Клянусь, ты моя

Пролог

Белов

День прямо с утра не задался, но делать все равно нечего. Надо идти грызть гранит науки, а то батя мне вставит таких пистонов, что мало не покажется.

И так уже пропустил неделю. Ну че я там забыл, в этом клоповнике? Ладно, не клоповнике, тут у меня и батя, и мама учились, а мама так вообще преподает на ноль какой-то там ставке.

Ваще не прикольно, когда у тебя маман пары ведет, скажу я вам. Хуже только, если это делает твоя будущая жена, как в случае с батей. Я хз, как он это вынес.

Прикатив в универ, топаю к группке парней, которые собрались у нашей импровизированной курилки.

Сам-то я на спорте, потому не дымохочу, но друзья балуются. Меня ппшником зовут, пока я не грожусь прописать им по физиономии, если будут дофига трындеть.

— Белый, здаров, че там, когда следующий бой? — Никос выпускает дым изо рта и протягивает мне кулак.

— Здаров, да когда…когда ссыкливый наш даст согласку. Я-то всегда готов, — хмыкаю и бьюсь кулаками парнями.

— Да, чет он долго в штанишки накладывает, — ржет Раф, щурясь от солнечных лучей, что лупят ему в рожу.

День погожий, на удивление, хоть и осень довольно холодная.

— Мне-то что, я пока других заверну в шаурму и на стол подам в горячем виде, — все ржут, докуривают, и мы идем в корпус. Колотун трындец, яйца морозить совсем не охота.

Поднимаемся по ступенькам, открываем дверь, как на и меня налетает что-то мягко-розовое и очень пушистое. Пахнет сладко как мед.

По инерции обхватываю то, что пытается сбить меня с ног, но все-таки теряю равновесие и приземляюсь не то, чтоб очень изящно. Скорее с минимальными потерями.

Но главное, что эту снесшую меня фурию успеваю перехватить так, чтобы без переломов обошлось. У обоих!

Швакнулся ничего так. Полет нормальный, аж звезды перед глазами засеребрились на мгновение.

А вот взгляд вдруг внезапно прояснился, когда я увидел лицо той, которая на меня налетела, а теперь сидит верхом и в ужасе всматривается в мою довольную и растянутую от улыбки харю.

Пиздец, красивая. Волосы золотистого цвета пушистым веером обрамляют лицо правильных форм. Губы…сожрал бы их прямо сразу, как спелые вишенки, глаза огромные и светлые, а ресницы как смоль…

Ты откуда такая красивая?

— Боже. Простите, пожалуйста, я не специально. Вы не ушиблись? — пытается привстать, но я намертво блокирую все попытки это сделать, у меня, кажись, привстанет сейчас нечто другое, потому что малышка просто песня.

— «Простите» и «пожалуйста» на хлеб не намажешь, в рот не положишь и точно не прожуешь, — медленно поднимаюсь, потирая макушку, но взглядом прикован к малышке. Она еще и елозит на мне, пытаясь подняться.

Давай, продолжай в том же духе, и я буду ходить с дубинкой в штанах.

— Гребаный балет, Белый, ты там живой? — кричит Бэт.

— Та, живой-живой, что не видишь, кровь прилила в другое место, — Раф ржет, хватаясь за живот, а я ему шлю стрелу с ядом своим взглядом. Ибо нех мне тут трындякать не по делу.

— Простите, пожалуйста, — буквально молит незнакомка, а я поднимаюсь рывком с земли вместе с ней и осторожно приземляю на твердую поверхность. Ты еще и пушинка. Почти невесомая…

Румянец опаляет бледные щеки, приводя в живой вид цвет кожи.

— Звать как тебе, таран? — смеюсь и наглым образом касаюсь волос, и вообще плевать, кто там че подумает. Мягкие, как пух.

Она следит за моими движениями и уже тише произносит…

— Злата, — опуская взгляд, ресницы опахалом на щеки ложатся. Одуреть. Вот это да!

Звучит очень эротично, как по мне, а может это у меня все так звучит, потому что секса не было неделю, и я уже на людей кидаюсь?

Еще раз взглядом окидываю ее, но малышка решает иначе и, извинившись еще раз, осторожно спускается вниз, оставляя меня пришибленным вверху стоять и истекать слюной, потому что она вкусная во всех смыслах этого слова.

Особенно попа.

И ноги.

И Лицо.

И талия там точно, что надо, даже сквозь безразмерную куртку вижу.

— Белый, прием! Ты еще передерни на новенькую, чес слово.

— Новенькую?

— Ну да, Благоразумова, зубрилка, перевелась к нам из какого-то Мухосранска. Ты там пока свои семейные дела разгребал, от жизни нашей вовсе отстал, — Бэт хлопает меня по плечу, а я смотрю, как удаляется эта манящая фигурка от меня.

Новенькая? Ну что ж, я хочу тебя себе, новенькая.