Живущие во льдах

В отличие от южнее расположенных областей на Севере домовая мышь, как правило, теснее связана с жилыми и хозяйственными постройками человека и проводит в них большую часть года. Благодаря более высокой температуре воздуха в помещениях (здесь тщательнее следят за теплоизоляцией) эти зверьки, как правило, размножаются на Севере интенсивнее, чем в областях умеренного климата. Однако в последние годы летом все чаще можно встретить гнезда домовых мышей в тундре, вдали от поселков. Не исключено поэтому, что здесь складывается и особая раса «диких» мышей.

Другой широко распространенный «захребетник» — серая крыса продвигается к северу, к счастью, значительно медленнее. Главной причиной этого можно считать суровую долгую зиму. Например, на реке Лене уже много лет крайним северным пунктом ее обитания остается поселок Витим. Конечно, вместе с грузами серую крысу неоднократно завозили и в Якутск, и в самые низовья Лены, вплоть до поселка Тикси, но здесь она так и не прижилась. Исключения из этого правила, к сожалению, есть, но их не так много. На Енисее Миддендорф не встречал крысу севернее Енисейска, а уже через несколько десятилетий она заселила Дудинку. Какие-то особо благоприятные условия способствовали ее распространению на северо-востоке СССР, и она встречается теперь в Анадыре, Певеке и некоторых других здешних поселках.

Итак, одни виды животных соседствуют с человеком на Севере лишь в самые трудные и голодные для них периоды года, другие составляют его постоянное окружение, выводят и выращивают в антропогенных ландшафтах потомство и иной раз чувствуют себя здесь лучше, чем в естественных местообитаниях. Большую часть своих пернатых и четвероногих спутников человек «вобрал» из числа исконных местных видов. Некоторые же «захребетники» (их гораздо меньше) пришли за ним из более южных районов. Но в этом нет ничего принципиально нового; по сути дела таким же образом формируется окружающий человека животный мир в любой другой части земного шара. На Крайнем Севере, как и повсюду, среди спутников человека можно выделить даже «городской» и «сельский» комплексы, несмотря на то что по-настоящему «сельских» ландшафтов здесь нет.

Вот один пример. В самом поселке Диксон среди домов гнездятся пуночки, белые трясогузки, каменки — это «горожане». В ближайших окрестностях поселка можно найти гнезда варакушек, дроздов-белобровиков, белохвостых песочников, а в некотором удалении от домов, но еще в сфере явного влияния человека обитают краснозобые коньки — мелкие насекомоядные птицы, хорошие певцы, устраивающие свои гнезда на земле, а также чечетки; все они как бы «селяне».

И все-таки в животном мире антропогенных ландшафтов Крайнего Севера есть нечто специфическое, только ему присущее. Прежде всего бросается в глаза его пока еще бедный видовой состав. Если не принимать во внимание «посетителей» или представителей «сельских» комплексов, связи у которых с человеком подчас слабы и непостоянны, можно считать, что группы «вобранных» и «приведенных» птиц и млекопитающих (примерно то же относится и к насекомым) включают в себя лишь около десяти процентов всех обитающих здесь видов, причем большая часть их может просуществовать и без опеки человека. Южнее, там, где сами антропогенные ландшафты имеют более давнюю историю, доля местных видов в их фауне несравненно выше.

Нельзя не заметить, что человек привел за собой на Север лишь очень немногих животных — самых стойких и неприхотливых. Надо полагать, что других переселенцев с юга здесь и не появится: им не преодолеть трудностей, особенно связанных с коротким летом, долгой зимой, недостатком тепла. Можно заключить далее, что видовой состав окружающего человека на Севере животного мира будет постепенно расширяться, но за счет преимущественно своих, исконных «северян».

Итак, многие звери и птицы все-таки могут поладить на Севере с человеком, находят в соседстве с ним иной раз даже важные преимущества. В принципе это относится также к редким и исчезающим видам. Во всяком случае некоторых из них, как мы уже видели, не назовешь «беглецами от цивилизации», и они в принципе вписываются если не в «городские», то в «сельские» комплексы антропогенных ландшафтов. Таковы, например, розовая и белая чайки, кулик-лопатень, сапсан, может быть, даже кречет. Менее вероятно, но тоже не исключено вовлечение в антропогенные ландшафты Севера гусей, особенно казарок — белощекой и краснозобой.

Конечно, нужно еще думать над тем, как это осуществить, нужно экспериментировать, и здесь открывается широкое, интересное поле деятельности для натуралистов-полярников. В средней полосе и на юге мы уже давно привлекаем к своему жилью скворцов, мухоловок, синиц; в охотничьих хозяйствах разработаны и успешно применяются методы поселения на водоемах водоплавающих птиц. А разве не заманчиво научиться привлекать пернатых, конечно с выбором, в наши северные города и поселки, на ближайшие к ним озера и реки?

В антропогенные ландшафты, во всяком случае в качестве «посетителя», все настойчивее стремится войти белый медведь, хотя как раз он-то здесь и нежелателен. Стерхи на своей родине — птицы осторожные и подозрительные. Однако на зимовках, там, где они видят доброжелательное к себе отношение, их поведение заметно меняется. Не исключено поэтому, что и на Севере к близости людей они могут относиться терпимее. Моржи с большим подозрением воспринимают любые изменения в пейзаже знакомого им лежбища, а также шум, движения, посторонние запахи в этом районе. У них, следовательно, существует связь с человеком, но не «положительная», а «отрицательная». Нарвалы и гренландские киты, естественно, ни в каких взаимоотношениях с антропогенными ландшафтами не состоят.

Наконец, у северного оленя отношения с цивилизацией довольно противоречивые. Там, где это животное считается охотничье-промысловым (в большей части области своего распространения), «дикари», конечно, избегают антропогенных ландшафтов. Они не только не видят в них ничего привлекательного, но и терпят большие неудобства, встречая на своем пути во время миграций дороги, нефте- и газопроводы и другие искусственные препятствия. Однако, если олени находятся под охраной закона (например, на некоторых арктических островах), они охотно пользуются подкормкой, в том числе солонцами, которые обнаруживают вблизи поселков; и вообще с людьми у них устанавливаются здесь довольно хорошие отношения, основанные на взаимном доверии. Вот один случай. В поселке советских горняков на Шпицбергене — Баренцбурге в 1977 году «квартировали» десятка три «дикарей». Вели они размеренную жизнь: вечером шли к выложенному специально для них стожку сена, ночью спали под горой в облюбованном месте, а утром и в середине дня опять наведывались к подкормочной площадке, хотя и не так регулярно, как вечером. Появились свои «подшефные» олени и в других советских поселках на Шпицбергене — у геологов, буровиков, астрономов.

Антропогенный ландшафт часто называют также культурным и подразумевают под ним здоровые, полноценные для жизни и работы людей условия. Понятие это, конечно, очень большое, емкое. Но при всех обстоятельствах оно включает в себя и живое солнечное тепло, и зелень и пестроту разнотравья, и птичьи песни. На Севере все это особенно необходимо человеку, и все это может его окружать. Рядом с человеком могут обитать здесь и некоторые из тех животных, которые считаются редкими и исчезающими. У человека есть все основания, есть возможность быть и сегодня и завтра не врагом им, а другом!