Шуры-Амуры

- Автор: Леля Иголкина
- Жанр: Современные любовные романы
- Дата выхода: 2025
Читать книгу "Шуры-Амуры"
Пролог
В памяти навечно откладывается всего лишь незначительное, я бы сказал, даже мизерное, количество важных моментов и мгновений, оставляющих четкие и глубокие отпечатки в резном узоре человеческой судьбы.
Первый день рождения, например. И я сейчас говорю не о тех адских сутках, на протяжении которых будущая мать корчится от боли, дрожащими пальцами сминает простынь, обильно потеет, стонет, ноет, сцепляет зубы и прикусывает собственный язык, пытаясь произвести долгожданное чадо на свет; а тот светлый и очень важный день, когда верные и щедрые на поздравления и подарки друзья, перекочевавшие после этого в стан настоящих, приходят к тебе домой, садятся за накрытый с гостеприимным размахом стол и чествуют виновника сей сходки громогласными, чаще лицемерными, но всё равно торжественными речами. Тебе, допустим, пять лет и ты ничего не смыслишь в масках алчности, двуличия и лжи. И это — слишком идеальный миг! Зарубка попадает в мозг и сразу занимает место в подходящем кластере.
Или вот, например, долгожданный выпускной вечер: самая длинная ночь за все семнадцать-восемнадцать лет беззаботной, слишком лёгкой жизни, белая хрустящая от новизны рубашка, заброшенный за шею повязанный отцом тонкий галстук, навороченный костюм, пиджак которого слегка широк в плечах, заранее оплаченный дорогущий, но всё же без претензий, хоть и с толикой респектабельности, ресторан, гостиничный двухместный номер с королевским траходромом, упаковка — лишь по незнанию! — Extra Large резинок и первый секс с девчонкой, которую несколько часов назад жюри избрало королевой выпускного бала. Это ли не офигительное начало нового этапа?
А вот день своей свадьбы я бы, если честно, не хотел запоминать. Я предпочел бы вычеркнуть его из годового оборота. Лично для меня сегодня — ведь именно сегодня я прощаюсь с холостым вероисповеданием и перехожу на новый уровень мужского существования! — черный-черный день календаря. Ни настроения, ни желания, ничего из важного и нужного. Я не хочу, но всё равно женюсь. И речь идет не о любви или ещё о чем-либо насущном. Это долг и, вероятно, уважение к ней и мазохизм по отношению к себе. Хотя мне больше импонирует:
«Жертвоприношение!».
Моя избранница — отличная девчонка. Ей двадцать пять, мне тридцать три, ей весело и хорошо, легко дается счастье в личной жизни, а я хочу приставить пистолетный ствол себе к виску, нажать курок и испариться. Она красавица, богачка, единственная дочь старинного дружка отца. Я пару раз с ней спал — по обоюдному согласию и без конкретных обязательств. Так уж вышло. Если не ошибаюсь — а я вообще подобным не грешу! — обоим близость требовалась исключительно по медицинским показателям. Короче, я хотел спустить переизбыток хвостатых малышей, но не абы куда, а в чистое и безвоздушное пространство, а у Полины подгорало с ненужной никому из ныне здравствующих девичьей целостностью. Так всё и закрутилось. А вот после — я без базара многократно делал одолжение ей и наконец-таки пристроил на девятимесячный постой вертлявого «сынишку». Теперь как истинный герой обязан на той, кого «растлил», жениться.
— Тебе идет, — сухая женская рука лениво смахивает перхоть или пыль с моего плеча.
— Ничего особенного. Костюм-тройка и свежая по дате стрижка, — пренебрежительно кривлюсь.
Она отходит от меня, а я внимательно слежу за отражением в зеркале.
— Чем ты недоволен? — чуть слышно задает вопрос.
Я разговариваю с маминой спиной — чему здесь быть довольным?
— Говори погромче.
— Саш? — теперь вполоборота окликает.
— Да-да?
— Что-то беспокоит? Волнуешься?
