Заставлю быть моей

— Я с Алексом, — радуется Оля. — Маша с моим братиком! — треплет Дена за щеки.

Как всегда, начинают дурачиться, а я сразу берусь за шар. Подхожу к дорожке.

Еще раз поворачиваюсь посмотреть на ребят, но мой взгляд падает на соседний столик. Мила сидит за ним, смотрит прямо на меня. Тим рядом и Андрей, правда, Кати нет.

Бросаю шар и жду моего страйка.

— Да! — не успеваю я дойти к столику, как Оля повисает у меня на шее. — Давай сделаем их в сухую! — закусывает губу и смотрит на меня горящими глазами.

Такая же азартная, как Ден.

— Давай, — а у самого взгляд убегает в сторону. Мила вся красная сидит, не играет, а когда поднимает на меня глаза — в них молнии искрятся.

Играем дальше. Я периодически смотрю на сводную сестру, и становится легче.

Только от ее взгляда. Искры, что бросает в меня. Нервные улыбки мне особенно нравятся, как и то, что она держится от Тима на расстоянии.

— Капец! — хватается за голову Ден. — Не фартит мне сегодня.

Уже несколько бросков без страйк, бесится.

— Не твой день, — с хлопком опускаю руку на плечо друга.

— И не твой, по ходу, — кивает в сторону, где сидит Мила. Я сейчас стою спиной и не вижу, что происходит.

— И не твой. Кати вообще не наблюдается, — удовлетворенно хмыкаю.

— Может, пойдем, поздороваемся? — Ден уже на грани взрыва. Прет, даже меня не слушает.

Передаю эстафету девочкам и иду следом.

Ден здоровается с пацанами, а потом и Миле подмигивает. Она заливается краской до кончиков ушей и тупит взгляд в чашку с латте.

— Ты без Кати? — пока Ден общается с Тимом, я ловлю момент.

— Катя заболела, — вместо нее отвечает Тим.

Ко мне подбегает Оля и тянет к дорожке, схватив мою руку. Я иду, не смотрю под ноги, смотрю на багровое лицо Милы.

Делаю кидок под громкий пульс в висках.

— Ты, как я вижу, не можешь лишиться этой деревни, — Оля преграждает мне путь, когда хочу вернуться за столик. Ден еще там, с Андреем разговаривает.

— Ты о чем? — засовываю руки в передние карманы джинс.

— Алекс, — закидает руки мне на шею, обиженно надувая губки, — почему она?

Я и сам не знаю. Для ответа трудно подобрать слова, поэтому просто улыбаюсь. Хочу снять руки, как за спиной раздается:

— Алекс, можно тебя на минутку? — дрожащий голос Милы я узнаю сразу.

— Конечно, — стряхиваю руки девушки со своей шеи.

На меня не смотрит, только Олю прожигает взглядом насквозь, пытается испепелить. Хватает меня за руку и тянет за собой.

Я и не пытаюсь вырваться. Покорно иду, пытаюсь не ржать, и радуюсь. Плещу от ее ревности.

— Ты специально? — отведя меня за угол, ставит руки в стороны. На шее вена пульсирует от гнева. Щеки румяные, дыхание громкое.

— Ты о чем? — выгибаю бровь.

— Пришел. Рисуешься с этой… этой, я даже не знаю, как ее назвать! — поджимает губки.

— Ты же ушла на свиданье, может, и я на свидании?! Не думаешь, что это совпадение? — опираюсь на прохладную стену.

Мила охватывает голову руками и топчется на месте, выдыхает ртом, а потом опять впивается в меня злым взглядом.

— Не верю. Ты все специально делаешь! — на глазах слезы.

Настроение стебаться пропадает сразу, и я сам беру в ладони ее лицо.

— Он тебя обидел? — уже готов со старта идти и считать ему зубы. — Почему ты плачешь?

— Я не плачу! — хватается за мои запястья, впиваясь ноготками в кожу.

Мокрые глаза находят мои. Смотрит, заставляя чувствовать ускоренное сердцебиение. Одно на двоих.

— Мила!

— Ты меня обидел! Ты! — Бьет кулаком в плечо. — не хочу, чтобы она на тебя вешалась! Не хо-чу!

