Змеиное гнездо

Боже

– Боже, – говорит Джессап.

Это богохульно и одновременно смешно. Дэвид Джон смеется, и Джессап присоединяется вопреки себе – больше на ум ничего не приходит.

– Знаешь, что койот отгрызает себе лапу, чтобы выбраться из капкана? – говорит Дэвид Джон. Перекладывает рукоятку топора в левую руку, а правой стучит себя по сердцу. – «За Бога, Расу и Нацию». FGRN. И какого хера я набил себе это говно.

Джессапа повергло в шок известие, что Дэвид Джон готов уйти из Благословенной церкви Белой Америки, но это ничто в сравнении с ругательством из уст Дэвида Джона. «И какого хера я набил себе это говно». Веселье, витавшее всего несколько секунд назад, растаяло в ночи.

– Разрешил ему набить себе на сердце, – продолжает Дэвид Джон. – «За Бога, Расу и Нацию»? Если бы я мог вернуться назад, знаешь, что бы я написал?

Он не ждет, когда ответит Джессап. Даже смотрит не на Джессапа. Просто в землю, на топор.

– Я бы написал имя твоей мамы. И имя Джюэл. И твое. Вот что надо было татуировать на сердце. Семью. Близко к сердцу.

– А Рикки? – тихо спрашивает Джессап.

Похоже на икоту. Дэвид Джон плачет.

Джессап не знает, что делать.

Думает о Дэвиде Джоне, несущем его с поля на руках.