В тихом омуте...

И вот тут я рассмеялась…

Громко. Весело.

— Нет, пап, я не думаю, что Кир, станет цветы разводить…"

— Все будет хорошо, малышка, — хрипло поклялся Кирилл. — Не надо бояться. Со мной ничего не случится, — крепко, но осторожно обняв меня за плечи, пообещал он и твердо посмотрел мне в глаза…. — Я должен поехать, — ласково проговорил мужчина, и нежно надавил мне на плечо, заставляя меня лечь обратно на подушку. — Спи, давай, а я вернусь послезавтра утром. Вот так же рано… и разбужу тебя…

— Кииир… — всхлипнула я, схватила его руками за пиджак, и уткнулась холодным носом в его шею. Мне так хотелось избавиться от противных мурашек, покрывающих мерзлыми корками мою кожу и вымораживающих сбитое слезами дыхание. — Пожаааалуйста….

Он тихо выругался сквозь зубы, а потом, с силой притянул меня к себе, впиваясь в мои губы — жадно, нахрапом, забирая у меня воздух изо рта, будто стараясь ухватить побольше…

— Я вернусь… — пообещал Кир, когда две минуты спустя оторвался от моих губ, со стоном больше похожим на животный рык. — Слышишь? Я вернусь, маленькая… — повторил он, гладя меня по спине и плечам, заглядывая в глаза. — А ты давай, не раскисай здесь, — приказал, поднимаясь с кровати и улыбнувшись уголками губ, хрипло произнес. — Я люблю тебя… — а затем протянул руку, поправил запутавшиеся звенья цепочки на моей шее, провел кончиками пальцев по крестику, и еще раз погладив мою щеку, вышел из комнаты…

— Кир…. — сипло прошептала я, и замерла, смотря на закрывшуюся за любимым дверь, с каким-то отстраненным удивлением замечая, что не могу сделать даже вдох… — Кииир, — жалко и надрывно, толи зарыдала, толи завыла я, даже не пытаясь, удержать дурные слезы…

"… — Надеюсь, ты не собираешься работать в таком состоянии? — приподняв бровь, и повернувшись ко мне, спросил папка.

— Нет, папуль, — засмеялась я в ответ. — Кир с ума сходит, если дело касается моего здоровья, или здоровья малыша. Он теперь меня вообще к работе не подпускает…, после того, как врач рекомендовал воздержаться от стрессов и перегрузок, — состроила я рожицу, показав Чертанову язык.

Отец улыбнулся.

— И правильно делает, — с явным одобрением, кивнул мой папка Кириллу.

О, Боже. Я, что сплю? Ущипните меня…

— Слушайся его…

— Серьезно?! — засмеялась я, закатив глаза. — Очень интересно. Это что мужская солидарность?? Или… что??

— Или что, сладкая, — широко усмехнулся Кир, поднося мою руку к своим губам.

— Я серьезно… Пап??! Что такого произошло там, в большой комнате, что моего "вечно бурчащего" папку словно подменили?

— Ничего особенного, дочка, — отмахнулся отец, строгим голосом, хотя в его глазах и светился смех. — Просто мой зять, как, оказалось, шагает в правильном направлении…"

— Эй, Чертенок, хорош тут сопли со слезами перемешивать, — услышала я немного насмешливый голос Макара, а затем его теплые руки, заботливо убрали с моего лица разметавшиеся пряди волос. — Ты как себя чувствуешь? — спросил парень, проводя тыльной стороной ладони по моей щеке.

— Как беременная, — фыркнула я, не зная, почему мне так захотелось сорваться на ком-нибудь, лишь бы не впадать опять в мучавшее меня последний час после отъезда Кирилла, отчаянье.

