К-394

Двух раз было более чем достаточно.

— Алессио, прошу тебя, — взмолилась я, вставая на ноги. — Хватит уже. Я ранила его дважды, по одному порезу на каждую руку. Ему больно, и больно мне. Я все поняла — ты злее, чем сам черт. Прости меня, мне чертовски жаль.

— Ему больно? Ты думаешь, ему больно? — спросил он, наклонив голову на одну сторону, а его глаза превратились в крошечные щели от ненависти.

Я кивнула, мое дыхание участилось, и тут он сделал то, чего я не могла предположить — сцена передо мной разыгралась, будто в замедленной съемке. Он достал свой «глок», направил его на моего мужчину и нажал на курок. Ксандер взвыл в тот же самый момент, а я задохнулась от ужаса, упав перед ним на колени. Пуля прошла сквозь его руку, прямо под порезом, который я сделала. Багровая струйка непрерывно стекала на его джинсы, пропитывая их насквозь.

— Вот теперь ему больно, и, если ты не хочешь, чтобы я сделал это снова, предлагаю тебе перестать просить меня прекратить. Я сам скажу тебе, когда будет достаточно, Иден.

— Алессио, пожалуйста, — умоляла я его.

Почему он делает это? Неужели он не понимает, насколько все это ужасно? Я была его родной кровью, его сестрой, малышкой, которая цеплялась за него, как за второго отца, той девочкой, которая смотрела на него, как на рыцаря в сияющих доспехах. Неужели все это ничего не значило для него? Неужели я ничего не значила для него?

— Я выстрелю снова, — предупредил он, снова поднимая «глок». — И на этот раз целься в лицо. На руках уже есть две раны.

— Только не лицо, пожалуйста!

— Я могу отстрелить ему его, если ты так предпочитаешь.

— Нет!

Я бросилась на Ксандера. Если он собирался стрелять, то сначала должен был попасть в меня.

— В таком случае. Режь. Его. Лицо. За дело! — крикнул он, и звук отразился от стен вокруг, подстегнув меня к действию.

Я никогда не боялась Алессио и суровости его методов, но сейчас, в этот момент, я была в оцепенении от страха. Поднеся дрожащую руку к лицу Ксандера, я отклонила его от себя и прикрыла ему глаза, потому что не могла вынести того момента, когда боль снова поглотит его. Но это оказалось моей самой большой ошибкой, потому что, когда я провела лезвием по его щеке, прямо над линией бороды, я почувствовала, как его глаза сжались под моей ладонью.

Я вздрогнула и уронила нож на пол, все мое тело затряслось от горя. Всхлипывая, я обхватила Ксандера, глубоко вдыхая его запах, пытаясь успокоиться.

Хватит, я больше не могу. Если это означает, что я в нескольких секундах от того, чтобы сделать свой последний вздох, то так тому и быть.

— Выравнивай счет, сестра. Теперь, с другой стороны, — прорычал Алессио, но я покачала головой.

— Я не могу, Алессио.

Мой голос дрожал.

— Не могу.

— Сделай это, — прохрипел он.

— Нет.

— Сделай. Это.

— Нет! — выкрикнула я, цепляясь за Ксандера изо всех сил.

— Сделай. Это! — закричал он во всю мощь своих легких.

И тут дверь с грохотом распахнулась, ударившись о кирпичную стену. Я повернула голову на звук и увидела, что на пороге стоит мой отец. Его руки были засунуты в карманы, пока он рассматривал состояние помещения и все происходящее вокруг. Осторожно, чтобы не наступить на стекло, он обошел разбитую бутылку пива и подошел к Алессио, не сводя с меня глаз.

— Иден, — произнес он в знак приветствия.

Не Fiore (прим.: с итал. Цветок), не Лепесток, не малышка. Просто Иден.

— Папочка, пожалуйста, заставь его остановиться.

Поджав губы, отец проницательно посмотрел на меня.

— Пожалуйста, папочка. Я люблю его, — произнесла я, и по моим щекам потекли потоки слез от душевной боли.

