Не про заек

Галина Хериссон

Не про заек Роман

2020

УДК 821.161.1

ББК 84(2=411.2)6

Х39

Не про заек/Галина Хериссон; Москва: Издательство ПЛАНЖ, 2020 – 224 с.

ISBN 978-5-6040912-3-4

Роман «Не про заек» — это книга для тех, кто хочет уехать. Тонкая, честная история эмиграции и поисков себя, которая начинается столь всем знакомой среднерусской тоской, развивается на столь незнакомой Рю де ля Помп, и завершается хорошо, хотя иногда это неочевидно.

УДК 821.161.1

ББК 84(2=411.2)6

Х39

© Галина Хериссон, 2020

© Galina Herisson, 2020

© Издательство «ПЛАНЖ», 2020

ISBN 978-5-6040912-3-4

«Нелегко продолжать, я погружаюсь

в воспоминания, и в то же время мне хочется от

них уйти, я записываю их так, будто заклинаю себя от них (но тогда придётся собрать их все

до единого, вот в чем все дело). Нелегко начать

рассказ из ничего, из тумана, из разрозненных

во времени моментов. Не помню, каким образом

мне удалось вспомнить этот разговор. Но всё

было именно так, я записываю, слыша этот

диалог, а может, я его выдумываю, а потом

копирую, или копирую, выдумывая. Надо бы

поинтересоваться, может, как раз это и есть

литература».

Хулио Кортасар

«Рассказ из дневниковых записей»

Оглавление

Часть первая. Встречи. ......................................5

Часть вторая. Письма. ................................... 117

4

К читателю

Это не про заек... Я художник, а не прозаик!

Эта песня для тех заик,

Что читают вдумчиво и сурово,

Теребя по-собачьи слово,

Словно тапок,

И каждый миг

Раз — с десяток лет пролетит.

Я пишу, путешествую снова...

5

Галина Хериссон

Часть первая. Встречи.

Парк Монсо

Я не знаю, почему начала общаться с ней. Хотелось поддержать. Встретились мы лет десять или больше назад, в самом начале её приезда во Францию и моего надвигающегося отъезда в Азию. У меня тогда было много дел в Париже, в семнадцатом округе. После Сорбонны я любила погулять в парке Монсо. Ресторанчики вокруг были неплохи, но иногда я просто брала сэндвич и перекусывала на травке. Тут, в Монсо, знаете, такие газоны, огромные деревья... У меня была тогда короткая стрижка и вера в будущее. Собака и желание новизны.

Встретились мы с Лизой в том самом парке Монсо, практически на газоне. Она пыталась активно практиковать свой французский, свежезаученные фразы. Я курила тогда, а Лиза просто попросила сигаретку. Я расслышала знакомый акцент, такой же был у бабушки со стороны отца. Разговорились, но больше на английском. Французский её был пока очень скромен.

Я дала ей свой тогдашний номер, но мы редко встречались. Во-первых, я была ужасно занята и сама ей не звонила. А у Лизы сначала вообще не было телефона, 6

НЕ ПРО ЗАЕК

потом появился, но на нём не было «кредита». Потом этот мой номер пропал — в Азии я сменила оператора. Мы виделись с ней редко, пару раз на её скромных выставках. Я купила две её небольшие работы...

Хорошо, что обменялись мэйлом. Поначалу, когда мы виделись раза три-четыре, она рассказывала мне, что и как. Ну а впоследствии уже писала какое-то время. То есть скорее писала она себе. Присылала отрывки, зарисовки. Книжку мечтала написать... В общем, я как-то совершенно потеряла её из виду. А тут — мессàж.

Я не чувствовала, что чем-то Лизе обязана, что было в моих силах — сделала. Да и чем бы я могла ей помочь? Принято считать, что «русские эмигранты» как-то помогают друг другу. Но какая же я русская, седьмая вода на киселе... Да и мой отец, несмотря на своих русских родителей, уже давно офранцузился, ему было плевать... Впрочем, стоп, я не об этом! Читайте сами.

* * *

«Страны, города, поезда, автостоянки, дороги, бензоколонки, дамы, господа, шофёры, растаманы, скептики, лыжники, португальские строители, польские шлюхи (pardon), злые молочники, добрые функционеры, бывшие советские рабочие, настоящие европейские домохозяйки, жареная картошка, холодные сосиски, сдвинутые для ночлега стулья в затерянном немецком кафе. И всё это — за тысячи километров от предполагаемого дома. От небольшого кружочка на земном шаре... Где я? Так ли уж важно. Ведь уносит не только за тыщи километров, но и на годы назад, на недели вперёд, в прошлую пятницу, в позапрошлый Новый год и в будущий день рождения. В задорные клубы, за барные стойки, на парижские крыши, в долины Луары, за Уральские горы...

7

Галина Хериссон

В общем — писать! Не беспокойтесь, ma chère Galina, постараюсь взять себя в руки. Хотя вам не обязательно оставаться в вашем удобном кресле, или на кухонном табурете, или в уборной, чтобы закончить это странное чтение, эту писанину, которая рискует попасть в тот самый горшок в последнем из предполагаемых мною ваших расположений. Да и не нужно мне ваше расположение. Бросьте всё это в камин (если, конечно, он у вас есть)! Вы и сами великие фантазёры и путешественники... Впрочем, есть надежда на наиболее любопытных, либо терпеливых, либо необъективных (уж очень надеюсь на необъективных), кто возьмётся прочесть до конца...

Чтиво. О, это — не книга, нет, не берусь назвать это — книгой. Примите лишь во внимание моё ино-странное пре-бывание: волей-неволей сыграешь в слова. Словом, решайте сам, с чего начать, главы уже не имеют значения — выбирайте любую!

