( Не) моя малышка

− Чш-ш-ш-ш, милая моя, тише, тише, − успокаивала я ребенка, затем обратилась к незваному гостю. – Вы кто такой? И как посмели врываться к нам, сломав мне дверь?

Я качала на руках малышку, поглаживая её по спинке, но глаза уперлись в мужчину и метали молнии. Так же я отметила, что за спиной незваного гостя в общем коридоре уже толпились мои соседи по коммунальной квартире, ожидая, что же дальше последует. В их глазах гуляло любопытство, как и вопрос, всё ли с нами хорошо. Но от разворачивающейся сцены их пытались оттиснуть еще два парня в костюмах, видимо, охранники мужчины. Да только любопытство было таким пороком, особенно в коммуналках, что людей невозможно было не то что прогнать, но и оттащить силой от лакомого кусочка – ожидаемых сплетен. Ведь они разбавляли яркими красками их и без того серую, покрытую плесенью жизнь.

− Я пришёл за этим ребенком, − прогремел по комнате его голос, а взгляд остановился на спине малыша.

Какой самоуверенный. Лезгинку ему не станцевать ещё? Малышка на моих руках тут же залилась плачем, будто почувствовала нашу скорейшую разлуку, но, скорее всего, просто испугалась громкого голоса мужчины.

− Красиво упаковать? – оскалилась я. – Извините, бантиком украсить тоже не смогу. Забыла купить ленты, − раздражённо ответила, затем обратилась к ребёнку. – Тише, тише, моя хорошая. Дядя тебя не тронет и никуда не посмеет забрать. Ты же моя хорошая и только моя.

− Мне нужен этот ребенок, − пробасил он повторно, чеканя каждое своё слово. – Я его родной дядя и имею на него такие же права, как и вы.

Я гордо вскинула голову. Неужели? Заявился наконец-то. А мы-то его сколько времени искали, а не нашли. Сегодня он пришёл сам. Что же без своего братца?

− Раз дядя, то это меняет всё дело и споров никаких нет. Конечно же, тогда забирайте. Вот, возьмите, − и я протянула ревущую малышку ему.

Валерия разразилась ещё большим плачем, цепляясь маленькими ручками за мою рубашку, которой место было на свалке, но никак не на моих плечах. Скорее всего, вид огромного незнакомого мужчины её тоже напугал, как не нравилось ей и то, что она не выспалась. Самым страшным было это: недосып. Успокоить ребенка тогда считалось невозможным.

Да только названый родной дядя посмотрел на ребенка также, как до этого осматривал комнату: брезгливо, будто ему предлагали кусок тухлятины. И вовсе не торопился заключить малышку в свои медвежьи объятия, приветствуя родную кровиночку.

− Что же вы медлите, дядя? Даже не приголубите родную племянницу, не успокоите, ласковых слов не скажете? – я ждала, пока тот хотя бы пошевелиться. Только мужчина продолжал стоять истуканом, словно впал в ступор или же брезговал? − Раз приехали за ней, берите и уматывайте отсюда, не забудьте захлопнуть за собой дверь. С той стороны, − голос мой едва ли не дрогнул.

Я чуть ли не силой сунула в руки амбала малышку и отвернулась, до боли и до хруста сжимая кулаки, как и кусая губы до крови. Пусть забирает. С ним ей будет хорошо. С ним у неё будет всё необходимое и только всё самое лучшее. Что могу ей дать я? Ничего, кроме своей любви. Но на ней далеко не уедешь. Кроме чувств ей нужны и материальные вещи, во многом дорогие.

По моим щекам покатились горькие слёзы. Я уже жалела о своём поступке, что отдала свою любимую девочку в чужие руки под действием эмоций. Да, я немного устала от всего, да я выгорела, да мне нужна была помощь. Сейчас я действовала под горячую руку, не обдумав ничего, уже жалела о своём поступке, как и о своих словах. Откуда я могла знать, что он действительно приходится братом Олега? И где сам папаша? Если он сейчас заберет девочку, то смогу ли я видеться с ней потом? Но непрекращающийся плачь Лерочки за моей спиной говорил о том, что дядя всё также продолжал стоять истуканом посередине моей комнаты с орущим ребенком на его вытянутых руках.

