Не буду второй

- Автор: Кристина Майер
- Жанр: Современные любовные романы
- Дата выхода: 2024
Читать книгу "Не буду второй"
Пролог
Самира
Кутаясь в теплый плед, спускаюсь на кухню. На дворе сырая осень, а мы до сих пор не включили отопление. По позолоченным стенам расползается плесень, мама каждый день сокрушается о её вреде, но продолжает экономить на коммунальных услугах. Последние три года мы экономим не только на коммуналке, мы экономим на всем!
После смерти отца заниматься бизнесом стало некому. Когда-то огромная империя Алибековых, о которой так любит вспоминать мама, расхищается кучкой жуликов. Я не сомневаюсь, что годовые отчеты, в которых компания приносит лишь убытки, не соответствуют действительности. Советовала маме нанять независимого аудитора.
— Где мы возьмем деньги?! — швырнула мама в раковину половник. — Ты хоть представляешь, сколько это будет стоить?! — накричала на меня. Больше я не лезу к ней с предложениями.
Мама и раньше не отличалась добрым нравом, а за последние три года превратилась в злобную ведьму. Нет больше подруг, СПА-процедур, салонов красоты, походов по бутикам, что делало ее чуть более счастливой и доброй. Мы перестали общаться, интересоваться проблемами и переживаниями друг друга. Я стараюсь максимально редко пересекаться с ней, что сложно сделать, ведь мы живем в одном доме.
Заметив, что в кухне горит свет, вытягиваюсь на цыпочках и тихонько крадусь назад к лестнице.
— Самира! — подпрыгиваю от грозного голоса мамы. Может, проигнорировать? А если начнет кричать? — Самира, иди сюда!
Тяжело вздохнув, возвращаюсь на кухню.
— Прячешься от меня? — налетает, как только я оказываюсь на пороге. Злая и раздраженная: брови хмуро сведены, поджаты губы, нервно раздуваются крылья носа.
— Нет, — негромко. Я так устала оправдываться, слушать крики, терпеть оскорбления…
— Садись, ешь! — кивает в сторону стола.
Как же тяжело жить в постоянном негативе. Аппетит пропал, но сказать об этом маме — навлечь на свою голову очередной скандал.
Бурча под нос, наливает мне суп с вермишелью. Ставит передо мной полную тарелку, кладет два кусочка хлеба на салфетку. Боится, что я поправлюсь и потеряю спрос на рынке невест. Не теряет надежды пристроить меня в «богатый дом», чтобы выправить «наше» положение. Я готова рассказать всем потенциальным женихам о нашем бедственном положении, лишь бы не выходить замуж по расчету, но, если я так поступлю, мама меня убьет.
— Доедай и дедушку покорми, — приказывает родительница. Сжав зубы, проглатываю возражения, готовые сорваться с губ. Ставит тарелку для себя.
«Я обязана помогать, — напоминаю себе. — Маме тяжело тянуть весь дом и больного старика».
Дедушка — не самый приятный пациент. Когда у него поднимается давление, дом напоминает отделение психиатрической больницы. Он кричит нечеловеческим голосом, бьет себя по голове, пытается встать с постели. А сколько раз в нас летели тарелки с едой? Сколько раз приходилось выслушивать проклятья? Его поток брани сложно разобрать, но общий смысл угадать легко.
Год назад пришлось уволить профессиональную сиделку, которая смотрела за ним, кормила, купала, меняла памперсы и белье. Теперь все заботы о больном легли на наши хрупкие плечи. Я принимаю это со смирением, мама выходит из себя.
— Никогда не думала, что мне придется убирать говно под свекром! — обычно возмущается она на весь первый этаж после того, как выносит памперс.
Погружаясь в невеселые мысли, отвлекаюсь от еды, но мама тут же возвращает меня в реальность.
— Доедай, — указывает на тарелку. Не хочу, но возразить не решаюсь. Молча впихиваю в себя невкусный суп. То ли мама разучилась готовить, то ли никогда не умела, а положение спасали нормальные продукты и специи, на которые у нас теперь нет денег.
— Я пойду кормить дедушку, — забираю со столешницы тарелку с чуть остывшим, измельченным в блендере супом.
— Скоро приедут твои братья, смотри не усни, — строго предупреждает она. Для любой мамы возвращение сыновей — радость, но губы нашей родительницы забыли, как надо улыбаться. Я не помню ее счастливой.
— Не усну, — выходя из кухни.
