Дай мне больше

Когда мир снова начинает вращаться, я бросаюсь назад, выхожу из ванной и бегу в сторону гостиной. Мгновение спустя она оказывается у меня за спиной, мягкая рука ложится мне на плечо, когда я, спотыкаясь, иду к холодильнику за бутылкой воды.

— Дрейк, остановись, — приказывает она, и я отвожу глаза, даже когда она ставит себя передо мной. К моему облегчению, она прикрылась, обернув вокруг тела белое полотенце.

— Прости меня. Я не знал, что ты дома. Где Хантер? — спросил я, оглядываясь по сторонам в поисках его.

— Он вышел поесть. Мы решили остаться дома, так как тебя не было.

— Тебе не нужно было этого делать, — отвечаю я. — Почему ты была голая?

— Я спустилась в спортзал, пока тебя не было. Я только что приняла душ.

Я волнуюсь, чувствуя себя загнанным ею в угол гостиничного номера, потому что в любой момент Хантер может войти в эту дверь и увидеть меня, стоящего здесь с его почти голой женой, и обычно это не пугало бы меня, но после того, какой странной была вся эта гребаная неделя, пребывание наедине с Изабель приобретает совершенно новое значение.

— Ты в порядке? — спрашивает она.

Наконец я встречаюсь с ней взглядом и вижу, что она так же встревожена, как и я. — Я в порядке. Ты в порядке?

Вместо того чтобы ответить "да", она пожимает плечами. — Мы должны поговорить об этом.

— О чем? — спрашиваю я, хотя прекрасно знаю, о чем мы должны говорить.

— О том, что он сказал сегодня утром.

— Я сказала ему "нет", Изабель. Ты сказал ему "нет". Я знаю, что Хантер может быть неумолим, но это зависит от нас, и пока ты говоришь "нет", ничего не изменится.

Ее губы сжались в тонкую линию, а взгляд неуверенности окрасил ее черты. О нет, Изабель. Пожалуйста, не колеблись. Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста.

— Что это за взгляд? — спрашиваю я, чувствуя, что сдуваюсь.

— Ты говоришь "нет", потому что не хочешь… или потому что считаешь это неправильным?

Черт возьми. Если бы земля могла поглотить меня прямо сейчас, это было бы просто охренительно.

— А это имеет значение? — спрашиваю я.

— Да. Для меня это важно.

Она так совершенна, так грациозна, деликатна и прекрасна, и мужчине было бы слишком легко воспользоваться Изабель, и от этой мысли я краснею, потому что она — последний человек на земле, который этого заслуживает. Поэтому признаться ей в том, как сильно я ее хочу, мне кажется столь же вредным, как и солгать и сказать, что это не так.

Но что-то зовет меня сказать ей, что я чувствую на самом деле, чтобы она поняла, что мое сопротивление этой нелепой идее не имеет к ней никакого отношения.

Хантер поставил меня в такое положение, и я ненавижу его за это.

— Изабель, я говорю Хантеру "нет", потому что ставить под угрозу нашу дружбу и твой брак — это последнее, что я хотел бы сделать. — Я делаю большой вдох, запечатывая свою судьбу в ад, и продолжаю: — Но если ты спрашиваешь, захочу ли я когда-нибудь того, о чем он просит, то ответ — безоговорочно, с энтузиазмом… да.

Ее дыхание сбивается, когда она смотрит на меня, широко раскрыв зеленые глаза и нежно приоткрыв губы. Я не должен находиться так близко к ней и даже разговаривать с ней подобным образом, но Хантер сделал это. Хантер заговорил об этом и заставил нас начать этот разговор.

— Правда? — шепчет она.

Я делаю небольшой шаг вперед, пока костяшки ее руки, держащей полотенце, не упираются в мой пресс, и я наклоняюсь, чтобы мой рот оказался ближе к ее уху. — Правда.

Может быть, я пьян больше, чем я думал. Потому что я бы никогда этого не сделал. Я бы никогда этого не сделал. Но у меня в голове все еще стоит образ ее идеального тела, и мне нужно, чтобы она знала, что я не собираюсь соглашаться на это, но не потому, что она меня не возбуждает.

Переместив руку к ее пояснице, я нежно прижимаю ее к ткани полотенца и притягиваю ближе, пока ноющая жесткость моих брюк не оказывается зажатой между нами, чтобы она почувствовала, насколько правдивы мои слова.