Было бы из-за чего! Через каких-то сорок пять минут нас пригласят в огромный светлый зал для регистрации, в котором я с моей будущей женой обменяюсь обручальными кольцами и дам клятву вечной любви и лебединой верности, затем поставлю подпись в нужном месте и выпью, вероятно, с горя, символический бокал игристого полусухого. Здесь однозначно не за что кому-то волноваться.
— Нисколько.
— Нисколько, — тяжелый женский вздох. — Всё очень плохо или слишком хорошо? Обманываешь или ты боишься слабым показаться?
— Обойдемся без этого.
— Без чего? — по голосу я слышу, что мама сильно изумляется.
— У тебя иной склад ума — ты совершенно не умеешь анализировать ситуацию. Хочешь раскрутить меня на откровенность?
— Было бы неплохо. Ты отдалился. Хм? Иной склад ума, — она тихонечко смеется. — Это выражение твоего отца. Я вынужденно благодарю на добром слове, детка. Однако раньше ты был более разговорчивым.
Признаться честно? Именно сейчас нет никакого настроения.
— Тебе нравится обстановка?
— Без разницы. На голову не капает и на том спасибо.
— Пытаешься шутить? — она исподтишка хихикает.
— Пытаюсь стать самим собой. Мам, ты слушаешь?
— Угу, — и сразу же становится серьезной.
— По-моему, ты жалеешь, что у тебя два сына, но не дочь.
— Это вопрос? — я вижу в отражении гордо поднятый затылок.
— Простое наблюдение.
— Мы заставляем? Чересчур настаиваем? Задрали два беспокойных старика?
— Нет.
— Это «нет» звучит как «да».
— Ваши методы немножечко расстраивают, — нахально ухмыляюсь. — Не ожидал такого. Понимаешь?
— Она беременна и…
— Как честный человек, носящий папину фамилию, я должен на беременной жениться, — заканчиваю фразу за неё.
— На той, что носит твоего ребёнка. Будь добр, не утрируй.
— Бедняжечка, — покачиваю головой, — вот ты и ответила на поставленный вопрос. Была бы у Наташи с Гришей дочь, такой позор бы не накрыл вас с головой.
— Ни о чем я не жалею, — подергивает узкими плечами. — Моя жизнь красиво и удачно сложилась и за это я благодарна твоему отцу. У меня двое сыновей и счастье в личном.
Ну, наконец-то! Понеслась-поехала!
— И слава, да?
— Слава?
— Ну, признание. Смотрите, люди: «Я преуспевающий автор современных любовных романов»!
— Это хобби.
— Все так говорят. Но благодарность за романы ты ведь в купюрах получаешь.
— Кусаешься?
— Бодрюсь! — вальяжно разминая плечи, выставляю грудь вперед. — Так я могу сообщить, что меня конкретно не устраивает, пока ты с головой не погрузилась в пучину сладостных воспоминаний?
— Я слушаю, — теперь родительница чутко настораживается.
— Мы могли бы без шумихи расписаться и не устраивать фарс там, где он однозначно лишний. Зачем этот Дворец? Зачем голодная толпа наемных плакальщиков? Лично я из этих толстолобиков никого не знаю. Зато отец…
— Не начинай, — мать грозно шикает и моментально замирает. — Не трогай его. Он и без того переживает.
— Переживает? Да он же как рыба в воде. Шныряет между этих рож и с каждым братается. По-моему, отче чересчур доволен собой, а вот в переживаниях ни разу не замечен. Он меня подталкивает ногой. Для него невидимое пузо Поли — чудесный повод и даже наслаждение.
— Пузо?
— Живот, чрево, полость, матка. Не знаю. Каким словечком можно это всё определить? Как это по-научному называется? Возможно, брюхо?
— Ты грубиян, — мама квакает.
— Есть немного, — удовлетворенно скалюсь.
— Радость отца тебя раздражает?
— Она творится чересчур открыто.
— А-а-а, понятно. Значит, хотел бы увидеть, как он за сердце втихаря хватается?
— Не перегибай.
— Мне не нравится твой тон, сынок.
— Я против массовости на таких корпоративах.
— Это же свадьба.
— Эта свадьба похожа на ту, что была у тебя?
— Не сравнивай.
