Жизнь и приключения Лонг Алека

19

В Таврическом дворце шел Второй конгресс Коммунистического Интернационала. Зал был переполнен. Алексей Иванович сидел в пятом ряду и все еще никак не мог поверить, что он участник этого исторического события. А получилось все так неожиданно!..

Однажды раздался телефонный звонок. Алексей Иванович поднял трубку.

— I want to speak to mister Long[31], — послышался знакомый голос, но Алексей никак не мог сообразить, кто в Москве может называть его «мистер Лонг», но тут на другом конце провода засмеялись, и по этому раскатистому смеху он безошибочно узнал Артема.

— Федор Андреевич! Ты? Вот не ждал! Какими судьбами?

— Я, я… Не забыл еще английский язык? Ладно, давай срочно приезжай ко мне. Есть дело. Пиши адрес гостиницы… Гуд бай! Жду.

Когда Алексей вошел в гостиничный номер, то сразу попал в крепкие руки Артема. Бритоголовый, загорелый, с черными усиками и блестящими черными глазами, одетый в военную гимнастерку, подпоясанную широким кожаным ремнем, он чем-то напоминал татарина. Алексей подметил это сходство и, смеясь, сказал:

— Настоящий Чингисхан! Где ты так загорел? Совсем черный.

— О, брат ты мой! Я ведь с юга. Забыл? Сидел в Донбассе, работал председателем Донецкого губисполкома. А у нас там такая жарища, не дай бог. Прямо как в Австралии. Ну ладно, обо всем расскажу позже. Главное другое. Вот что, дорогой мой. Девятнадцатого июля в Питере открывается Второй конгресс Коминтерна. Я на него и приехал. Приглашали представителей социалистических партий всех стран. Ты будешь присутствовать на конгрессе делегатом от Австралии с правом совещательного голоса. Мы утрясем этот вопрос с Уайтом. Тебе полезно побыть там, послушать Ленина. Увидишь, как рабочие всего мира тянутся к Советскому государству. Может быть, возникнет необходимость сказать что-нибудь, ну тогда скажешь. Согласен?

— Согласен ли? Не могу выразить свою радость. Когда ехать?

— Я позвоню.

Вскоре Артем сообщил:

— Готовься. Бруно дали указание, чтобы он тебя отпустил. Поедем вместе семнадцатого.

И вот он живет в гостинице «Знаменская» в Петрограде.

Несколько дней назад он в первый раз пришел в Таврический дворец, занял свое место и с волнением стал ожидать выступления Ленина. В повестке дня было написано, что первый доклад будет делать он. Делегаты и гости негромко переговаривались. Заседание еще не началось. Алексей Иванович никогда прежде не бывал в Таврическом дворце. Торжественность момента и сознание того, что он сейчас увидит Ленина, создавали приподнятое настроение и какую-то праздничность. И когда объявили: «Слово для доклада предоставляется товарищу Ленину», люди встали со своих мест, зааплодировали. На трибуну энергичным шагом прошел Владимир Ильич. Он выглядел как-то проще, обыденнее, чем на портретах, которые видел Алексей раньше. Не смолкая гремели аплодисменты. Делегаты улыбались, скандировали одно слово:

— Ленин! Ленин! Ленин!

Владимир Ильич поднял руку, хотел что-то сказать, но овация продолжалась. Аплодисменты затухали и вспыхивали с новой силой. С большим трудом удалось установить спокойствие в зале. Ленин начал свой доклад. Он говорил о международном положении и задачах Коммунистического Интернационала. Говорил ясно, просто, конкретно. После шумной овации в зале наступила такая тишина, что было слышно, как делегаты переворачивают листки своих записных книжек. И хотя доклад длился довольно долго, Алексей Иванович не заметил, как пролетело время. Так захватило его то, что говорил оратор. Все было интересным и значимым.

Ленин закончил свою речь. Он собрал листки и направился в президиум. Алексей Иванович бешено, до боли в ладонях зааплодировал. Правильно! Он вспомнил рабочих Австралии. Если бы они были едины, то стали бы хозяевами положения. А зал гремел в восторженных аплодисментах. Все повторилось сначала. Люди стояли и кричали:

— Ленин! Ленин! Да здравствует мировая революция!

Очень понятными были для Алексея Ивановича и основные задачи, которые ставил перед собою конгресс. Он соглашался с каждым словом тезисов, принятых по докладу Владимира Ильича.

«Только коммунистическая партия, — говорилось там, — если она действительно является авангардом революционного класса, если она включает в себя всех лучших представителей его, если она состоит из вполне сознательных и преданных коммунистов, просвещенных и закаленных опытом упорной революционной борьбы, если эта партия сумела связать себя неразрывно со всей жизнью своего класса, а через него со всей массой эксплуатируемых и внушить этому классу и этой массе полное доверие, — только такая партия способна руководить пролетариатом в самой беспощадной, решительной, последней борьбе против всех сил капитализма»[32].

После того как заседание закончилось, делегаты пешком отправились на Марсово поле возложить венки на могилу Жертв революции. И Ленин шел среди них, что-то говорил то одному, то другому делегату. Алексей Иванович все хотел пробиться поближе к Владимиру Ильичу, идти рядом с ним, услышать, что он говорит, но народу было много, его оттесняли, и он сердился.

У могилы остановились. Некоторое время стояли в молчании, скорбно склонив головы. Положили венки и стали расходиться. Наступил тихий, теплый вечер. Алексей Иванович медленно шел в гостиницу. Он вспоминал во всех подробностях сегодняшний день. Вот он, Алексей Чибисов, простой человек, идет рядом с Лениным, он, гражданин Советской Республики, первой в мире республики рабочих и крестьян.

После первого заседания конгресс перенес свою деятельность в Москву. Вернулся туда и Чибисов.

Айна ждала его с нетерпением.

— Ну как, Алеша? Как все прошло?

Алексей принялся рассказывать. Но рассказ получился бессвязным. Он никак не мог сосредоточиться. Он был переполнен всем, что увидел и услышал на конгрессе. Отвлекался на неважные детали. Рассказывал, как выглядит Таврический дворец внутри, как они пришли, как сели, кто был в зале и в президиуме. В голову лезли ненужные подробности. Айна нетерпеливо перебивала его:

— Об этом потом, Алеша. Какой он, Ленин?

Он начал говорить о Ленине. Как был одет Ильич, как он поднялся на трибуну, взмахнул рукой, улыбнулся залу. Рассказал о докладе и о том, как ходил на Марсово поле и что там сказал Владимир Ильич. Он по нескольку раз возвращался к одному и тому же. Ему все казалось, что он не рассказал главного.

Конгресс продолжался до седьмого августа. Много узнал за эти недели Алексей Иванович. Только здесь он как следует понял, какой размах получило рабочее движение во всем мире после возникновения Советского государства.