— О-о-о! — многозначительно заметил молодой человек и зевнул. — Уже больше похоже на мою воинственную невестку. А то ей-богу, ведешь себя как слизняк…

— А ты выглядишь, как маньяк, — съязвила я в ответ, разглядывая и впрямь немного помятого, взъерошенного парня, зевающего на ходу. — Что опять отсиживаешься в кустах? — не замедлила я его поддеть и тут же, покраснела, понимая, что переборщила со своей неуместной злобой…

— Язык, прикуси, — в секунду поставили меня на место. — Тебя, Лер, спасает только то, что ты беременна… — холодно заметил Макар, поднимаясь с кровати…

Его злой взгляд буквально пришпилил меня к постели, и я мысленно поежилась…

Странно… — казалось бы, Чертанов опасный человек, куда опаснее, своего младшего брата, но я никогда с самого первого дня нашей встречи не боялась его…, наверное, сердцем чувствуя, что не обидит он меня.…

А этот.…

Да, нет…, этот тоже… не обидит…

— Думаешь, мне доставляет радости, находится здесь?! Когда он там и я, с#ка, ни хрена, ни хрена не могу с этим поделать?! — с какой-то беспомощной злостью, вдруг гаркнул молодой человек. — А он еще, бл#дь, на дорожку пошутил… — хмыкнул Макар, ероша, как и старший брат, свои короткие волосы. — Попросил, чтобы "в случае чего" крест на его могилку только деревянный поставили. И чтобы никаких памятников. Сказал, что жмурики их потом на себе тащат, а ему в аду, видите ли, и без этого булыжника хреново будет…

Эта шутка Макара больно резанула мои уши, ударив по итак натянутым, как струна нервам, вызывая новую волну паники, страха.… И злости.…

В этот момент я его почти ненавидела…

— Придурок ты конченый! — заорала я, понимая, что еще немного, и я рискую, хлопнуться в обморок. — Я же беременная! Ты совсем с головой не дружишь, говоря мне такие вещи??! — вскочив с кровати, кинулась я на явно ошарашенного моим поведением парня.

— Лера…?

— Что, Лера, бл# дь! — грязно выругалась я. — Достали вы меня все!! "Лера, Лера, Лера-Лера"! Я тут сижу с ума схожу от страха за самого любимого и дорогого мне человека, а вы… вы.… Да, у меня внутри ад, как представлю… — мотнула я головой и с отчаянием закусила губу.

— Эй-эй…, малышка, ты только, правда в обморок не хлопнись, — хватая меня за руку и поддерживая, криво усмехнулся парень. — Нееет… Кир, меня точно, когда-нибудь прибьет за твои слезы, — обняв меня и поглаживая по спине, словно баюкая, пробурчал Макар. — Прости ты меня чугунного, я сегодня тоже сам не свой, вот и несу всякую хрень.… Помнишь, я говорил тебе как-то, что за Кира бояться, лишняя трата времени и нервов… Он и ни из такого дерма выплывал, Лер.… А это… так вообще — три раза плюнуть и растереть… — нашептывал мне молодой человек, а я уже больше не всхлипывала, чувствуя, как страх отступает…

Час спустя, приняв контрастный душ, почистив зубы и приведя себя в относительный порядок, я направилась вниз — на кухню. Аппетита у меня не было, что и не удивительно, но зато была ответственность за голодного малыша внутри меня…

А это значит, — тяжело вздохнула я, — хочешь, не хочешь, а есть тебе, придется, Валерия Андреевна!

Тишину на лестнице и в холле нарушали характерные звуки, доносящиеся со стороны столовой или кухни — Макар играл на гитаре и, кажется… пел…(?)

Чувство, которое я испытала, услышав его впервые, скорее можно было назвать изумлением, а не восторгом… Парень действительно очень классно играл, а его голос…

Короче говоря, не ожидала я, от него такой прыти!

Жалко, что делал он это крайне редко… — только под настроение, и как я поняла, чаще под не очень хорошее настроение.…

В несколько шагов я долетела до кухни и бесшумно зашла внутрь…

Друг к другу спиной рядом, но не со мной,

Мы танцуем брутальные танцы.

Безответные дни продолжают дневник,

Забираем любовь, но авансом.

Нужные сны, но не в нужное русло,

В доме весны безответно и грустно…

Сложив ноги по-турецки, Макар, устало упершись затылком в стену и закрыв глаза, сидел на маленьком диванчике у окна, перебирая струны и извлекая из гитары незнакомую мне мелодию.

