Вера в сказке про любовь
- Автор: Евгения Чепенко
- Жанр: Современные любовные романы / Самиздат, сетевая литература
- Дата выхода: 2015
Читать книгу "Вера в сказке про любовь"
Как вдруг, откуда ни возьмись…
Смешно звучит зачин, словно в сказке. В моей личной сказке. А я его за Динозавра приняла. На стереотипах личных зациклилась, совсем со своей самоуверенностью позабыла, что из любого правила найдутся исключения. Вот, пожалуйста. Слабость показала только прозрачным намеком, а он уже и ведущий, и защитник.
Тем давно позабыл о слезах и вообще всяком горе. Прижимая крепко лист с птицей к груди, он шагал уверенной пружинистой походкой. Лицо парня сияло удовлетворением от происходящего вокруг.
- Юный путешественник, да? – задумчиво спросила я. Или вернее будет сказать, пробормотала, потому что вслух я произносить вопрос не собиралась. По рассеянности вырвалось.
- Да, это он с детства любит. Ну, или просто выбора не было, за собой его кругом таскал, вот и привык.
- За собой кругом?
Свет кивнул.
- Он уже и на концерте побывал, шашлыки со мной готовил не раз, по городу пешком в основном.
Я засмеялась:
- А что за концерт?
- Да, так. Ни о чем. Джазовые импровизации, по случайности попали, послушали минут сорок и ушли.
- И как ему? Понравилось?
- Понравилось. Еще как. Он мне и барабанщика сам барабанщиком обзывал и гитариста. Обычно же молчит. И даже говорил, на чем оба играют.
Это было, на самом деле, очень интересное наблюдение и очень важное. Я как-то непроизвольно уловила. Значит, есть в жизни Тёма нечто, что способно его заставить больше общаться с окружающими.
Мы сошли с эскалатора и направились к выходу. Впервые мне не понадобилось толкать дверь. Ее и открыли и придержали.
- А что за садик? – уже более уверенно я себе позволяла вопросы задавать.
- Частный, в группе наполнение маленькое, и у него сопровождающий есть. Студентка. Толку от студентки, правда, немного.
- Почему?
- Не справляется. Туда.
Последняя фраза относилась к пикапу припаркованному край дороги. Недалеко уехал, после моего побега, на той же станции и спустился.
- А в чем не справляется?
Мы сели в машину, Свет повозился немного, застегивая ремень безопасности сына. Сам сын возился с обнаруженным на сиденье бесхозным букетом роз. Я искренне понадеялась, что хоть одна розочка да уцелеет. Очень хотелось сохранить на память.
- Во всем. Начиная с того, что он с ней не разговаривает.
- В смысле? – не поняла я. – Совсем?
Свет взглянул на меня ласково, немного устало и одарил сногсшибательной улыбкой.
- Совсем. Он говорить считает нужным только с людьми, которые ему нравятся, а таких на пересчет.
- А… - заикнулась я, вспоминая, как мне конфеты односложно предложили при первом же знакомстве.
- Куда едем?
Это был новый вопрос, на который водитель ждал ответ. И кроме меня ответить было некому. Помощь пришла, откуда не ждали, - от Артема:
- Домой.
- Только сначала за пиццей заедем. Есть охота, - категорично рассудил водитель.
- Пицца, - подтвердил отпрыск водителя.
Вот оно, главное мужское правило! Война войной, а обед по расписанию. Пофиг мне этот постулат забыть не дал, большое ему кошачье спасибо. Иначе сейчас бы не смогла быстро переключиться с Тёмычевой головы на такую банальную вещь, как еда.
- Пицца, - пожала плечами я и пристегнулась.
Два с половиной часа, что были потрачены на маленькое семейное происшествие, пошли впрок дорожной карте Питера. Теперь мы ехали по городским улицам, а не красиво стояли. Ехали втроем. И что примечательно, мне это нравилось. Конечно, утраченное свидание немного отдавалось печалью, но втроем было то ли интереснее, то ли привычнее, то ли полноценнее. Я и сама толком не поняла свои ощущения.
- А врачи?
Помирать, так с музыкой. Наглеть, так по полной.
