Младшая сестра

Кто мог думать, что Шамси — невольный виновник смерти Дадаша? Да и сам Шамси удивился бы, обвини его кто-нибудь в таком злодеянии. С полгода назад, правда, он заплатил семье кровников выкуп, чтоб сберечь свою жизнь. Разве не вправе обезопасить себя от мести кровников человек, имеющий деньги? Разве кровь мусульман — вода, чтобы ей бесцельно струиться по мостовой, как мутному потоку во время дождя? Ведь святой коран не запрещает откуп за кровь? И вот — кто знает! — не откупись он, Шамси, от кровников — быть может, он сам оказался бы на месте Дадаша. Разумеется, Дадаша нельзя не пожалеть — славный был человек! — но, видно, на то была воля аллаха, что он не дал Дадашу средств откупиться и взял к себе в рай. И если уж так случилось, хорошо, что достойно проводили душу Дадаша в последний путь…

— Сестра, — сказал Юнус, когда все разошлись, — слушай меня хорошо. Я уйду на промысла работать, а ты пойдешь жить к дяде Шамси. Я заработаю деньги на промыслах и скоро возьму тебя от дяди Шамси, и ты будешь жить со мной в хорошем доме — в еще лучшем, чем у дяди Шамси, — будешь сыта и одета и по своей воле выйдешь замуж за хорошего человека.

Сердце Баджи сжалось.

«Ушла мать… Ушел отец… Теперь уйдет брат…» И вдруг ей показалось страшным покинуть насиженное жилище, расстаться с братом, уйти в чужой дом, к чужим, неведомым людям. Она почувствовала себя такой одинокой, как будто брата уже не было здесь. Юнус прочел этот страх в ее взгляде.

— Дядя Шамси тебя не обидит, — сказал он. — А если обидит… — брови Юнуса слились в одну полоску, губы сжались.

В тот же вечер Юнус отвел Баджи к тете Марии и повесил на дверь фирменной квартиры замок — горько ему было оставаться одному в осиротевшем доме. Тетя Мария уложила Баджи на кушетку, бережно укрыла одеялом.

Долго не спали в эту ночь тетя Мария, Саша, Юнус. Сидя за столом, они вспоминали Дадаша, Сару, Филиппова.

— Не было бы войны — может быть, отца и не уволили бы… — сказал Юнус, вздохнув. — Будь они прокляты, эти немцы! — добавил он в сердцах.

— Нет, — возразил Саша, помедлив, — дело не только в немцах.

Юнус удивленно взглянул на Сашу. Тот вышел из-за стола и вытащил из-под коврика, висевшего на стене, сложенный вчетверо листок.

— «Не ищите врагов в чужих странах: враг народа — это царское правительство, — прочел, понизив голос, Саша. — Если вы хотите, чтобы не было войн, чтоб вас не отрывали от семей и родного очага, если вы находите счастье народа в мирной свободной жизни, то поднимитесь против царского правительства! Вас вооружили — обратите оружие против врагов народа. Превратите войну в борьбу за освобождение народа!..»

Это было воззвание Кавказского комитета Российской социал-демократической рабочей партии к рабочим Баку и трудящимся Азербайджана.

— Степан Георгиевич говорил, что так оно и будет, — завершил Саша.

Слишком было необычным то, что прочитал Саша; Юнус многого не понял, но он постеснялся в этом признаться и, невольно протянув к листку руку, произнес только:

— Дай мне эту бумагу, я еще раз почитаю сам.

— Смотри, не показывай ее дурным людям, — предупредил Саша.

Едва проступил утренний свет, Юнус простился с тетей Марией и, задержав свой взгляд на спящей Баджи, попросил отпустить ее к дяде Шамси, когда тот за нею приедет.

Затем Юнус простился с Сашей. У ворог они долго стояли, взявшись за руки, и никак не могли расстаться.

Так на заре ушел Юнус на нефтяные промысла, что лежат между селениями на северном берегу Апшерона и большим шумным городом — на южном.

Юнус уже вышел в степь, а Баджи все еще не размыкала глаз — очень вкусно ела вчера Баджи, очень долго думала она перед сном о гостях, очень мягко было ей спать на кушетке.

Ах, гости! Кого только не было!

Был дядя Шамси, был русский большой начальник, был важный мулла. Были рабочие, жены их, дети. Много, много гостей пришло вчера в дом Дадаша и Сары.

Только самих хозяев не было дома…