Всем спокойной ночи

— Потому, что я очень хочу получить эту работу, — ответила я медленно и четко, на случай, если потолок меня слушал.

— Серьезно? — Видимо, мысль, что можно хотеть какую-то работу, была для нее очень свежа.

— Да. А ты разве не хочешь работать здесь?

— Пожалуй, — вздохнула она и накрутила еще одну прядь на карандаш. — Папа думает, мне пора найти нечто подобное. Говорит, это позор, что мое единственное достижение — пластическая операция носа. — Она дотронулась до упомянутого предмета. — Но я смотрю на ситуацию по-иному. Мне кажется, любая работа, которую я найду, будет отнята мною у кого-то, кому она действительно нужна позарез, вот как тебе, например. — И она светло улыбнулась.

— Ну да, в самом деле…

Я снова склонилась над своими листочками. «Рыбные консервные заводы являются основными работодателями на Паго-Паго».

— Мой папа — король ковровых покрытий, — произнесла девушка.

Я сжала кулаки и подняла голову.

— Мой отец, Си Сигал, король ковровых покрытий. — И она снова пошевелила пальцами ног.

Кулаки у меня разжались, когда я осознала услышанное.

— Да ведь он владелец этого журнала!

— Полагаю, да, — согласилась девушка.

Она надела туфельки на руки, и сейчас они танцевали у нее джигу на столе.

— А может, он владелец компании, которой принадлежит этот журнал. Трудно отследить.

— Значит, он запросто может приказать им взять тебя на работу.

— И тебя тоже. — Она широко улыбнулась, сняла туфельки с рук и подкатилась на кресле к моему столу, чтобы пожать мне руку. — Меня зовут Джейни Сигал.

— Кейт Кляйн, — произнесла я. — А теперь я бы очень хотела вернуться к работе.

— Конечно, конечно. Продолжай.

Наступило молчание. Я взялась за карандаш.

«Бухта Тутуила окружена эффектными горами, которые уходят прямо в воду».

— Но вначале можно мне задать тебе вопрос? — проговорила Джейни. — Почему ты хочешь работать здесь?

— Ты шутишь? Это же… — Я с благоговением выдохнула имя, которое вбивали мне в голову все девять лет, что я проучилась в Колумбийском университете. И еще столько же времени, которое я провела за чтением ежегодных «Обзоров литературы», испытывая попеременно то ревность, то восхищение. — Это же «Ревю»!

— Фи, — фыркнула Джейни. — Я предпочитаю «Пипл». Если серьезно, то я скорее поработала бы там. — Она уставилась на меня своими ореховыми глазами. — Как ты думаешь, им нужны люди?

— Ну…

— Подожди! — Джейни ткнула пальцем в воздух. — Идея!

Она прошла через всю комнату к моему столу и пальцами с длинными наманикюренными ногтями ухватила телефонную трубку.

— Да, Нью-Йорк, редакция журнала «Пипл». — Ожидая соединения, Джейни пододвинула бумагу для заметок. — Напиши свой телефон, — прошептала она. — Главного редактора, пожалуйста. Голосовая почта, — сценическим шепотом сообщила Джейни.

— Мы не должны…

Она махнула рукой, призывая замолчать.

— Да, здравствуйте. Звоню вам из офиса «Нью-Йорк ревю». Я сейчас поработала с двумя прекрасными референтами, которых мы, к сожалению, не сможем принять на работу. Обе эксперты в области поп-культуры, прекрасно знают мир звезд, но, как вам известно, мы никогда не пишем о знаменитостях, если они не политики или давно умершие трансценденталисты.

— Боже мой, — простонала я, прижимая к груди листочки с Паго-Паго.

— Их зовут Джейни Сигал и Кейт Кляйн, домашние телефоны… — Она продиктовала номера. — Заранее благодарю за помощь. — Довольная собой, Джейни положила трубку. — Вот так!

Она взяла сумочку и пальто.

— Ты не собираешься заканчивать? — Я указала на Паго-Паго.

Случайно в глаза бросилось предложение: «До 1980 года видом на бухту с горной вершины можно было любоваться, поднявшись туда на фуникулере». Фуникулер или фунекулер? Я не знала.