Но он покачал головой, а на его лице появилось мрачное выражение.

— Мне жаль, Иден. Это должно быть сделано. Алессио, отведи ее в дом. Я бы хотел переговорить с мистером Ройсом.

Мои глаза расширились от его слов, и я крепче обхватила шею Ксандера. Алессио дернул меня за руки, и я вывернулась, но он снова схватил меня, на этот раз гораздо крепче, и я уже не смогла освободиться.

— Нет! — закричала я, борясь с ним, когда он принялся вытаскивать меня из комнаты, подальше от Ксандера.

Измученные, полные боли карие глаза смотрели, как меня уводят, и одна слезинка скатилась по его щеке, как будто он молча попрощался с тем, чего не хотел признавать мой отец.

***

Он был жив. Я слышала обрывки тихого разговора папы и Алессио в коридоре возле библиотеки, и с этой утешительной мыслью вернулась в свою комнату и придумала план. Я ни за что на свете не позволила бы своей семье держать его взаперти в камере, как какое-то дикое животное. Достаточно того, что они заставили меня обращаться с ним как с животным. Вот почему в четыре часа утра я кралась по дому, как преступница, на цыпочках пробираясь по коридорам с сумкой, перекинутой через плечо, и направляясь в подвал.

«Почему в подвал?» — спросите вы.

Туннель.

Подземный туннель длиной более километра, который соединял дом моей семьи с резиденцией. В детстве папа говорил мне, что подвал предназначен для чрезвычайных ситуаций, но в шестнадцать лет я узнала правду, когда Алессио ушел в запой. За прочным стеллажом, встроенным в стену, скрывался проход в этот туннель. Если бы кто-то случайно спустился сюда, то ничего не заподозрил бы — полки были заставлены коробками и ящиками, как в любом другом подвале Америки.

Вернув стеллаж на место, а вслед за этим закрыв дверь, я воспользовалась фонариком на своем телефоне, чтобы ориентироваться на местности, и вприпрыжку побежала к человеку, ожидавшему меня на другой стороне. Мои шаги эхом отдавались в подземелье, с каждым шагом все быстрее и быстрее разгоняя мою кровь. Алессио не вернется сюда до утра, и папа тоже, но времени было в обрез. Нам нужна была фора, если мы хотели получить хоть малейший шанс на спасение. Я не представляла, куда мы направимся, но это должно быть очень, очень далеко отсюда.

Когда впереди показался тусклый желтоватый свет, я поняла, что уже близка, и в желании освободить Ксандера и двинуться с ним в путь, приложила еще больше усилий. Подбежав к двери, я вставила ключ в замок и отперла его, протиснувшись через такой же стеллаж в подвал комплекса. Здесь было темно и ужасно тихо, что усиливало прилив адреналина в десятки раз. Охрана сюда не спускалась, но то, как мы выберемся из подвала и поднимемся на второй этаж здания, чтобы оказаться снаружи, должно сыграть решающее значение.

Едва не запнувшись перед дверью, отделявшей меня от Ксандера, я достала из кармана булавку и как можно быстрее взломала замок, ворвавшись в помещение, как только услышала характерный щелчок. Темно-карие глаза были устремлены на дверь, и у меня перехватило дыхание при виде того, что меня ожидало. Ксандер упирался головой в кирпичную стену, его колени были согнуты, а руки по-прежнему скованы гребаными кандалами. Я была вне себя от ярости. Мне было так больно, что мой брат так поступил со мной, с человеком, которого я люблю. Как он мог оставить его в таком состоянии? Запертым. Скованным. Раненым. Одиноким. Но у меня не было времени зацикливаться на этом — нам нужно скорее убираться отсюда.

— С тобой все в порядке?

Я подбежала к нему и упала на колени, бросив сумку рядом с собой.

— В полном, — отшутился он, тихо посмеиваясь.

Порезы, которые я оставила, каким-то образом оказались чистыми, но его рубашка была забрызгана и местами насквозь пропитана засохшей кровью.