Я совершенно нормально приму, если он меня сейчас высадит и вообще больше близко ни к себе, ни к сыну не подпустит. Тёмыч для него – святое. Это я уяснила хорошо.
- А что врачи? Невролог простыню выписывает такую, что волосы дыбом. Причем каждый свою. Пока их было трое, и три разных назначения. Он у меня без печени останется, если все это пить будет. При этом Тём с ними не разговаривает. У дефектолога бумажку какую-то важную порвал, причем нарочно. В саду логопед с ним занимается. Если верить ее словам, то все у них отлично складывается. Я поначалу порадовался, теперь уже нет.
- Нет?
- А результата нет.
Я оглянулась. Тём планомерно отрывал розам лепестки и бросал на пол. Делал он это очень увлеченно, очень сосредоточенно и откровенно наслаждался процессом. Точно как с салфетками. Юный разрушитель. Я дотянулась и осторожно свистнула из выпотрошенного букета одну уцелевшую розочку.
- Тём! – привлеченный моими телодвижениями, Свет тоже обернулся и узрел безобразие. Голос был раздосадованный, немного отчаянный, а лицо виноватое – мне понравилось. На букет-то было наплевать, а вот это так непроизвольно теплом по душе прошло, аж дыхание сбилось.
- Да, они все равно завянут, - махнула я рукой и с улыбкой перевела взгляд на цветок на своих коленях. – А эту сохраню.
- Зачем? – растерялся Свет.
- А мне первый раз за долгое время подарили то, что я на самом деле люблю.
Что я говорила про правду бессмысленную и беспощадную? Это снова была она.
Мой собеседник засмеялся.
- Могла бы так красиво сказать, что сохранишь, потому что подарок от меня, такого замечательного и бесценного.
- Да? – почти правдоподобное удивление изобразила.
- Нет?
- Чего? – ушла в тупик я.
- Пицца! – радостно крикнул Артем.
- Две! – так же радостно дополнил его папа.
Я застонала и закрыла лицо руками.
- Ну-ну, - успокаивающе погладил меня по спине Свет. – Ты привыкнешь.
Теперь дара речи вообще лишилась.
Привыкну?! В каком смысле привыкну?
Это как-то неосмотрительно долгосрочно прозвучало. Разве нет? Или он просто по ситуации пошутил, а я ищу скрытый смысл там, где его нет? Черт бы побрал женскую склонность замечать все то, что замечать не надо!
- Пиццерия. Пошли выбирать?
Вот так я снова оказалась в Пандоре, в знакомой квартире, на знакомой кухне. Сидела и заворожено наблюдала, как Артём ест бровями. Нет. Серьезно! Мало того, что он рот открывал так, что туда помещалось полкуска сразу, так он еще и брови при этом вверх поднимал. А потом жевал в том же духе: брови вверх вниз ходят. В прошлые разы ни с конфетами, ни с печеньем разноцветным так не было. То ли я мелких редко видела, то ли оригинал попался. Умял оригинал куска четыре, не меньше. Запил чаем, руки об скатерть вытер, сказал «спать» и уверенно пошел на выход.
- Я сейчас, - сорвался следом Свет. При этом он сам еще не поел, на ходу откусил побольше, руки быстро помыл и убежал. У меня нежность в душе шевельнулась. А это уже совсем плохой признак. Это уже «на себя возьму все грехи твои, обретешь покой на моей груди». Это полный провал, Штирлиц!
От переживаний вкус еды совсем потерялся. Сидеть и ждать было выше моих сил, нужно было чем-то себя занять, поэтому я сделала первое, что в голову пришло, - посуду помыла. Я – женщина, мне простительно в отчаянные моменты быть странной. В итоге, тарелка, нож и два несчастных стакана нервы не успокоили, зато нервы хозяина вывели на одну ступень с моими. Он, когда пришел и объял взглядом произошедшее безобразие, такое лицо сделал виноватое, что у меня снова нежность шевельнулась.
«Обретешь покой на моей груди, и святой слезой излечу от ран».
Организм требовал спасения и текилы. Много текилы.
- Спать лег?
Я сидела на краешке стула и кусала нижнюю губу, пытаясь придумать, как себя вести дальше.