− Вы хоть знаете, как успокоить грудного ребенка, прежде чем заявиться сюда и требовать отдать вам малышку? – развернулась к ним и забрала Леру из его рук, смерив его уничижительным взглядом.

Присела на диван и принялась успокаивать ребенка. Незнакомый мне пока мужчина даже не шелохнулся, до тех пор, пока Лерочка не успокоилась и не притихла.

− Лучше бы сюда её папочку за шкирку притащили, чем самим тут всё громить, − взглянула на щепки, не замечая того, как изменилось лицо мужчины при упоминании его брата. Теперь ещё и на дверь надо будет раскошеливаться. – Вот как я найду мастера под Новый год, чтобы он всё починил? Если у вас деньги куры не клюют, это не повод портить имущество других людей, под каким бы предлогом вы сюда не заявились.

− Я стучал, − пробасил он неожиданно для меня. Стоял же до этого молча, что сейчас то заговорил? – Вы не открывали.

− Конечно не открывала. Между сном ребенка, что не спит нормально уже который день, и открыть дверь неизвестно кому, который к тому же грозится забрать у меня малышку, что я выберу по-вашему? – наши глаза встретились.

Внешне огромный и бесстрашный мужчина выглядел на данный момент испуганным ребенком и настороженно поглядывал в сторону Валерии в моих руках, будто перед ним поставили невыполнимую задачу. И выглядел он сейчас не таким уж грозным и бесстрашным, как было в первые секунды его появления в моей комнате. Словно слон и мышь, где последняя выглядела не иначе как монстром для первого. Ну да, зачем ему самому лично заботиться о племяннице, когда он может нанять целый штат нянечек для неё. Он же без страха даже в руки взять Валерию не сможет.

− И зачем так нужно было врываться? Не могли менее шумно дать о себе знать? – я всё продолжала причитать, за словами пряча свой страх, липкий и ничем непобедимый. – Всех наших соседей перепугали.

Страх перед тем, что он её заберет. И заберет прямо сейчас. Мужчина мог. Запросто. Зря то ли он заявился ко мне с двумя охранниками. Такие скрутят и пикнуть не успеешь, а он мою Леруську в охапку и ищи его потом. Ведь я не мать этого ребенка и имею на неё такие же права, как и он. Птичьи. Да только вот у него есть деньги, а я чуть ли не еле-еле свожу концы с концами. Даже если прямо сейчас открыть холодильник, кроме кусочка засохшего хлеба, там больше ничего не найти, даже под лупой.

− Говорите, что хотели, и выход вон там, − кивнула я в сторону проёма, где соседи всё еще продолжали на нас таращиться.

− Нам много нужно обсудить. Это касается ребёнка, − будто я этого не знала. – Я имею на него такие же права, как и вы.

− Имеете, не стану скрывать, но пусть её отец сперва покажется, чтобы я могла как следует огреть его сковородой. Бросить беременную девушку, а потом ещё и ребенка, какой подвиг, − возмутилась я. – А с виду то казался нормальным парнем.

− Он не придёт, − его голос прозвучал слишком громко, слишком хлёстко, слишком холодно словно…

Я вопросительно взглянула на мужчину, подозревая самое худшее…

Глава 18

Глава 18

Моя прелесть или мои?

Шантаж – самый легкий путь

добиться своего.

Слова автора.

Клим

Снова окно, снова офис, снова я один в кабинете. Но вот дверь открылась и внутрь вошёл совсем не тот человек, которого я ожидал.

− Клим Несторович, там к вам начальник отдела за… − Секретарь не договорила.