48

— И я не хочу, чтобы возле тебя ошивался Тим.

Сжимает челюсть, играя желваками. В глазах нет злости, только предупреждение.

Меня колотит. Зуб на зуб не попадает, и кажется, вообще мир кружится.

Я почти час уговаривала сама себя не двигаться. Смотрела, как эта стерва вешается на Алекса, и все внутренности переворачивались. Чувство новое, незнакомое, только настолько сильное, что кончики пальцев леденеют.

Мне надо уйти, только не могу. Понимаю, что не имею права предъявлять претензии. И, черт, сама себя обманываю. Он мне нравится. Очень. Но… Нельзя.

— Давай сбежим отсюда, — предлагает. Ответ чуть не срывается с языка. Я хочу.

Черт! Как все сложно…

— Я пойду, — беру себя в руки.

Целую неделю я живу в аду. Тот поцелуй словно вселил в мое сердце Алекса, как и в кровь, и в мозг. Кошмар просто! И сколько я раз ни повторяю, что он мой сводный брат — ничего не помогает.

— Иди. И дальше убеждай себя, неплохо получается, — ржет за моей спиной.

— Как ты не понимаешь, — я плакать хочу. Из последних сил удерживаю влагу, корпусом развернувшись к Алексу. — Твой отец с моей мамой, понимаешь? — Сжимаю руки в кулаки от бессилия. — Если они поженятся? Если захотят ребенка? — рукой смахивая со щеки улизнувшую слезинку.

— Я понимаю, просто ты меня не слышишь. — Так смотрит, что душу выворачивает наизнанку. — Знаешь, я устал бороться с твоим упрямством, — оглядывается по сторонам.

Господи! Я напрочь забыла о людях. Устроила здесь разборки!

Сразу заливаюсь краской, повернув голову в сторону. Несколько девушек стоят недалеко от нас и наблюдают.

Естественно, я им неинтересна. Их объект Алекс.

— Сейчас я иду в машину, она припаркована сзади центра. Жду тебя ровно десять минут.

— Если я не приду? — сердце больно колотится о ребра.

— Все закончится, даже не начавшись.

Оставляет меня посреди коридора. Забирает куртку и проходит мимо меня, даже не взглянув.

Наверное, он блефует, не сдается так просто?!

Медленно вхожу в боулинг и наблюдаю за Тимом. Красивый, веселый, умный, только мое сердце уже на той долбанной парковке.

В голове тикают часики. Стараюсь изо всех сил перебороть желание, что пламенем горит в груди.

Смотрю на куртку, лежащую возле сумки, и прикрываю глаза.

Как я маме все объясню? Как я могу ее так предать? Она заслуживает счастья.

Как болит…

С одной стороны мама, с другой — Алекс. Что мне делать?

Я уверена, она не осудит меня, да и никто не знает, что из наших отношений может выйти…

— Прости, Тим, — подхватываю свои вещи. — Мне жаль, ничего не выйдет! — убегаю из зала, не дождавшись ответа. Понятия не имею, куда бежать, и одеться не успеваю. Так вылетаю на улицу, не чувствуя холода.

Алекс был прав. Я — дура! Мы же не знаем, куда приведут наши отношения. Может, через два месяца мы возненавидим друг друга, возможно…

Нет, я не буду гадать наперед.

Останавливаюсь возле стоянки и опять хочу рыдать. Тут тьма машин, куча рядов, и как найти автомобиль Алекса, не имею понятия.

Ноги сами меня несут вперед, и, когда я замечаю широкую спину впереди, срываюсь на бег.

— Алекс, — ору почти у цели. Он разворачивается и открывает объятия. Падаю в них. Дышу несколько секунд ему в грудь и поднимаю глаза.

— Так и знал, что шантаж сработает, — целует меня в нос. — Пошли.

— То есть ты бы не отступил? — бью кулаком в грудь. Алекс демонстративно закашливается, опуская голову мне на плечо.

— Нет, конечно! — довольно улыбается. — Я же обещал заставить — так и сделал, — недовольно разглядывает меня. Забирает куртку из рук и помогает надеть. — Давно в больнице была, хочешь обратно?