Это нарушение. Я знаю это. Но опять же… это вина Хантера. Он открыл ящик Пандоры, и наши с Изабель отношения были чисто платоническими и невинными, пока он не открыл замок и не высвободил все это, так что теперь мы купаемся в зле, сексуальном напряжении и возможностях.

Она задыхается от прикосновения моей эрекции к ее животу, наклоняясь достаточно близко, чтобы я понял, что она не трясется от страха.

Затем мы оба отстраняемся. И на этом все заканчивается. Отвернувшись друг от друга, мы оба делаем паузу, чтобы перевести дыхание и успокоить бьющиеся сердца.

Повернувшись ко мне спиной, она пробормотала: — Я знаю, что ты боишься поставить под угрозу нашу дружбу, но я боюсь, что если мы не сделаем этого, то я поставлю под угрозу свой брак.

— Изабель, ты никогда не должна чувствовать давления, чтобы сделать что-то…

— На меня никто не давит, Дрейк. Я чувствую… то же самое, что и ты.

Я снова отвернулся. Это было не совсем то, что мне нужно было знать. Теперь мне придется жить с этим знанием, и я чувствую, что оно будет преследовать меня какое-то время.

— Но я также боюсь, что мой муж хочет чего-то, чего я не могу ему дать.

— Тогда скажи "нет", — возразил я, снова найдя пространство между нами, когда я прислонился к стойке, борясь с желанием пойти к ней, как раньше.

— Это не… Это не важно. Я хочу сказать, что это просто секс. Я доверяю тебе, и я не думаю, что Хантер просит о чем-то таком, от чего мы все не выиграли бы.

Выгода? Она серьезно? Я не ищу выгоды ни в чем. Мне кажется, что я сейчас единственный здравомыслящий человек в группе. И я действительно не могу поверить, что я буду единственной, кто отказывается от секса.

— А что, если это сведет его с ума? Что если он увидит меня с тобой и возненавидит навсегда? Что, если он выместит это на тебе?

Ее плечи опускаются, когда она смотрит на меня. — Этого не случится. Ты знаешь Хантера не хуже меня, и он не делает ничего под влиянием импульса. Он заботился обо мне с того дня, как мы познакомились, а о тебе он заботится еще дольше.

— Я не могу поверить, что ты об этом думаешь. Изабель, подумай об этом.

— Я подумала, Дрейк. Я знаю, что это все изменит в наших отношениях, но… что если наши отношения готовы к переменам?

Она ничего не понимает. Но у меня больше нет времени спорить, потому что мгновение спустя дверь отеля открывается, и входит Хантер с двумя большими пакетами еды. Он приостанавливается на несколько шагов, когда видит меня, стоящего на кухне напротив его жены в одном лишь полотенце.

Медленно двигаясь, он ставит пакеты на стол. — Я полагаю, вы разговаривали…

— Да, — отвечает она.

У меня сжимается челюсть, и я смотрю в пол. Я не могу объяснить свой гнев, но он все еще кипит во мне.

— И…

Она вздыхает. — И… ничего. Мы просто разговариваем.

Похоже, она действительно на его стороне. Этого не потребовалось.

Так что, возможно, дело во мне. Может, эти двое настолько чертовски безрассудны, что готовы поставить все на кон из-за глупой фантазии Хантера. А я нет. Он увидит, как я хоть раз прикоснулся к Изабель, и не так, как на демонстрации, а больше. Поцелую ее или что-то в этом роде, и он сорвется. Он поймет, как это чертовски неправильно, и пожалеет обо всем.

И тут мне в голову приходит идея.

— Пробный запуск… сегодня вечером, — промурлыкал я, полуобдуманный план просто проскользнул через мои губы без всякой задней мысли.

— Что? — спрашивает она.

— Сегодня вечером в клубе, Изабель может пойти со мной. Ты можешь смотреть — никакого секса, — добавляю я, быстро проясняя ситуацию. — Но мы посмотрим, что ты почувствуешь, прежде чем решиться на что-то еще. Готов поспорить, что, просто увидев ее на моей руке, ты передумаешь.

— И на что же ты готов поспорить? — отвечает он, глядя на меня с самодовольным выражением лица.

— Если ты сохранишь спокойствие сегодня вечером и действительно будешь хотеть этого, то я соглашусь. Но если ты хоть немного взбесишься, то все отменяется. Навсегда.

— Договорились, — отвечает он.

В комнате воцаряется тишина, мы смотрим друг на друга. Пивной кайф официально прошел, так что я не могу обвинить в этом пьянство, но это не совсем проясняет ситуацию.

На что, черт возьми, я только что согласился?