Так вот, о туалетных фантазиях... Бывают ещё и ванные фантазии, и вы не станете этого отрицать. Нет ничего лучше этих гигиенических упражнений. Для извержения того, что должно быть извергнуто: из мочевого пузыря, пор кожи, фибр души, серых клеток мозга и глубин сердца.

Ванна наполняется, и уже пятки опущены в горячую воду. И пузырьки воздуха подымаются вдоль хребта и щекочут. Вода течёт и пенится, омывая засохшее и растрёпанное тело, которое опускается на дно, самое дно. И вода заполняет вас и выпивает вас до самого дна. До самого дна вашего существа. И вас уже нет почти.

Пена. Сгустки образуют материки, которые расплываются в океане Вас, как им только заблагорассудится. Внизу кто-то играет вальс. И

8

НЕ ПРО ЗАЕК

неважно, что это только урок пианино по средам, ведь для вас теперь — это музыка Вселенной. А Ваше Тело — само материк, который разверзается, и океан омывает вас внутри и снаружи, выталкивая всё, что есть в вас вредного. И всё обращается в Свет и в Тьму.

Здесь вспомнится всё. Даже общественная баня в России ранних восьмидесятых. Вспомнятся деревянные скамейки и цинковые тазы, в которых доводилось вам сидеть, погружённым в горячую воду до пупа по соседству с братом. И теперь, спустя четверть века, лёжа в ванной, вытягивая носочки как балерина (вы не пробовали? Все движения удаются легко в этом розово-душистом озере!), в этом волшебном чреве, из которого вы родитесь, когда вам этого захочется...

О шанс! О удача, если во французском доме окажется ванная. Мне несказанно повезло! Европейцы экономят воду и, безусловно, правы. Но я готова отдать в жертву десятки и сотни литров воды, чтобы писàть и писать и извергать всё, что было emprisoné1 за решёткой рёбер, за перегородками глазниц...»

Цветочки

«Я всегда была романтической дурой. И делить мне эту романтическую дурь было не с кем. Поэтому во Францию я поехала одна...

Осень началась как-то очень нежно и незаметно. Осень, тот сентябрь в Париже. Я просто посмотрела на часы, а там — осень... На два часа позже, чем в Москве. Нет, здесь лето на два часа длиннее. Оно было невероятно быстрым, это лето. Но началось оно словно в прошлой жизни. Пусть Париж мне подарит

1  Посажено в тюрьму

9

Галина Хериссон

ещё два часа, я не против.

Дыхание улиц, дыхание Христо. Я слышу, как меняется рекламная картинка на уличном баннере, похоже на монотонный храп. Забавно... Хсс, хсс... (сентябрь 2005, рю де ля Помп)»

* * *

На следующий день:

«Я стала забывать русский язык. Пусть это будет в пользу французского. Говорю теперь на странной смеси англо-русского, стараясь добавлять всё больше французских словечек. Прежде думалось, что будет легче с языком... Нет, с английским все ОК, лучше, чем прежде, а вот с французским... У меня теперь странные взаимоотношения с французским, с французами и с Францией. Впрочем, все по порядку.

Да, забыла вам представить моего друга. Это — Христо, но он сейчас на работе. Он придёт вечером, принеся на себе пыль Парижа, ржавчину с лодки и кучу еды... Bon2.»

* * *

Всё началось в тот вечер с Les Hurlements d’Leo. Как перевести это? «Рычание льва»? «Вопли Лео»? Тогда её это мало заботило. Был конец января, Питер, «Бартанга», как обычно. Она зашла туда поесть, поболтать. Была не в лучшем расположении духа. Ребята вытащили на концерт французов Les Hurlements d’Leo. Было весело. Потом был коньяк на морозных питерских улицах. Ночь. Клуб «Молоко». Ничего особенного.

Потом она вспомнила, что слышала эту французскую группу раньше...

2  Хорошо

10

НЕ ПРО ЗАЕК

Один друг, Алекс, все уши прожужжал про то, как здорово можно поехать «стопом» в Европу. Что у него куча знакомых, которые там вовсю катаются. Что сам он, Алекс, собирается. Но Лизу отчего-то не позвал. Наверное, потому что любовь прошла...

Зимняя полудепрессия. Книжки, сны, ожидания.

* * *

Как-то шла по Рубинштейна и неожиданно решила свернуть к цветочному магазинчику напротив «Тётушки Молли». Знаете, там ещё такой огромный тюльпан на кронштейне?

«Цветочки». Её взяли на работу. Чистить розы, делать букеты... Букеты, цветочный дизайн, оформления.

В апреле оформляли презентацию одного журнала в ресторане. Красные цветы на белом. Антуриумы, анемоны, гвоздики. И много маленьких розочек в шляпке-колоколе, самодельной сумочке из проволоки, браслетах и на бархатно атласном чёрно-красном платье, взятом, разумеется, напрокат. Лиза тогда красила волосы в чёрный цвет и носила каре с короткой чёлкой.

Лиза блистала. Она была звездой. Звездой a la décadence. Джаз, фальшивые улыбки, сигареты в мундштуках, закуски a la russe и много водки.

Фотографы предлагали ей работу. А она была в роли, улыбалась направо и налево, не забывая раздавать визитки, угощаться и элегантно курить. Когда она покидала это заведение с большим красным цветком в руке, секьюрити сказали, что она — лучшая.

Она вышла на канал Грибоедова одна, весёлая, немного пьяная, глупо улыбаясь и разбрасывая оставшиеся визитки салона «Цветочки». Это было начало.