Смешно сдвигает брови к переносице.

Протягивает тыльной стороной ладони по щеке, легко чмокает в губы.

— Поехали, — ведет к машине и открывает дверь.

— Куда? — домой рановато. И погода хорошая, можно погулять еще.

— Буду тебя целовать, — подмигивает с хитрой улыбкой. Кровь сразу приливает к лицу. Чувствую, что краснею, и сажусь в машину.

— Очень смешно, — бурчу, пока Алекс обходит автомобиль и садится на место водителя. — Алекс, — меня волнует один вопрос, — как мы родителям все объясним?

— Никак, — даже не взглянув на меня, заводит мотор и выезжает на трассу. — Поверь мне, это не понадобится.

Только я так не могу. Между мной и мамой никогда не было секретов. И в этот раз, я думаю, она все поймет.

49

— Доброе утро, — захожу на кухню. За столом уже все сидят, и даже Алекс. Обычно он первым сматывается из дома. Я в последнюю неделю пряталась по углам, а он специально ждал.

— Привет, доченька, — мама кивает на стул, — наконец ты можешь позавтракать по-человечески, — наливает мне в пустую чашку чай из заварника.

Сразу кривлюсь. Не люблю чай. Я от него засыпаю. Мне кофе нужно, чтобы проснуться.

— Мам-м, — хнычу.

— Ну, ну, сегодня так, у нас что-то с плиткой, не могу включить. Егор уже вызвал специалиста.

Ужасно хочется перевести взгляд на Алекса, только я боюсь спалиться.

Он вчера меня уговорил пока ничего не рассказывать матери. Немного поведал о дяде Егоре, и я очень удивилась. На первый взгляд мужчина не похож на такого эгоиста.

— К ужину все починят, не волнуйтесь, — успокаивает Егор, не отрывая глаз от газеты.

Я в последние дни не замечала, как вел себя Егор, была слишком занята самоедством и удержанием. Реально верила, что смогу избегать Алекса.

Не вышло. Теперь я понимаю, что было глупо в это верить.

— Спасибо, — Алекс поднимается и сразу закидывает кружку в раковину. — Я буду поздно сегодня.

— Помой чашку! — поднимает Егор глаза. Смотрит на Алекса так, будто он совершил преступление.

Замечаю, как мама молчит, поджимая губы.

Алекс останавливается возле дверей, словно наткнувшись на бетонную стену.

Воздух накаляется. Тишина. Только яростное дыхание Егора режет барабанные перепонки.

— Я помою, в обмен на одно занятие по праву, — подрываюсь на ноги, улыбаясь во весь рот.

Не ожидая ответа, несусь к мойке. Руки дрожат, я даже мочалку с первого раза взять не могу.

— Я помогу тебе с правом. — Алекс тоже подходит к мойке. Моет кружку, едва зацепив пальцами мои.

Тепло сразу растекается телом, и напряжение немного спадает. Ненадолго. Ровно до тех пор, пока не оборачиваюсь. Егор так смотрит на меня, как голодный лев на жертву. Мое лицо моментально начинает жечь от стыда, пока он не переводит взгляд на Алекса.

Очень тяжелый, я бы даже сказала, огненный. Мне даже чай, которого я сделала два глоточка, поперек горла стал.

— Вижу, вы уже подружились, — наигранно улыбается. Правда, в глазах ничего не меняется.

Я не очень разбираюсь в людях, но мне показалось, что Егор сегодня вел себя именно так, как описывал Алекс.

Кажется, я никогда и не присматривалась к мужчине. Да и какая мне разница, если маме с ним хорошо, все остальное для меня неважно.

— Подвези девушку до универа, вон как тебя защищает, — выходит за нами в гостиную Егор. Не просит — приказывает, а мне становится не по себе.

Алексу девятнадцять. Он сам вправе решать, что делать или нет. Моя мама никогда себя так не ведет. Она уважает мое мнение и желания. Для меня приказы Егора немного по-дикому звучат.

— Как скажешь! — бросает Алекс и, подхватив сумку, выходит на улицу, громко хлопнув дверью.