- Лег, - кивнул Пересвет. Он сидел напротив и внимательно меня изучал.
Хотела сказать, что помню о привычке Тёма не засыпать сразу, но быстро язык прикусила. Прозвучит так, словно я поскорее наедине хочу остаться, а я совсем не хотела. Точнее не то, чтобы не хотела, хотела, только страшно… Дожила, малахольная, сама про себя перед собой оправдываюсь.
- Хочешь вина?
- А ты? – зачем спросила, сама не поняла.
Свет опустил голову и засмеялся, потом исподлобья на меня взглянул по-мальчишески так, озорно. Я неосознанно залюбовалась, потом спохватилась. Точно малахольная! А с чего взяла, что мне не пора? У него у ребенка стресс такой был. Поздравляю, Верочка, ты – тормоз. Ноги в руки и домой.
Я резко поднялась:
- Пойду.
Теперь лицо Пересвета выражало недоумение:
- Куда?
- Д-домой, - я заикнулась и неуверенно показала рукой в сторону многоэтажки напротив.
- А я? – недоумение прошло, теперь он смотрел на меня внимательно, серьезно, мягко.
Рот я открыла, что сказать не придумала, закрыла, пошевелиться тоже не смогла. Уставилась только на него перепугано и все. Сам виноват. Откуда я знаю, как на твои вопросы отвечать? Я вообще с тобой, плохой мальчик, ничего не знаю и ничего не понимаю.
Словно сквозь дрему наблюдала, как он быстро поднялся, приблизился и поцеловал. Вот просто так склонился и поцеловал, не обнимая, не глядя перед этим в глаза и не касаясь даже рукой. Вроде бы ничего особенного, просто губ коснулся легко и тут же отстранился, но все равно, предупреждать же надо! Я сам факт-то отметила, а осознать не успела, так что как смотрела на него испуганно, так и продолжила, если не больше.
- А так останешься? – и ни тени улыбки на лице. Наоборот, глаза темные от чуть расширившихся зрачков, взгляд пристальный напряженный.
Я снова не нашлась что ответить, только плечом неопределенно повела и губу нижнюю грызть начала. Свет поднял руку и осторожно большим пальцем провел по ней.
- Не делай так.
Вот теперь точно в обморок грохнусь. По крайней мере, тело одолела самая настоящая слабость, а голова напрочь отказалась соображать. Ни мыслить, ни говорить, ни шевелиться.
От нижней губы он перешел к верхней, потом точно так же осторожно провел до левого виска и спустился на шею. Взгляд его при этом неотрывно путешествовал вслед за пальцем. Казалось, нет ничего важнее в мире, чем то, что он видит в данный момент.
Второй поцелуй отличался от первого и был таким же, как предшествовавшая ему ласка. Осторожный, нежный, тягучий. Этим поцелуем Свет не настаивал ни на чем. Я чувствовала лишь его губы и дыхание глубокое, иногда замирающее. У меня самой кровь в ушах шумела, а сердце колотилось так, что он не мог не заметить. Уже обе его руки мягко удерживали мое лицо. Было так восхитительно ощущать тепло его ладоней, не сопротивляться этому теплу, вбирать в себя. Свет вдруг немного отстранился. Не больше миллиметра разделяло наши губы, когда он прошептал:
- Ты всегда так пахнешь?
- Как? – мой шепот получился сквозь прерывистый вздох.
- Ванилью, чем-то пряным и немного горьким.
Я вновь не нашла ничего осмысленнее, чем неуверенно пожать плечами. Он улыбнулся и вернулся к поцелую.
Точнее почти вернулся. Почти, потому что в дверь позвонили. В коридоре мгновенно раздался детский топот. Я вздрогнула, а Свет невнятно пробормотал что-то краткое, но, подозреваю, емкое. Нехотя он отпустил меня и пошел открывать.
Я спряталась за кухонную стену – не хотелось попадаться на глаза незваному гостю. Зато, когда голос незваного гостя оказался голосом Альбертовича, приехавшего узнать у сына состояние внука, я ухватила сумку, свой цветочек и, невпопад распрощавшись со всеми, убежала домой.