Джейни посмотрела на меня с жалостью. Этот взгляд вобрал в себя и грязные облупленные стены, и поношенное коричневое ковровое покрытие, и кулер в углу, ворчавший точь-в-точь как старик с несварением желудка.

— Да я скорее умру, чем буду здесь работать.

— Но… Норманн Мейлер! Том Вулф! Сол Беллоу! Ежи Косински! — воскликнула я.

На стене в рамочке висели две страницы из «Алой буквы» — единственный литературный штрих в комнате. Джейни встала на цыпочки и, глядя на свое отражение в стекле, нанесла блеск для губ.

— Судя по последней информации, все они женаты.

— Ежи Косински умер.

— Тем хуже.

Она пригладила волосы и взяла мои пальто и сумочку.

— Пошли, кузнечик. Сваливаем отсюда.

Джейни взялась за дверную ручку. Я демонстративно снова села, вцепилась в синий карандаш и обвела слово фуникулер.

— Нет, — сказала я. — Нет, спасибо. Ты иди. Я собираюсь закончить тест.

— Кейт, — в голосе Джейни прозвучало нетерпение. — Посмотри вокруг. Уродливые кабинеты, претенциозность и отсутствие неженатых мужчин. Ты действительно хочешь тут работать?

Я задумалась. Все мои профессора говорили о «Ревю», как верующие — о рае, как любители музыки кантри говорят о Брэнсоне,[12] как моя мать описывает «Метрополитен-опера». Мой отец был бы в восторге, если бы я получила эту работу. Но хотела ли я работать референтом по информации?

— Нет. В самом деле, нет. Нет, не хочу.

— Тогда пошли!

— Не могу, — пробормотала я.

— Ну что ж, — вздохнула Джейни. — Ладно.

Она медленно застегнула пальто и принялась напевать.

— Удачи, — пожелала я.

— И тебе удачи, — кивнула она и стала напевать громче.

Потом она запела в полный голос «Когда была я молодой… Никто был мне не нужен. И любовь была просто для забавы».

Она печально покачала головой.

— Те дни ушли…

— Что-что?

— Одна, одна-аа, совсем одна-ааа… — громко пропела Джейни. — Я не хочу… Быть одна…

Я расхохоталась. Голос у нее был ужасный, и пела она очень громко.

— Джейни…

— Совсем! Одна!

Кто-то деликатно постучал в дверь. Я успела подумать — а вдруг это Джон Апдайк или Филипп Рот?

— Извините, нельзя ли потише?

— Совсем одна, — провыла Джейни.

Я положила карандаш, схватила свое пальто и вышла вслед за ней.

Спустя годы после того дня, когда мы вместе покинули «Ревю», Джейни сидела в моей гостиной и смотрела на меня. В глазах ее светился хорошо знакомый проказливый огонек.

— Итак, где же Бен?

— В Калифорнии. Деловая поездка. Завтра возвращается.

Я взяла ее стакан и торопливо отпила из него. Джейни подняла брови. Я с вызовом посмотрела на нее и глотнула еще.

— Это что, нервное потрясение после убийства? — поинтересовалась подруга.

— Это… — откашлялась я. — Это… Эван Маккейн.

Лицо Джейни потемнело.

— Мне казалось, мы дали друг другу честное слово, что никогда не будем произносить это имя.

— Ну да, и хотя мне очень больно нарушать свое честное-пречестное слово, но дело вот в чем…

Я прижала к груди маленькую подушечку и рассказала Джейни все — как я нашла упоминание об Эване в кухне Китти, как полиция обнаружила номер его телефона на автоответчике.

Джейни так разволновалась, что вскочила с дивана и стала подпрыгивать в своих красных сапожках.

— Господи! А если он убийца? Тогда его приговорят к смертной казни! — Она схватила свой мобильник. — В этом идиотском штате применяют смертную казнь?

— Не уверена. Но, Джейни…

Она жестом заставила меня замолчать и начала набирать чей-то номер.