— И не собирался. ПапА, конечно, смотрится солидно. По-моему, он слегка поправился, поэтому лицом поплыл. Что думаешь? — подмигиваю через зеркало расправленной спине.
— Да, есть немного. Не каждый день получаешь известие о том, что…
— Пора бы привыкнуть. К тому же, ничего такого. Он скоро станет дедом во второй раз и, вероятно, успокоится. Плана по количеству внуков у него, надеюсь, нет.
— Есть, — она опять хихикает.
— Замечательно. И сколько там натикало?
— Что сколько?
— Сколько он хочет отпрысков из нашего с Петруччио помета?
— Как минимум четверых.
— Решил удвоить материнский капитал? — выставив на пояс руки, задираю полы пиджака.
— По двое каждому.
— Мадемуазель Крессун на этакое вряд ли согласится.
— Ты хоть влюблен в неё?
С чего она взяла?
— Нет, — недовольно хмыкаю. — Отсутствие неприязни, общий ребёнок и полное совпадение в кровати. Она отлично трахается. Есть у Полины Аркадьевны Крессун такой талант.
Жгучая брюнетка — только с виду маленькая девственница!
— Пошляк. Так просто?
— Ничего сложного. Хотелось бы отметить, что не вам с ней спать. Она будет давать, я буду брать. Если проявит безотказность и гостеприимство, то будем долго жить и, как говорится, душа в душу. Более того, рискну предположить, что план по малышне довольно быстро перевыполним. А если нет…
— Замолчи. Тебе не стыдно? — она скулит и всхлипывает. — Это должен был быть прекраснейший день для нас как для родителей, а на самом деле отец со мной не разговаривает, а ты грязь развозишь и совершенно не стесняешься. Я женщина и мать, а ты…
— Я ведь буду изменять ей, ма, — лениво подкатив глаза, пространно заключаю.
— Да замолчи ты! — внезапно звонко вскрикивает. — Признаешься, что будешь наставлять рога?
— Зато обстоятельно и честно.
— Мой младший сын — беспринципный циник?
— Это папина черта или твоя? — я поворачиваюсь к ней лицом. — Обнимешь? — с размахом расставляю руки.
— Возьми свои слова назад.
Пока она бухтит и раздувает ноздри, я полосую взглядом розовую обстановку и молчаливо сокрушаюсь.
— Мы поссорились?
— Пока ты не возьмешь свои слова назад.
— Не повернешься?
— Это чересчур открыто, детка. Полина из хорошей семьи. Мы давно дружим, и я помню эту девочку ещё в белоснежном боди.
— Надеюсь такое же по цвету боди и сейчас на ней, с той разницей, что на спине добавились крючки и кружева. Мам, а ты не находишь, что характер с каждым годом у Велихова-старшего становится всё хуже? Григорий Александрович — тиран семидесяти шести лет, свирепый муж и тяжелейший на подъем отец. А вот пожили бы порознь, глядишь, наш старец за тобой соскучился бы. Кстати, могу устроить. Что скажешь?
— Не смей!
— Да ладно, я же пошутил.
— Всё шутишь?
Сегодня состоится моя свадьба как-никак, а не слезливые поминки.
— Мы могли бы решить этот вопрос не так.
— Интересно послушать.
— Я не отказываюсь от ребёнка, но только лишь из-за него жениться? Согласись, это дикость. Этим союзом мы обрекаем на страдания трех людей. Я не люблю её, у неё девичья эйфория от того, что втиснулась в платье сказочной принцессы, а у ребёнка отсутствуют нос, уши, рот, глаза и руки должным образом не двигаются. Это я к тому, что мелочь даже не может проголосовать и хоть как-то высказаться. Мы решаем за него его судьбу. Неправильно и дико. Я знаю правила и не отказываюсь от малыша, кем бы он ни оказался после появления на свет. Девочка или мальчик — мне без разницы. Алименты от пола, слава Богу, не зависят. Регулярность выплат я бы гарантировал. Вот так бы и жили — счастливо и честно. Уверен, что с внуком или внучкой Гриша виделся бы регулярно. А сейчас… Откровенное насилие. Не о теле речь. Я про неадекватный эмоциональный фон, если что.