— Я серьезно, — сказала я, осматривая его на предмет других ран, кроме тех, что Алессио заставил меня нанести на его руках, и единственного пулевого отверстия, которое теперь было замотано бинтом. — Ты в порядке? Они снова ранили тебя?

— Я в порядке, ангел. Тебе не следовало появляться здесь.

Откинув голову назад, я ответила ему:

— Я должна была быть здесь все это время. Что тебе сказал мой отец?

— Он не сказал ни слова, а просто смотрел на меня, расхаживая по комнате. Сначала я тоже не собирался, но потом не смог сдержать рвущихся наружу слов.

— Что ты ему сказал? — настороженно спросила я, ковыряясь в замках кандалов на его запястьях.

— Что люблю тебя.

Я задохнулась, мир вокруг меня остановился на долю секунды.

Он любит меня? Вернее, тоже любит — так следует сказать? И он сказал об этом моему отцу?

— Ты сошел с ума? — спросила я в недоумении, обхватив его лицо.

— Да, самую малость, но он должен был об этом узнать. И, прежде чем ты спросишь, нет, он не сказал ни слова в ответ. Просто посмотрел мне в глаза и через несколько секунд вернулся к тому, чем занимался.

— Это он привел тебя в порядок?

Ксандер кивнул, потирая болевшие запястья, когда освободился.

— Удивительно, но да.

Бросившись к нему, я втянула его запах, а он обнял меня своей здоровой рукой. Я была несказанно благодарна за то, что он жив и что папа каким-то образом задействовал свое сердце и помог ему.

Если бы он… Я не могла даже думать об этом.

— Посмотри на меня, — потребовал он, и я отстранилась, переведя взгляд на него.

— Я тоже люблю тебя, — сказал он с убежденностью, и, клянусь, мое сердце забилось так сильно, что я думала, оно разорвется.

Прижавшись к его губам, я поцеловала его со всей силой, вложив в поцелуй всю свою душу. Его большие руки запутались в моих волосах, удерживая меня на месте, и он целовал меня в ответ с таким же пылом. Все, чего я хотела, это остановить время и наслаждаться моментом, но это желание было настолько недостижимым, что я знала, что мы не сможем реализовать его, пока это место не останется в прошлом.

Я вырвалась из его объятий.

— Мы должны выбираться отсюда.

— А что потом?

Его брови сошлись вместе.

— Ты же знаешь, что они будут преследовать нас.

— Пусть. У нас будет фора.

Он вздохнул, молча наблюдая за мной, а в его глазах плескалась усталость.

— Ты уверена, что хочешь сделать это?

— Чтобы быть с тобой? — спросила я. — Да, черт возьми, уверена.

— И каков план?

— Кроме как уехать отсюда далеко-далеко, я пока ничего больше не придумала.

— Боже, это разобьет маме сердце… — прошептал он, ущипнув себя за переносицу.

— Знаю, Ксандер, но…

— Но мы должны это сделать, — решительно добавил он. — Я бы сбежал с тобой куда угодно, если бы это означало, что мы можем быть вместе и подальше от всего этого дерьма.

С роем бабочек, порхающих в глубине моего живота, я поднялась на ноги и перекинула сумку через плечо, протягивая руку к тому месту, где он сидел подо мной. Вложив свою руку в его, я помогла ему встать, и, поцеловавшись в последний раз, пока нашей безопасности ничего не угрожало, мы отправились в путь, чтобы выбраться из комплекса.

Ориентироваться в подвале было легко, но, когда мы поднялись по лестнице, ведущей на второй этаж, мое сердце снова начало сильно колотиться. Я прижалась ухом к двери, прислушиваясь к любому признаку движения по ту сторону. Но ничего не было — только лишь мертвая тишина.

— Готов? — прошептала я, и Ксандер сжал мою руку.

Глубоко вдохнув, я толкнула дверь и оглядела коридор в обе стороны. Все чисто — ни души на виду. Я надеялась, что охрана собралась у входа, но если это так, то ненадолго. Каждый из них по очереди патрулировал периметр каждый час или около того.