Ведь ты как шарф перекрыла мне горло

И убила мою гордость.

Я прошу, верни мне тепло,

Это, как сахар лизать через стекло…

Черный бок покрытой лаком гитары, скромно блестел, маленький цветной медиатор мелькал в зажатых пальцах парня, а под звучные переборы и внезапные резкие удары по струнам по кухне растекался живой звук, отражаясь от стен, пола и увеличивая вибрации воздуха…

Повернёшься, но не надолго,

Мы с тобой перед другом не в долгах.

Любовь на расстоянии прыжка,

Я твоя печаль, ты моя тоска.

Сахарный снег, но почему-то он с кровью,

Всё, как во сне скажи прошу я не помню…

Я на мгновение закрыла глаза, ловя каждой клеточкой своего тела все новые и новые переливы звука гитары и голоса Макара.

Нет, не возможно ТАК петь, если ты не влюблен…

Вернее — если ты не любишь именно до "беспамятства"….

Похоже, за вереницей собственных проблем мы с Кириллом не заметили, как в жизни молодого человека произошли глобальные перемены.…

Когда-то, Кир поделился со мной, что его младший брат не верит в любовь, считая ее чем-то сродни душевному уродству, предпочитая проводить все свое свободное время с красивыми, напичканными силиконом пустышками…

"А я хочу, чтобы он влюбился. По-настоящему влюбился.… Влюбился в душу женщины, в ее родинку, в ее смех, или, как я — в ее запах…"- сказал мне тогда Кирилл.

Ведь ты как шарф перекрыла мне горло

И убила мою гордость.

Я прошу, верни мне тепло,

Это, как сахар лизать через стекло…

Макар обернулся, и уткнулся в меня своими серыми глазами, такими похожими на мои любимые, с глубокими темными зрачками…

— Вот же! — у меня не было сомнений — этот парень был влюблен и скорее всего… не взаимно.(?)

Я верила каждой строчке, срывающейся с его губ…, каждому новому перебору, каждому рифу и звучному аккорду…

Удивленный моим возгласом молодой человек, вздрогнул, опуская голову вниз, но играть и петь не перестал. Наоборот, мелодия зазвучала бодрее и громче…

Ведь ты как шарф перекрыла мне горло

И убила мою гордость.

Я прошу, верни мне тепло,

Это, как сахар лизать через стекло…

Господи! — трудно было признать в этом босоногом, хипповатом татуированном парне в рваных тертых джинсах, пижона, любящего узкие приталенные брюки с ремнем Hermes и розовые рубашки — вообщем того самого Макара Варлама, которого обычно имели честь лицезреть окружающие…

Отыграв последний проигрыш, гитара смолкла, а по лицу Макара расплылась кривая улыбка.

— Очень здорово, — произнесла я, смутившись, нарушенной мною интимностью момента. — С душой….

— О… Спасибо! Я и не думал, что ты всерьез воспримешь все это… — тихо произнес молодой человек, снимая с шеи лямку гитары и отставляя свой музыкальный инструмент в угол дивана.

— Нет, я серьезно! Это нечто непередаваемое… Здорово! — еще раз повторилась я.

— Какие стихи, такая и песня, — насмешливо протянул Макар, и это придало его лицу немного надменное выражение.

Понятно. Такой же гордый — "я-не-могу-быть-слабым", как и старший брат…

Что ж в душу лезть — не моя прерогатива.… У самой каша в голове…

— Ты завтракать будешь… — посмотрел на меня Макар, и, заметив мои метания, ехидно добавил. — Если ты не поняла, то это не вопрос, — подмигнул он мне. — Говори, приготовлю все, что не пожелаешь…

— Мюсли. Ложек пять, — ответила я ему, присаживаясь за кухонный островок…

Вроде бы хозяйкой в доме теперь официально была я, но двигаться и, что-либо делать было до такой степени лень, что я решила расслабиться и принять эту заботу Макара.