог, хоть и сидел всего в паре метров, отлаживая новую часть программы. Обучение у них шло медленно, но все-таки в нужном направлении. И все бы ничего, но иногда приходилось говорить о подведении итогов в отчетах, и тогда Изольду Игнатьевну переклинивало. Может, когда-то давно это было у нее шуткой, но теперь, когда она пыталась сказать заколдованное слово «итого», она никак не могла его закончить. Как заевшая пластинка, она тянула свое «ито-го-го-го-го-го…» и физически не могла остановиться! В таких случаях Маруся испуганно вскакивала во весь свой немалый рост и старалась поскорее увести пострадавшую.

Что они делали дальше, Торик даже не пытался представить. Но проблема в том, что в шестой части речь шла о настройке строки итогов. А значит, злосчастных «итого» впереди будет еще много! Хотя, похоже, сегодня Маруся все-таки что-то придумала? Он снова прислушался.

— Здесь должен быть заголовок отчета.

— Да, вот он.

— Здесь строки отчета.

— Да, тело отчета, оно у нас на трех страницах.

— А дальше будет строка…

Панический взгляд Маруси и пронзительный крик:

— Дальше у нас нижняя строка! Низ отчета!

— Ну да, где мы подводим…

— Просто. Низ. Отчета. Хорошо?

— Хорошо. Не надо так кричать, Марусечка. Вот видишь, у нас с тобой все получается! Почти…

Торик очень старался сделать вид, что издаваемые им звуки — вовсе не истерический смех, а просто кашель. Но получалось не всегда.

* * *

Постепенно обучаясь, «прихожане» обретали автономность. В зале уже сидело то четверо, то пятеро, а однажды заняли все семь посадочных мест. Теперь уже эти люди, а не Кодер, ставили Торику новые задачи, предлагали вводить другие режимы или комбинировать существующие. Людям нравилась система «ВАМ», она приносила реальную пользу. В ответ они помогали развивать ее. И это было приятно.

Вечером Торик ехал домой и размышлял. Как здорово, что одна машина может обслуживать сразу много дисплеев. Пользователи не мешали друг другу, а у одной эсэмки хватало ресурсов, чтобы обслуживать их всех. Даже если не хватит, машину можно расширить, дополнить, превратить в суперкомпьютер.

Он размечтался. А если вычислительные мощности ничем не ограничивать? Такая машина могла бы поддерживать не десяток и не сотню, а миллионы дисплеев, где за каждым сидит пользователь и решает свои задачи. Мощный компьютер успевает все отследить, он знает все о каждом пользователе, ощущает каждое его действие и реагирует на него. С точки зрения пользователей, этого суперкомпьютера вроде бы нигде нет, но он как бы рядом с каждым. Всемогущий, всеведущий, незримый и вездесущий… Но это же получается… Бог! Именно таким его представляют верующие.

Ничего себе поворот! Если довести до абсолютного предела саму идею многотерминальной операционной системы, если работать с миллиардами «пользователей», отслеживать не только нажатия клавиш и буковки на экранах, но и движения людей, их голоса и даже тайные мысли, если мы сможем управлять не только электрическими сигналами, но и самими жизнями этих людей, вот так и получается Бог, сверхъестественное существо и высший дух!

Ух! Сама мысль об этом была странной и пугающей.

* * *

В октябре 1987 года тихо и незаметно пришла новость о смерти дяди Миши. Это была просто одна из новостей, обсуждаемых дома за ужином. Никто не сказал доброго слова, впрочем, и плохого тоже. Человек-легенда их рода, человек-подвиг, человек-преодоление растаял, ушел из жизни. Теперь его прах покоился на Кедринском кладбище, а из многочисленных братьев и сестер Васильевых осталась только бабушка София.

* * *

Вечерами работалось спокойней. Чужих в зале не оставалось, а у своих находились собственные занятия, и до Торика никому не было дела. Он сидел за главной консолью машины СМ-1420, которой так восхищался тогда на ВДНХ.

Иногда происходило странное. Торик самозабвенно писал код целыми страницами, почти не делая ошибок. Но когда через пару дней Кодер просил его пояснить отдельные места, он смущался и разводил руками: