Следующей зимой

«Наконец-то» — читаю сообщение от Златы.

— Что за… предательницы! — бессильно откидываюсь на спинку сиденья. Не могу до конца осознать абсурдность всего происходящего. Может, я до сих пор в обмороке валяюсь на дороге и всё это бред моего поврежденного сознания?

Звягинцев сидит с улыбкой Чеширского Кота

В итоге у меня оказались ушибы и легкое сотрясение. Мне выписали лекарства и сказали записаться к неврологу.

У дверей квартиры я вдруг предлагаю Артёму зайти на чай. И тут же готова сквозь землю провалиться. Я ведь еще даже не простила его и вообще хотела всё обдумать. Я не слбиралась так быстро сдаваться! В смысле вообще не планировала сдаваться!

Святые пирожочки, о чём я думаю? И чем?

— Считаешь, уже пора знакомиться с родителями?

Нет!

— Нет, это просто вежливость: я предлагаю, ты отказываешься, все счастливы.

— Но я хочу чай.

— Домой придешь и попьешь.

— Хочу сейчас.

— Уже очень поздно. Ты время видел?

— И ты хочешь ночью в бурю выгнать меня? Ты такая жестокая!

— По тебе МХАТ плачет.

В момент, когда открываю дверь в квартиру, в коридоре уже оказывается мама, с любопытством оглядывая нас обоих.

И что мне остается?

— Проходи. Мама, это Артём. Это Елена Михайловна, моя мама.

Надеюсь, это не будет самой большой ошибкой в моей жизни.

Я всегда думала, что знакомство с родителями будет одним из самых неловких моментов. Но почему-то всё проходит очень непринужденно. Папа был сдержан — я заметила, как он присматривался к гостю, но, слава богу, не задавал неудобных вопросов. Только Арина выскочила из комнаты в одной пижаме и поинтересовалась, не взяла ли я Артёма в заложники. Мама тут же отправила ее обратно спать.

— Проводишь меня? — спросил Артём, когда я планировала уже закрыть за ним дверь.

— Вот еще. Кто из нас мужчина?

— Я первый раз в этом подъезде, могу заблудиться. А тебя будет мучить совесть до конца твоих дней, что погубила меня во цвете лет.

— Сейчас нарисую карту.

— Так себе у тебя турфирма. Неси ответственность по условиям договора.

— И какие же были условия?

— Всегда быть рядом.

Я мучительно краснею. Этот его полушутливый тон и серьезный взгляд рвут мое сердце на куски. Если сейчас я захлопну дверь, не смогу уснуть до утра, фантазируя, что могло бы случиться. Я вздыхаю, быстро сообщаю маме, что отойду, обуваюсь и выхожу в подъезд.

Мы спускаемся на один пролет. Господи, только малолетки зависают в подъездах, но сейчас, когда Тёма так пристально смотрит мне в глаза, мне всё равно. Мучительно медленно он склоняется ко мне, его лисья улыбка посылает электричество по натянутым нервам. Хочется, чтобы он прекратил меня мучить, и хочется, чтобы это никогда не заканчивалось.

— К черту, — бросает он и молниеносно сокращает расстояние между нашими губами.

Мы кусаем друг друга, зарываемся в волосы, гладим и сжимаем ладонями друг на друге любой доступный кусочек кожи. В животе всё скручивается, дыхания не хватает. Я теряю счет времени.

— Надо срочно остановиться, — тяжело шепчет Артём, и его рука замирает на моем животе возле пуговицы джинсов.

Я киваю и утыкаюсь ему плечо. Не хочу его отпускать, мозг лихорадочно ищет варианты.

— Твоему мозгу сегодня лучше хорошо отдохнуть.

Я кусаю Артёма за шею. А он меня за мочку уха.

— И что дальше? — задаю самый важный вопрос.

— Тебе придется ответить за сегодняшний вечер.

— Ого! И как же?

— Симметрично — познакомиться с родителями.

— Эй! — я стукаю его кулаком в живот. — Не думала, что ты такой злопамятный.

— Вообще-то я сама доброта, дам тебе целую неделю свыкнуться с этим.

— Это же он подвозил тебя несколько раз в том году? — спрашивает мама, когда я наконец возвращаюсь в квартиру. Она улыбается, Артём совершенно точно расположил ее к себе.

— Ты видела?

— Конечно. Вы встречались?

— Можно сказать, да.

— А сейчас?

— Похоже, да.

Мама потрепала меня по голове и пожелала спокойной ночи.

Какое уж тут спокойствие!