Музыка любви

Позже, когда я поднимался наверх. Весь дом уже спал, как вдруг я услышал, плачь. И плачь доносился из ее комнаты. Я не медля ни секунды, ворвался в комнату и застал ее сидячую около кровати ко мне спиной и дрожащую.

Я подбежал к ней и сел на корточки.

— Что случилось? Почему ты плачешь? — спрашиваю банальные вопросы. Но иногда без них никак.

Она открывает красные глаза от слез и смотрит на меня, как на чужака.

— Уйди! Тебя это не касается! Я хочу побыть одна! — рыдала она.

Я присел на пол рядом с ней.

— Если поделишься своей болью, я сделаю это в ответ. Тебе нужно освободиться от груза прошлого.

— С чего вдруг ты такой добренький? — с не доверием спросила она и метнула в меня свой убийственный взгляд.

— Просто, я сегодня понял, что нам не следует враждовать. Мы не враги друг другу.

— Неужели до тебя дошло…

— Да, дошло. Я помирился с отцом. Это самое главное достижение в моей жизни. Я так считаю, — сказал я и усмехнулся.

Молчание.

— Моя мать умерла два года назад. Авария. Мне было очень плохо без нее, я страдал каждый день без нее. Поэтому, когда отец сказал про женитьбу, я подумал, что он нашел ей замену и забыл про нее. — я закатал рукав и показал шрамы. — Я тогда был тоже в машине, но я выжил, отделался сотрясением мозга, а она погибла. Если коротко, то я понял, что был не прав, что указывал ему как жить. Я сделал выводы, и считаю, что не буду тратить жизнь на ссоры, обиды, на прошлое.

Опять молчание.

— Мой отец умер, когда мне быть пятнадцать лет, — начала Лана. — Он погиб в тюрьме. Его убили.

Я ошеломленно на нее уставился.

— Да, я знаю, о чем ты думаешь. Что он был преступником и все такое… Но нет, его подставили и повесили на него нелепые обвинения и посадили на десять лет. Через пять лет, когда мне стукнуло пятнадцать, его убили в тюрьме. У него были нелады с сокамерниками и… — она снова заплакала.

Я не мог ее обнять. Хотя очень хотелось. Но я не мог. Я просто онемел.

— Иногда на меня накатывают воспоминания. Думаю, ты меня должен понять. У нас с тобой похожие судьбы родителей. У нас у двоих кого-то из родителей нет, — напоминает она мне, что мы все еще разговариваем, а не молчим.

Молчание, опять накрывает нас. Мы сидим, непонятно, сколько времени, пока я не начинаю быть философам:

— Лана, послушай, я думаю, что отец не хотел бы, чтобы дочь каждый вечер рыдала о нем и убивалась. Он хотел для тебя лучшего, я уверен. Так что перестань горевать и начни жизнь заново с чистого листа. Как я и собираюсь сделать.

Встав с холодного пола, побрел к выходу, как меня остановила Лана:

— Спасибо, Влад.

Я улыбнулся и, кивнув, вышел из комнаты.

Между нами был вечер откровений, но лучше так, чем ложь в лицо. Тем более у нас с ней настал мир или перемирие. Не знаю, как это называть. Но думаю, теперь мы не будем набрасываться друг на друга с упреками и ненавистью в глазах. Надеюсь, станем хотя бы приятелями.

Это во благо мира с отцом, и покоя матери.