Развод. Горькая правда

1. Звонок

— А вот и наша будущая мамуля, спряталась от всех, будто что-то скрывает. Уж не пол ли будущего ребёночка?

Мерзкое «мамуля» хлещет по ушам. Хотя, когда свекровь говорит слащавым голосом, меня всегда передергивает.

Со своими подписчиками она разговаривает сюсюкая, будто они не взрослые люди, а грудные младенцы

Свекровь продолжает тарахтеть:

Боже, мои дорогие, мы так долго ждали этого малыша! Я буду бабушкой, представляете? Да, — заливисто смеется так, чтобы подписчики оценили мелодичный смех и белоснежные дорогие зубы, — Я буду самой молодой и красивой бабушкой. Викуся, расскажи, кто тут у нас в животике.

Целясь в меня телефоном, она свободной рукой пытается потрепать меня по пузу, которого ещё и нет. Будто я не слегка беременная женщина, а шарпей.

С трудом натягиваю на лицо дежурную улыбку.

— Я думаю, будет мальчик. Глеб тоже хочет сына.

Свекровь плюхается на скамейку рядом со мной, склоняет голову мне на плечо, и я вижу в телефоне наше изображение. Мое — бледное и испуганное, с кривой улыбкой, будто куснула лимон. И рядом — цветущая свекровь.

— Да, это наша Викуся, мои хорошие. Прелесть, правда? — экран в ответ взрывается салютом сердецек. — Я всегда хотела дочку, и вот Глеб привел мне такую милую девочку. Правда, мы больше похоже на сестричек… Но на самом деле, мы — настоящие подружки.

В подтверждение её слов судорожно киваю, не сводя взгляд со своего двойника в телефоне. Вижу, что получается не очень радостно, но ничего не могу с собой поделать.

Внутри все трясётся от тревоги.

Меньше всего меня сейчас волнует, как я выгляжу в чужом видеоблоге. Глеб так и не позвонил за весь день, и я боюсь, что-то случилось.

Когда он не приехал на УЗИ, я с трудом сдерживала слёзы обиды. Крутила в голове, что я скажу ему и в каких выражениях. Чтобы ему было также неприятно и больно, как и мне.

Но время идёт, и сейчас мне уже не до детских обидок. Сердце уже несколько часов сжато в болезненном спазме, будто чувствует приближение несчастья.

— Совсем скоро, мы узнаем, кто у нас в животике живёт. Ну для меня, как организатора этой гендер-пати, это не секрет, — кокетливое хихиканье. — С минуты на минуту приедет мой сын, и, наконец, начнем! Кстати, сейчас покажу вам дизайнерскую аэро-композицию…

Свекровь, вспорхнув со скамейки, убегает хвастаться воздушными шариками, скрывающими пол ее внука или внучки. А я облегченно выдыхаю и вновь хватаюсь за телефон.

Вновь слушаю механические слова «Абонент временно недоступен». Сотый раз за сегодняшний день.

Паника снова комком подкатывает к горлу, но я встряхиваю головой, чтобы разогнать дурные мысли.

Все хорошо, ничего не случилось. Я просто накручиваю себя.

Он же сегодня без машины, телефон разрядился, такси вызвать не может. Идёт пешком. Заблудился. Случайно уехал на общественном транспорте не в тот район.

Все что угодно могло произойти. Его задержало мелкое недоразумение, только и всего.

Чтобы успокоиться опускаю руку на живот:

— Ты тоже переживаешь за папу? Не волнуйся, скоро придет. Мы вместе с ним лопнем эти дурацкие шарики и пойдём спать. Уже скоро, малыш. Уже скоро…

Словно в подтверждение моих слов телефон, наконец, оживает. С облегчением выдыхаю, увидев имя мужа на экране.

— Глеб, ну ты что… Заждались все…

— Здравствуйте. Кем вам приходится владелец этого телефона?

Ненакомый мужской голос на другом конце трубки вводит меня в ступор. С недоумением вновь подношу телефон к глазам — нет, это номер Глеба. Тогда почему я разговариваю с кем-то посторонним?

— Э-э-э… Муж, — неуверенно отвечаю я. Чувствую, как по спине расползается ледяная дрожь. — мой муж — Глеб Николаевич Орлов.

— К сожалению, плохие новости. Ваш муж попал в аварию, разбился на мотоцикле.

Я с облегчением выдыхаю. Это розыгрыш или новый вид мошенничества, сейчас будут просить выслать денег для его спасения или что-то подобное… Глеб никогда бы не сел на байк, он не любитель экстрима.

— Простите, вы что-то путаете…

— Этот телефон найден у пострадавшего, — уверенно продолжает чужой голос, — Ваш муж в областной больнице, в тяжелом состоянии. А имя Дарьи Агамовой вам о чем-то говорит?

— Ничего не понимаю. — Я напрягаюсь. Как-то не похоже на развод мелких мошенников. — Какая Дарья Гагамова?

— Агамова, — беспристрастно поправляет меня собеседник, — женщина, была за рулем мотоцикла. При ней найдены документы…

Он говорит мне что-то ещё. Но я уже не слышу.

Обрывки смысла долетают кусками, прорываясь, сквозь пелену шока.

— Алло, вы слышите меня? — орёт трубка.

— Нет, — шелестом слетает с моих онемевших губ.

Сижу, обхватив голову руками. На коленях лежит телефон.

Где-то за спиной смеются гости, но их смех заглушают короткие гудки. Наверное, собеседник давно бросил трубку.

«Пи… пи… пи…» пульсирует, разрывая мой мозг.

Мотоцикл… Какая-то Дарья… Авария…

Такого не может быть!

Ошибка!

Я не замечаю, как подходит свекровь. Вздрагиваю от неожиданности, когда она трогает меня за плечо:

— Вика, я переживаю. В офисе говорят, что Глеб давно уехал. — Смотрю на свекровь невидящим взглядом. Не сразу понимаю, что она обращается ко мне. — Люди приехали, ждут. Ты прячешься, Глеба нет. Неудобно…

Последнее слово производит на меня эффект пощечины. Неудобно! Да плевать кому там и за что неудобно! Что-то случилось с Глебом!

Чего я сижу? Надо бежать. Скорее!

Рывком поднимаю себя со скамейки, но свекровь хватает меня за руку, разворачивая к себе.

— Вика, что случилось? Ты что-то знаешь? — Сейчас, когда на нее не смотрят подписчики, она позволяет себе беспокойство.

— Нина Михайловна…

— Сто раз тебе говорила, просто Нина.

— Да какая разница! — Выкручиваюсь и, потирая обожжённое захватом запястье, кричу ей в лицо. — Глеб в больнице, понимаете?

Охнув свекровь падает на скамейку. Привычно хватается за сердце.

— Господи, ничего не понимаю… — бормочет и трясёт головой. — В какой? Почему?

— Говорят, на мотоцикле разбился. Но это ошибка, — отвечаю ей, одновременно роясь в сумочке. — С какой-то байкершей… Так, ключи от машины и документы здесь…

— Да. Где Глеб, и где байкеры. Бред какой-то, — свекровь пытается криво улыбнуться. — Погоди, гости же…

Я отмахиваюсь от нее. Мол, разбирайтесь со своей вечеринкой сами. И несусь к парковке со всех ног.

— Вика, ничего не поняла. С кем он был? — Несется вслед, но мне уже не до этого.