− На сегодня для меня никого нет! – рявкнул я. Вроде бы предупреждал её с утра о неприёмном дне. Да и Дмитрию Николаевичу лично говорил повременить со своими нововведениями. Пока не до него сейчас. Вот разберусь с одним важным делом, потом уже можно будет и его выслушать. Так нет же, не сдается он, обивает порог моего кабинета чуть ли не каждый божий день. Не пора ли поменять его на более понятливого сотрудника? Надо будет попросить отдел кадров подобрать подходящую кандидатуру, а начальника отдела безопасности проверить его.

Секретарь тут же поменялась в лице, извинилась и попятилась назад.

− Ефима Петровича впустить сразу же, к нему это не имеет отношения. И принесите мне кофе, − успел проговорить устало, прежде чем дверь закрылась, и я снова остался один на один самим собой и своими мыслями.

Работа не шла, цифры плясали перед глазами, и я отложил бумаги, несмотря на утро. Промучив себя пару часов, заставляя по несколько раз вчитываться в слова, бросил все дела и просто принялся ждать.

Отчет о малышке и её окружении я получал чуть ли не каждый день. Там ничего особенного не случалось, пока мать ребенка не бросила малышку и не свинтила в неизвестном направлении. Да и материал для анализа никак не получалось получить. Не врываться же к ним домой и потребовать силой? Ефим Петрович сказал, что придумает что-нибудь. Своё слово крестный сдержал. Три дня назад ему удалось заполучить образец девочки и сегодня он должен был принести результаты. И я ждал, отложив все дела. Не скажу, что меня устраивало то, что ребенок рос в таких условиях, но и забрать его прямо сейчас у меня оснований не было.

Дверь снова открылась. К этому времени кофе давно уже остыл.

− Ваша, − тут же услышал я голос крестного, который размашистыми шагами за секунду дошёл до меня и чуть не ткнул конвертом в лицо с логотипом известной медицинской организации. На его лице сияла улыбка.

Я достал листы бумаги и прошёлся по ним глазами. Руки немного подрагивали, но я старался не показывать это. «Олега!» − возликовала мысль в голове.

− Едем! – смял конверт, схватил со спинки кресла костюм и направился к выходу.

− Прямо сейчас? – удивился крестный. – Может, стоит предупредить?

− Нет, так у них не будет времени придумать что-то или даже сбежать, как сделала настоящая мать ребенка. Малышку потерять я не хочу, только не сейчас, − ведь она была спасением, настоящим чудом для всей нашей семьи.

Водитель два раза переспросил адрес, прежде чем тронуться. Неудивительно, такой район. Обычно он возил меня на встречи в рестораны или в офисы. Сегодня же я следовал по необычному маршрут: в старый, когда-то застроенный коммунальными домами, теперь же можно сказать забытый властями. Когда понадобиться территория под новые дома, тогда про него вспомнят, пока же он как старая забытая вещь. Лежит себе в шкафу на полке, никому не мешает. Вроде и не одеваешь, но и выбросить жалко.

Чем ближе мы подъезжали, тем грустнее становилось. И в такие минуты невольно накатывала грусть. Я сам когда-то жил также, даже намного хуже, и не хотел бы своим детям такого же будущего. И я изменился, изменил себя и достиг немалых высот. Многие же забивали и просто плыли по течению жизни, ломаясь под её условия.

В старый кирпичный дом я заходил без опаски. Здесь жили в основном пожилые люди, старой закалки, у которых не было детей или близких родственников, и они старались держаться правил. Поэтому в таких домах редко встретишь неприятный запах, как и животных без хозяев. Подъезды чистые, на подоконниках в коридорах цветы в горшках.

Поднявшись на нужный этаж, нажал на звонок, но трели не услышал. Пришлось постучаться. Дверь открыли не сразу, пришлось напомнить о себе ещё раз. После минутного ожидания на пороге появился мужчина, явно любитель прикладываться.