— Си знает кого-то из администрации губернатора. — Она перестала набирать номер и уставилась в окно. — Думаю, что это сам губернатор. Может, нам разрешат самим включить рубильник или сделать смертельный укол!

— Джейни! — Я отобрала у нее телефон. — Послушай! Я не думаю, что ее убил Эван.

— Да? — нахмурилась она. — А кто же тогда? — Она снова села на диван. — Может, это Мэрибет. — Джейни кивнула, очень довольная собой. — Женщина, которая растит ребенка без пеленок, способна на что угодно.

Сэм и Джек ворвались в гостиную, за ними, заливаясь плачем, бежала Софи. Мальчишки усадили Страшилу в ковбойском наряде на крышу одной из машинок и привязали его веревкой.

— Глава двести тридцать восьмая, — объявила Джейни, — в которой его похищает банда малолетних негодяев.

Я освободила куклу, утешила Софи, поставила мальчиков в угол и посмотрела на часы. Оказалось, что уже половина шестого, а я совсем забыла про обед.

— Есть и еще кое-что. Китти работала писателем-невидимкой для Лоры Линн Бэйд.

Джейни вытаращила глаза.

— Шутишь!

Я покачала головой.

— Все это появилось в Интернете сегодня утром.

— Но в журналах пока ничего нет?

Она снова вцепилась в телефон.

— Неудивительно. Все говорят, Лора Линн Бэйд не может успевать все, что делает. Если только ежедневно не клонирует сама себя. Каждый раз, когда я включаю телевизор, она уже там и несет ахинею о политике равных возможностей. Мне всегда казалось, что для нее пишет не мамочка из пригорода, а кто-нибудь не старше двадцати трех лет в каком-то «мозговом центре» в Мадрасе.

— Конечно, мамочка из пригорода и двух предложений связать не может, — сухо заметила я.

— За исключением присутствующих. Господи, да это потрясающая история. Потрясающая.

Запищала голосовая почта Джейни, ее носик сморщился.

— Сигал. Перезвоните мне. — Она встала, пальцы уже приготовились опуститься на клавиатуру. — Где тут у тебя компьютер?

— Джейни, послушай! — Я потянула ее обратно на диван. — Ты можешь устроить мне интервью с Лорой Линн Бэйд?

— Что? — Она изумленно уставилась на меня.

— Что… — Я глубоко вздохнула и постаралась придумать нечто для достижения цели. — А если Эван каким-то образом в этом замешан?

— Нет! — Джейни подняла руку и покачала головой. — Нет, черт побери. Ты и так потратила часть жизни на эту кучу собачьего дерьма в человеческом обличье. Если окажется, что он виноват, то командовать парадом буду я. А тебя назначаю главным распорядителем. — Она помолчала. — У распорядителей парада красивые шляпы.

— Вероятно, Лора Линн Бэйд знает что-нибудь такое, о чем она не сообщила полиции. А Китти была моей подругой, — произнесла я.

Джейни в ярости уставилась на меня.

— Ты говорила, что у тебя тут нет друзей. — Она шмыгнула носом. — Уверяла, что я у тебя одна-единственная.

Туше. Укол по правилам.

— Я здесь живу, — помолчав, возразила я. — Это мои соседи. И тут живут мои дети.

Джейни ласково погладила меня по плечу.

— Тяжело было носить близняшек? — спросила она.

— Убийца бродит где-то неподалеку! И даже ты должна согласиться, что это не совсем приятно! И еще знаешь почему? Мне скучно.

Я с вызовом взглянула на нее, осознав, что только что произнесла вслух самое неприличное слово в лексиконе Апчерча.

По мнению моих сестричек-мамочек, сознаться в скуке означало, что ты в паре шагов от утопления своих детей в ванне. Это нечто настолько грешное и запретное, что оно не может быть даже упомянуто! Однако я осмелилась сказать слово «скука».

— Мне скучно. И убийство, ужасное само по себе, единственное интересное событие, произошедшее здесь с того дня, когда наши соседи Лэнгдоны готовили фундамент под гостевой домик и повредили ассенизационный люк. Мне интересно. И я хочу знать больше.