Поднимаюсь в комнату дедушки, стучусь, хотя смысла в этом нет. В спальне чисто, мы постоянно убираем, мама открывает окна для проветривания в любую погоду. Подхожу к кровати, дед лежит с закрытыми глазами. Где тот сильный крупный мужчина, который вселял в нас страх? Передо мной сломленный худой старик, который хватается за эту жизнь только из-за природного упрямства. Первые два года, пока у нас ещё оставались кое-какие сбережения и драгоценности, с ним регулярно занимались специалисты. К деду частично вернулась речь, он научился сидеть и даже двигать правой стороной тела, но кроме нас с мамой об этом не знал никто. Боясь, что его могут вернуть в тюрьму, он ото всех скрывал улучшения.
Ставлю тарелку на прикроватную тумбочку, придвигаю стул к кровати.
— Дедушка, — тронув за руку, бужу, чтобы покормить.
— Уы-ди, — отдергивая раздраженно руку, нечетко произносит он.
— Тебе нужно поесть, — говорю мягким голосом, напоминаю себе о терпении. Дед — все-таки родной человек.
В детстве он меня баловал: давал деньги на дорогие подарки, разрешал заходить в кабинет, где для меня были припрятаны сладости. Я играла на диване, а он работал. Странно, но я не чувствовала любви, не было в наших отношениях эмоциональной привязки. Все как-то сухо, скупо, поверхностно. Если сравнивать с Дианой — моей двоюродной сестрой, то да, наверное, меня он любил, потому что к ней в этом доме относились откровенно плохо.
— Хьде туаи батья?! — зло спрашивает он.
— Где мои братья? — уточняю. — Скоро приедут, — без особой радости. И так жизнь не мед, а с возвращением братьев станет только хуже. Не сомневаюсь, что их приезд принесет кучу проблем.
Мама боится, что сыновей могу арестовать, но идет на поводу у деда. А может, у них от меня секреты? Не удивлюсь. Беру тарелку, тянусь ложкой ко рту, но дед взмахом руки выбивает ее из моих рук, горячий суп оказывается на моей кофте и юбке.
От обиды и бессильной злости на глазах выступают слезы. Поднимаю тарелку, собираю влажными салфетками суп с пола.
— Скажу маме, чтобы она тебя покормила, — не глядя в его сторону. Покидаю комнату под неразборчивое бурчание. Отношу на кухню посуду, выслушиваю упреки мамы:
— Криворукая, ничего тебе нельзя поручить! — в раковину летят ложка с тарелкой, которая тут же разлетается на осколки. Забыла, что несколько дней назад он так же выбил тарелку из ее рук?
Сдерживая слезы, ухожу к себе. Пока набирается ванна, захожу в соц. сети. Просматриваю странички своих одноклассников. Завидую, у них кипит жизнь: учеба, друзья, беззаботные будни, первая влюбленность, а я? Сдав хорошо экзамены, могла бы поступить в любой ВУЗ страны, но вынуждена сидеть в четырех стенах. Поступать не разрешила мама.
— Зачем тебе учиться? Выйдешь замуж, родишь детей, будешь заниматься семьей! — мама считает, что студенческая жизнь меня испортит. Моя участь — рожать детей мужу, которого они выберут для меня.
Долго принимаю горячую ванну, вода помогает сбросить напряжение.
— Самира! — зовет мама, дергает ручку двери. Я не отвечаю, делаю вид, что не слышу из-за шума воды. На удивление, она сразу уходит.
Вода остывает, выбираюсь из ванны, сразу сушу волосы, чтобы не заболеть. В комнате холодно, а плед остался в спальне деда. Я его скинула на комод, когда входила. Надеюсь, дедушка уже спит. Тихонько заберу и уйду.
Дверь приоткрыта. Из спальни старика доносится голос мамы. Надо скорее уходить. Услышав твердый и вполне разборчивый голос деда, застываю в коридоре.
— Отдадим Самиру Караеву….
— Что он сказал? — вздрагиваю, услышав голос старшего брата.
Вернулись…
Злость берет. Они прохлаждались за границей вместо того, чтобы стать нам опорой. Вазир не понял, что сказал дед. Неудивительно, когда не общаешься с больным, не находишься постоянно с ним в контакте, сложно разобрать сказанное.
— Самиру выдадим за Ислама Караева, — переводит мама сыновьям. Нашли жениха, а меня забыли спросить? Приваливаюсь к стене, подкашиваются ноги. Что делать?...
— А он согласен? — хмыкает младший брат. Не знают, кто такой этот Ислам, но всем сердцем надеюсь, что ему не нужна жена.
— Ваша задача его убедить, — продолжает мама. Неприятно осознавать, что они в сговоре. В сговоре против меня.
— А разве Караев не женат? — интересуется старший брат. Мое сердце перестает биться.
— У него только одна жена, — дедушкин неразборчивый голос вбивает гвоздь в крышку моего гроба….